Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

Арлинг не помнил ничего такого, но спорить с Аджухамом не стал. Сагуро и древний Змей в его голове подсказывали, что на небе сегодня и правда очень красиво. Иман называл такие звезды Млечным Путем или песчаной рекой со множеством островов, по которой находят дорогу домой перелетные птицы. Арлингу казалось, что звезды указывают ему эту обратную дорогу. Он был как тот самый задержавшийся лебедь, который, на самом деле, может никогда не вернуться в свою обетованную землю.

– Вон там Звезда Нехебкая, – сказал Сейфуллах, рассматривая небесные бриллианты. – Когда я долго не мог заснуть, кормилица, а она была из керхов, рассказывала мне о стаде небесных козлов, которые привязаны к Звезде Нехебкая или к колу – так она ее называла. Стадо козлов – это все остальные звезды, они ходят вокруг этого кола, будто привязанные. Я представлял, как небесные козлы делают один круг за другим, обходя Звезду Нехебкая, и всегда потом засыпал. Если тебя когда-нибудь замучает бессонница, обязательно попробуй.

– Непременно, дружище, – поблагодарил его Регарди и вздохнул, переходя к главному.

– Я знаю, кто тот последний древний, которого ты ищешь, – сказал он.

– А я знаю, что ты знаешь, – в свою очередь, улыбнулся Аджухам. – Я не хотел тебе говорить, потому что думал, что между мною и иманом, ты выберешь учителя, а значит, «Крепто Репоа», но после того как тебе отрубили руку, многое передумал. Просто не было удобного случая рассказать. Не верю я в древних, в пророчества и в переселение душ. Зато я верю в деньги и силу оружия. В заговоре северных лордов я участвую давно, отсылал им монеты еще со времен строительства Сикта-Иата. Правда, тогда у меня были другие цели, я просто хотел разрушить северное гнездо и свергнуть императора. Что потом – не думал. Мы тогда на этой почве с Тарджой рассорились. Она не хотела возвращаться в Согдарию, Тарджа собиралась созидать, но нельзя строить там, где от фундамента остались одни руины. Я горел мыслью разрушить империю того, кто разрушил мою страну. Но, погрузившись в месть, понял, что меня затянуло больше, чем я этого хотел. Почему не попробовать заглянуть дальше, сказал я себе, а когда оказался в Согдарии, понял, что мне здесь нравится.

– Значит, снова вранье? – кивнул Арлинг своим мыслям.

– Лги так, чтобы во лжи была соль, – вздохнул Сейфуллах и протянул ему руку. – Я вижу, что ты что-то задумал. Что бы ни случилось за стенами столицы, я вижу только тебя на императорском троне.

– А как же «Крепто Репоа»? – спросил Регарди, пожимая его руку и поднимаясь. – Ты ведь понимаешь, что, даже если мы убьем императора, у этого дракона много голов.

– Мир кончается, а враги не кончаются никогда, – ушел от прямого ответа Аджухам. – «Крепто Репоа» давно вырастила себе голову, которая когда-нибудь откусит все остальные. И я ценю дружбу с этой головой. Мне пора, а то они мой плов испортят. Мы с таким трудом достали правильный перец. А ты выспись, завтра трудный день для всех нас. Я имею в виду, что все эти торжественные встречи очень утомляют. Лорды уже готовят парадные камзолы и смазывают петли в главных воротах города, чтобы распахнуть их тебе навстречу. Увидимся на коронации.

Завтра Регарди возвращался домой, в Согдиану, но он не стал разубеждать Сейфуллаха, что в его планах посещение Первого храма Амирона не предусматривалось. Ему и своих богов хватало.

– Сейфуллах, – окликнул он молодого кучеяра, когда тот уже собирался спускаться. – Я много лет был твоим халруджи, и мне кажется, ты можешь мне доверять. Выполни мою последнюю просьбу. Не возвращайся на полевую кухню. В твоей жизни будет еще много плова, просто не сейчас. Тихо собери всех, кто тебе важен, возьми теплую одежду, а после по одному незаметно уйдите в лес. Не проводи эту ночь в лагере. У меня нет точной информации, это просто предчувствие и возможно, ты просто замерзнешь и не выспишься, но я прошу тебя, чтобы ты сделал это. Утром можешь посмеяться над моими страхами.

– То есть, ты хочешь, чтобы я залез в какой-нибудь сугроб и сидел там до рассвета только потому, что тебе что-то мерещится?

– Да.

– Хорошо.

Арлинг с сомнением прищурился.

– То есть, ты согласен?

– Да, конечно, какие вопросы, – тоном человека, который хочет, чтобы от него отвязались, ответил Аджухам. – Сейчас только пойду Альмас обрадую. Любовь в сугробе под Звездой Нехебкая – ей должно понравится.

Может, Регарди зря беспокоился. Причины своего страха он понять не мог, но внутри все сжималось от непонятных предчувствий. Или на него так действовали безумные сагуро, которые объединились с Индиговым и мстили единственным доступным им способом – заражали его своим сумасшествием.

Когда он возвращался к палатке, поставленной на окраине лагеря, все казалось не таким. Что-то назревало и должно было лопнуть этой ночью – об этом шептали звезды, снег и деревья, а вороны, внезапно рассевшиеся на корявых ветках, хрипло каркали, горланя реквием лично по Арлингу.

Люди находят смерть в том, в чем они не способны разобраться, а поражение – там, где они чувствуют себя неуверенно. Регарди не мог почувствовать завтра уже давно, а двигался и вовсе, будто тянул себя за волосы из трясины.

Хамна не спала, ожидая его у порога их общего шатра. Группа солдат, вернувшись с ночного патрулирования, толкалась неподалеку – им не нравилось, что Арлинг всегда ставил палатку далеко от основного лагеря. Но Регарди было приказано не трогать, и к нему не цеплялись. Наемница держала в руках котелок с похлебкой. В последнее время он забывал о том, что его человеческому телу нужна еда.

– Ты знаешь… – на самом деле он хотел поблагодарить Хамну за заботу, но в голове постоянно вертелись другие слова.

– Знаю, – кивнула она. – Не волнуйся. Со мной не будет других смыслов. Потому что я люблю тебя и уважаю твой выбор любить другую. Я просто буду рядом.

Арлинг сглотнул, принимая котелок. Неожиданный разговор, неожиданная развязка, ведь Хамна угадала все до последнего слова. Тяжело слетел с ветки ворон, роняя хлопья снега с замороженных сосновых иголок. Зазвенел лес, встревоженный предрассветным ветром и ожиданием беды, окутавшим долину со спящим войском, словно зловещий туман из мира демонов. Возможно, даже упала звезда, но Нехебкай не рассказал об этом Арлингу, потому что трусливый змей спрятался, утащив с собой сагуро. Внезапная тишина в собственной голове была такой редкостью в последние дни, что Регарди будто прозрел и увидел красный стяг перед глазами – опасность!

Он медленно повернулся к патрульным, внезапно осознав, что те беззвучно ушли, растаяв, как тени. Остался лишь один человек, который направлялся к нему с обнаженным мечом, чей кончик пел погребальную песню, скребя по снежному насту.

– Привет, Лин, – сказал иман, огибая Арлинга по кругу и направляясь к той самой опушке, где Регарди только что вспоминал звездные легенды с Сейфуллахом. – Пойдем со мной. И ее прихвати.

Хамна схватилась за меч, но Арлинг покачал головой. Сейчас было либо слишком рано, либо уже поздно. Каркнул ворон и тяжело взлетел с ветки, показывая путь. Регарди мог поклясться, что это была та же самая птица, что клевала Фадуну на краю ущелья. «Не люблю птиц», – подумал он, стараясь отвлечься хоть на что-то. Хотелось ругать Нехебкая и найти виноватого. А правда была в том, что это ему, а не Сейфуллаху нужно было прятаться в лесу. Мысли о том, что Аджухама, возможно, уже не стало, причиняли большую боль, чем понимание, что все должно было закончиться именно таким образом.

– Хамну я убивать не стану, – сказал иман, остановившись там, где минут десять назад Арлинг с Сейфуллахом говорили о звездах. Снег в этом месте будет еще долго хранить следы старые и новые. – Сам ее убьешь. Она родственница Махди, не моя. Я ничего к ней не чувствую, а вот к тебе – да. Нехебкай уже говорил, что ты все сделал неправильно?

Арлинг осторожно кивнул, пытаясь определить, сколько вассханов привел с собой Тигр Санагор, но, кажется, на этой опушке они были одни. Если не считать проклятых ворон, которые слетались в предрассветных сумерках. Регарди хотелось сказать, что они ошиблись, но правда была в том, что вороны сидели на верном месте. Птицы чуяли смерть, которая неслышно поднялась на ведьмину гору вместе с тремя людьми. И только одному она позволит спуститься.

Хамна не послушалась Арлинга. Она напала на имана первой, обнажив два клинка, с которыми в последнее время не расставалась даже ночью. Хамна тоже чувствовала, что они подошли к развилке пути, где в одной из сторон их ждал тупик. Регарди не тронулся с места, когда она прыгнула. Сейчас было неважно, осталась бы Хамна рядом с ним или решила умереть в бою – наемница не завершила прыжок, упав в сугроб. Арлинг сглотнул и медленно двинулся к ней, обливаясь потом. Ему давно не было так страшно. И дело было не в том, что иман двигался с нечеловеческой скоростью, стоя теперь на краю опушки и повернувшись к нему спиной, словно смерть Хамны его не касалось. А в том, что его халруджи умрет, Регарди уже не сомневался. Тонкий аромат хвои, который показался ему чуть сильнее, чем следовало, елям и соснам не принадлежал. Через секунду Хамна закричала, брызнув кровью изо рта и схватившись за живот в судорогах. Етобары молчали под самыми страшными пытками, но то, что происходило сейчас с кучеяркой, было хуже человеческих истязаний.