Сага о Хельги

– Меня вообще лучше не тревожить, парень, если не хочешь, чтобы тебе посчитали ребра, – проронил Аслак и сплюнул в сторону.

И так Кетиль назвал имена всех, кроме Гудбранда и Рагнара. И не раз все сидевшие за костром смеялись над тем, что он говорил, рассказывая о ком-то. И когда он закончил, Гудбранд указал на него самого и сказал:

– А вот это Кетиль Болтливый, мой сын. И каждый раз, когда я его слышу, я молю Одина, чтобы он превратил болтовню моего сына в ветер, который бы наполнял наши паруса. И тогда у меня был бы самый быстроходный корабль в наших краях. И я смог бы добраться до Исландии за один день, а до…

– А за два дня с такой скоростью ты проплыл бы весь океан и свалился бы уже с ветвей Мирового дерева, Иггдрасиля, и попал бы в Хель, мир мертвых, – продолжил Кетиль, и все опять рассмеялись.

– А теперь твой черед рассказать о себе, – спросил Заяц. – Кто ты, из какого рода и как попал к нам? Мы недолго были на берегу в твоих краях и не знаем всех подробностей. Слышали лишь о тайном поединке. Однако ты не выглядишь, как бывалый поединщик.

На это Хельги ответил висой:

Торбранда сын на север стремится,

К Эйрику ярлу в дружину боец,

Кровь на мече не дает возвратиться,

За сына до смерти мстить будет отец.

И Заяц сказал, что он не уверен насчет бойца – это покажет только битва, а еще одним скальдом в палатах Эйрика будет больше. И все с ним согласились в том, что виса недурна, хотя, конечно, уступает тому, что можно услышать при дворе ярла Хакона от одного из его шести скальдов.

Потом Хельги коротко рассказал, что с ним случилось, не упомянув о том, что только по случаю остался в живых. А Гудбранд, который, верно, знал всю правду, промолчал.

Тут в разговор вступил Рагнар Лысый:

– Если то, что ты нам сказал, – правда, то завтра тебе лучше не сходить на берег, потому что последнюю остановку в Согне мы сделаем в Хиллестаде.

К полудню следующего дня корабль Гудбранда Белого уже подходил к Хиллестаду – усадьбе на полуострове, что отделял фьорд от открытого моря. И Хельги просил Гудбранда узнать, есть ли в усадьбе Туранд, но тот ответил, что, пока Хельги вместе со всеми в походе за данью, о личной вражде ему стоит забыть. Однако скоро случилось так, что и Гудбранду, и всем остальным на корабле пришлось забыть о самой дани.

Едва подошли они к берегу, Гудбранд, Асгрим Сакс и еще один молодой воин по имени Калле высадились на берег. И сильно удивились они, когда ворота усадьбы остались закрытыми и их никто не встретил. Тогда подошли они к самой усадьбе, но ворота по-прежнему не открывались, и навстречу никто не вышел.

Они постучали раз и другой, и Асгрим уже стал довольно громко ворчать, что в наказание за такое негостеприимство стоило бы кинуть на крышу дома пару факелов. Тогда над воротами показались голова и плечи женщины, и Гудбранд узнал жену Харальда Кабана.

– Вам бы, разбойникам ярла Хакона, только пограбить да пожечь, да снасиловать кого, – сказала она. – И странно слышать о гостеприимстве от того, кто готов сжечь твой двор.

– Где твой муж, Тора дочь Сигурда? – спокойно спросил Гудбранд. – Ярл ждет от него дани, и ждать он не любит.

– Муж мой отправился позавчера в Трондхейм и взял с собой всех своих людей. Видать, сам решил поспорить с ярлом Хаконом о дани. А никакой снеди, мехов или серебра давать тебе не велел.

– Раз твой муж знал, что мы придем, но отплыл, нас не дожидаясь, не обидится он, что мы сами возьмем все, что нам причитается, – все еще спокойно сказал Гудбранд.

– Особенно если твой муж забрал всех своих людей, – добавил Асгрим.

– Муж мой сказал, что вам, конечно, привычнее воевать с женщинами, но если вы хотите успеть увидеть, как Олаф сын Трюггви насадит вашего ярла на копье, то вам лучше притвориться настоящим воинами и поспешить в Трондхейм. Сам Олаф с кораблями отправился туда позавчера, но и вы можете поспеть к битве, если не будете жалеть сил на веслах.

– Повтори, что ты сказала, женщина, – с угрозой в голосе спросил Гудбранд.

– Если ты глухой, то я повторю: Олаф Трюггвасон с дружиной был здесь позавчера по пути в Трондхейм. С ним ушел мой муж. Если ты не хочешь пропустить последнюю битву ярла Хакона, то поспеши туда и сам.

– Сколько кораблей было у Олафа?

– Я корабли не считала, но в наших краях достаточно людей, не слишком довольных Хаконом Злым, чтобы Олаф привел в Трондхейм и двадцать, и тридцать кораблей.

– Помнится, викингам с Йомсборга и семидесяти кораблей не хватило, чтобы напугать ярла Хакона, – заметил Асгрим. Но Гудбранд сказал:

– Мы не будем поджигать твой дом, Тора дочь Сигурда. Но когда мы вернемся сюда, то и двойной дани нам покажется мало.

– Об этом договаривайтесь с моим мужем, когда он и его люди с топорами заберутся на ваш корабль, – ответила Тора и скрылась с глаз за оградой.

– Коли бы вы меня подсадили, я мог бы перебраться через ограду, – тихо предложил Асгрим. – Я бы слегка пощекотал Кабаниху кончиком меча за ее малое уважение к ярлу и к нам.

На это Гудбранд ответил, что у них нет на это времени, хотя лично он вырвал бы ей змеиный язык. И все втроем они поспешили к берегу.

На корабле Гудбранд рассказал, что Олаф сын Трюггви явился в Норвегии со своей дружиной и что плывет он в Трондхейм, чтобы бросить вызов ярлу Хакону. И теперь им придется спешить и плыть даже по ночам, чтобы нагнать Олафа и присоединиться к дружине Эйрика Хаконарсона перед битвой, которая, без сомнений, скоро случится.

И они гребли три часа до выхода из фьорда, а потом поставили парус и двинулись сначала на север, а потом на северо-восток вдоль берега. На берег они не высаживались и плыли даже ночью, пользуясь тем, что светила луна. Но на третью ночь погода испортилась, и им все-таки пришлось пристать, чтобы в темноте не сесть на мель или не налететь на скалу.

Пока разжигали костер, чтобы поесть, наконец, горячего, Кетиль попросил у отца разрешения сходить к ближайшему жилью и узнать, нет ли каких вестей. Гудбранд отпустил его, но велел быть осторожным, чтобы не наткнуться на людей Олафа.

Кетиль вернулся через несколько часов и сначала, не отвечая на вопросы остальных, подошел к отцу, и они тихо говорили несколько минут. Потом Гудбранд вышел к костру, вокруг которого сидели все остальные, и сказал:

– Битвы не будет. Ярл Хакон мертв. Но погиб он не в бою. Пал он жертвой предательства и собственной похоти. И теперь бонды провозгласили королем Олафа сына Трюггви. Ярл Эйрик с немногими людьми ушел горами к конунгу свеев в Упсалу. И пришло время нам решить, что теперь делать…