Сага о Копье: Омнибус. Том I

— Все это так странно звучит для меня, — пожаловалась госпожа Ниракина. — Почему бы вам всем не начать с того, чтобы сказать правду?

С Ситэлом случилась необычайная вещь — он разразился смехом.

— Чтобы, дипломаты говорили правду! Моя дорогая Кина, если послы начнут говорить правду, то звезды посыплются с небес, а боги попадают в обморок от ужаса!

Поздней ночью в дверь Ситаса постучали. Вошел промокший до нитки воин, поклонился и звенящим голосом произнес:

— Прости меня за вторжение, Высочайший, но я принес вести от посланника из Эргота!

— Вот как? — коротко отвечал Ситас. Столько говорили о предательстве — он уже начал опасаться, что люди попали в какую-то ловушку.

— Высочайший, посол и его свита ожидают на берегу реки. Посол требует, чтобы его встретил представитель Королевского Дома.

— Что это за человек? — поинтересовался Ситас.

— Он назвался Ульвеном, первым претором императора Эргота, — отвечал воин.

— Первый претор, надо же! Как там, буря усиливается? — спросил Ситас.

— Все хуже, Высочайший. Моя лодка чуть не перевернулась, когда я пересекал Тон-Талас.

— И тем не менее этот Ульвен настаивает на том, чтобы прибыть немедленно?

Солдат подтвердил:

— Да будет мне позволено заметить, господин, что он очень заносчив, даже для человека.

— Я встречу его, — просто ответил Ситас. — Это мой долг. Я встретил лорда Дунбарта, и будет только справедливо, если я также выйду приветствовать претора Ульвена.

Принц и солдат покинули дворец, но прежде Ситас послал просьбу жрецам Эли начать магическим способом усмирять бурю. Странно, что такой мощный шторм пришел еще до наступления зимы. Встреча и без того обещала быть трудной.

16

Пока свирепствовала буря

Какое замечательное время, думал Кит-Канан. Мысли его занимала не только растущая любовь к Анайе — самое прекрасное, что ему доводилось переживать, — но и его дружба с Макели. Теперь они стали одной семьей — Анайя, его жена, и Макели, бывший ему вместо сына.

Но все же жизнь их оставалась нелегкой. У них было много работы, но находилось время и посмеяться, и искупаться в пруду, и отправиться на прогулку верхом на Аркубаллисе, а вечерами рассказывать истории, сидя у огня. Кит-Канан начинал понимать эльфов Сильванести, покинувших Сильваност в поисках новой жизни в лесах. Здесь время текло иначе. Здесь не было ни часов, ни календарей. Не существовало общественного положения: ни бедных, ни богатых. Ты охотился и сам добывал себе пропитание. И никто не стоял между эльфами и богами. Глядя на лесное море, опустившись на колени у ручья, Кит-Канан острее чувствовал присутствие богов, чем когда-либо в холодных мраморных залах храмов Сильванести.

Ни жрецов, ни пожертвований, ни обрядов. Долгое время Кит-Канану казалось, что в день расставания с Сильваностом его жизнь кончилась. Теперь он понял, что это было только начало.

Недели проходили за неделями, и охотиться становилось все труднее. Анайя отлучалась иногда на два-три дня, а возвращалась лишь со связкой кроликов, белок или другой мелкой дичи. Однажды ей пришлось ограничиться голубями — скудное вознаграждение за дни, проведенные на охоте. По словам Макели, раньше такого никогда не случалось. Обычно Анайя выходила в лес и расставляла силки или ловушки, в которые попадалась хоть какая-нибудь добыча. Но теперь не было видно никаких зверей. В надежде пополнить скудную добычу Кит-Канан усердно трудился, совершенствуя свои охотничьи навыки. Он часто выходил на промысел, но до сих пор ему не удавалось ничего принести.

В тот день по лесу медленно брел одинокий олень, утопая ногами в опавших листьях. Черный нос подергивался, чуя доносившиеся издалека запахи.

Кит-Канан, притаившийся в развилке липового дерева в десяти футах над землей, замер. Он молил богов, чтобы олень не заметил, не учуял его. Затем как можно медленнее принц натянул тетиву и выстрелил. Стрела попала в цель. Олень отскочил, но всего на несколько ярдов, а затем рухнул на опавшие листья.

Кит-Канан издал победный клич. Восемь месяцев он провел в лесу, и вот наконец-то удача посетила его. Соскользнув с дерева, он подбежал к поверженному животному. Да! Стрела поразила оленя прямо в сердце.

Кит-Канан освежевал тушу. Когда он закинул добычу на плечи, то заметил, что все еще улыбается. Вот удивится Анайя!

Было прохладно, Кит-Канан пыхтел, сгибаясь под тяжестью добычи, и изо рта и носа его вылетали облачка пара. Он шел быстро, не заботясь об осторожности — какое это сейчас имеет значение! Он убил дичь! Вскоре в воздухе закружились первые снежинки. Лес наполнился однообразным шумом — это шуршал снег, опускаясь на землю сквозь путаницу обнаженных ветвей. Снегопад был не очень сильным, но, пока принц добрался домой, бурый лиственный ковер, покрывавший землю, постепенно превратился в белый.

Взбираясь на холм, к поляне, он встретил Макели.

— Посмотри, что я принес! — похвастался Кит-Канан. — Свежее мясо!

— Поздравляю, Кит. Ты хорошо поработал, чтобы добыть его, — обрадовался мальчик, но лоб его был нахмурен.

— Что случилось?

Макели, моргая, уставился на него:

— Снег идет.

Кит-Канан поудобнее устроил ношу на плечах.

— Ну и что здесь такого? Все-таки сейчас зима.

— Ты не понимаешь, — сказал мальчик. Он взял колчан и лук Кит-Канана, и оба двинулись вверх по склону. — У нашего дома никогда не бывает снега.

Достигнув гребня холма, они увидели, что поляну уже запорошило.

Кит-Канан каменным топором отделил ребра и отдал их Аркубаллису. Грифона поместили на дубе, соорудив среди верхних ветвей навес из шкур от дождя. Благородная орлиная голова животного высунулась из жалкого укрытия. Аркубаллис несколько раз взъерошил перья и помотал головой, пытаясь стряхнуть снежные хлопья. Кит-Канан швырнул к его ногам мясо.

— Холодновато для тебя, а, старина? — Он погладил животное по шее, покрытой густым оперением.

Аркубаллис низким голосом проворчал что-то и принялся за еду.

Кит-Канан оставил меч и кинжал в накрытой корзине под навесом у грифона и, отряхнув с плеч снег, вошел в дом. Внутри было тепло и уютно, но очень тесно. Принц, скрестив ноги, уселся у очага, в котором пылал огонь, а Макели залез в кладовую за орехами и сушеными фруктами.

Спустя некоторое время обитая корой дверь отворилась и появилась Анайя.

— Привет! — радостно вскричал Кит-Канан. — Заходи, погрейся. Сегодня я удачно поохотился!

Анайя плотно закрыла за собой дверь. Когда пришла осень, она сменила свои зеленые кожаные штаны на другие, некрашеные. Сейчас, вся в снегу, она выглядела маленькой, замерзшей и несчастной. Кит-Канан, подойдя, откинул с ее головы капюшон.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, заглядывая ей в глаза.

— На моей поляне идет снег, — печально отвечала Анайя.

— Макели сказал, что такого раньше не было. Но все же не забывай, что у природы свои законы, Анайя. — Кит-Канан попытался утешить ее, во взгляде ее выражалась такая безнадежность. Но, в конце концов, всего-то и случилось, что небольшой снегопад. — Все у нас будет в порядке. Видела, какого я оленя принес? — Он вынес тушу на улицу охлаждаться.