Сага о Йёсте Берлинге (другой перевод)

Когда настает большая весенняя стирка, графиня Мэрта заставляет ее стоять над лоханью в прачечной. Она сама приходит проверить ее работу.

— Вода у тебя в лохани холодная, — говорит она и, зачерпнув кипящей воды из котла, выплескивает прямо ей на руки.

В холодный, ненастный день стоят прачки у озера и полощут белье. Порывы сильного ветра налетают на них, обдавая дождем и снегом. Юбки у прачек насквозь промокли и стали тяжелыми, как свинец. Трудно работать вальком. Кровь проступает из-под ногтей.

Но графиня Элисабет не жалуется. Да будет благословенно милосердие божие! В чем же сладость покаяния, как не в страдании? Удары бича нежно, словно лепестки роз, опускаются на спину грешницы.

Молодая женщина вскоре узнала, что Йёста Берлинг жив. Старуха обманула ее тогда, желая хитростью вырвать признание. Но что с того? Таков путь покаяния! Такова кара божья! Он привел грешницу на путь искупления.

Одно лишь ее тревожит: что же будет с ее свекровью, чье сердце господь ожесточил из-за нее? О, он не должен судить ее строго. Ее жестокость поможет грешнице снова обрести благословенье божье.

Где знать ей, как душа, пресыщенная радостями жизни, бывает склонна предаться жестокости. Когда мрачная, ненасытная душа лишена поклонения, лести, упоения танцев и азарта игры, из самых тайников ее, им на смену, приходит жестокость. Ее притупившиеся чувства находят радость в том, чтобы мучить людей и животных.

Сама старуха не сознает своей жестокости. Она считает, что лишь карает неверную жену. Часто, лежа без сна по ночам, она изобретает для нее все новые наказания.

Однажды вечером, обходя комнаты, она заставляет графиню идти впереди со свечой без подсвечника.

— Свеча догорает, — говорит молодая графиня.

— Когда догорает свеча, то горит подсвечник, — отвечает графиня Мэрта.

И они продолжают путь, пока дымящийся фитиль наконец не гаснет на обожженной руке.

Но все это еще пустяки. Существуют душевные муки, которые гораздо страшнее телесных. Графиня Мэрта приглашает гостей и заставляет хозяйку дома прислуживать за столом.

О, это день большого испытания для нее. Посторонние люди будут свидетелями ее унижения. Они увидят, что она недостойна сидеть за столом рядом с мужем. О, с какой насмешкой будут они останавливать на ней холодные взоры!

Все, однако, выходит хуже, намного хуже. Никто из гостей не решается взглянуть на нее. Все за столом, мужчины и женщины, сидят молчаливые и подавленные.

Это оскорбляет ее до глубины души. Разве ее грех так уж страшен? Разве позор находится с ней рядом?

И вот приходит оно, искушение: ее бывшая подруга Анна Шернхек и лагман из Мюнкерюда останавливают ее, когда она проходит мимо них, берут у нее из рук блюдо с жарким, пододвигают ей стул и не позволяют уйти.

— Садитесь, дитя мое, садитесь, — говорит лагман, — вы не совершили ничего дурного.

И тут в один голос все гости заявляют, что, если она не сядет с ними вместе за стол, они тотчас же уедут. Они ведь не палачи. Они вовсе не намерены потакать графине Мэрте. И их не так легко провести, как этого безмозглого графа Хенрика Дона.

— О мои добрые, милые друзья! Не будьте так сострадательны! Вы заставляете меня во всеуслышанье заявлять о моем грехе. Я слишком любила одного человека.

— Дитя, да имеете ли вы понятие о грехе? Вам даже не понять, до чего вы невинны. Йёста Берлинг ведь даже не знал о вашей любви. Займите снова свое место за этим столом! Вы не сделали ничего дурного.

Гостям удается на некоторое время ободрить ее, и они сами вдруг начинают радоваться, как дети. Смех и шутки звучат за столом.

Эти отзывчивые, чуткие люди очень добры, но все же они искусители. Они хотят уверить ее, будто она не заслужила мучений, и открыто выражают неприязнь графине Мэрте. Где им понять, как душа грешника томится по чистоте, когда он подвергает себя испытанию, не обходя по дороге острые камни и не закрывая лица от палящих лучей солнца.

Иногда графиня Мэрта заставляет ее целыми днями сидеть за пяльцами и выслушивать бесконечные истории о Йёсте Берлинге, об этом отрешенном пасторе и авантюристе. Не важно, если память и изменяет ей иногда, она не поленится добавить кое-что от себя, лишь бы только это имя целыми днями звучало в ушах молодой графини, которая боится этого больше всего. В такие дни ей начинает казаться, что ее покаянию никогда не будет конца. Ее любовь не умирает, и она думает, что она сама умрет прежде, чем ее любовь. Ее здоровье начинает ей изменять, и она часто болеет.

— Где же он, твой герой? — спрашивает графиня Мэрта насмешливо. — Каждый день я жду, того и гляди он появится во главе своих кавалеров. Почему не штурмует он Борг, почему не возводит тебя на трон и не бросает меня и твоего мужа связанными в темницу? Или забыл тебя?

Молодая женщина едва удерживается, чтобы не защитить его от нападок и не сказать, что она сама запретила ему прийти к ней на помощь. Но нет, лучше молчать, молчать и страдать.

День ото дня пламя великого соблазна пожирает ее. Она ходит как в лихорадке и от изнеможения едва держится на ногах. У нее одно лишь желание — умереть. В ней подавлены все стремления к жизни. Любовь и радость не подают больше признаков жизни, и страдания больше ей не страшны.

А муж, по-видимому, совсем перестал о ней думать. Он запирается в своем кабинете и сидит там целыми днями, изучая неразборчивые манускрипты и трактаты, напечатанные старинным расплывчатым шрифтом.

Он читает написанную на пергаменте грамоту о дворянстве, к которой привешена большая массивная печать Шведского королевства, сделанная из красного воска и хранимая в деревянном ларце. Он рассматривает старинные гербы с лилиями на белом фоне и грифами на синем. В таких вещах он знает толк и с легкостью их объясняет. Снова и снова перечитывает он старинные эпитафии и некрологи, посвященные благородным графам Дона, в которых их деяния уподобляются деяниям великих мужей Израиля и богов Эллады.

Эти старинные документы всегда доставляли ему удовольствие. А о своей молодой супруге он и думать перестал.

Одна лишь фраза графини Мэрты: «Она вышла за тебя ради денег» — убила в нем всякую любовь к жене. Да и какому мужчине было бы приятно слышать такие слова! Это убивает всякую любовь. Судьба молодой женщины больше не интересует его. Если его матери удастся вернуть ее на путь добродетели — что ж, тем лучше. Граф Хенрик никогда не переставал восхищаться своей матерью.

Уже месяц длится все это. Однако этот период вряд ли на самом деле был таким бурным и полным событий, как может показаться, когда обо всем этом узнаешь из нескольких исписанных листков. Графиня Элисабет, говорят, всегда казалась внешне спокойной. Один лишь единственный раз самообладание изменило ей: когда она услыхала о мнимой гибели Йёсты Берлинга. Но ее раскаянье в том, что она не сохранила любви к мужу, было так велико, что она и в самом деле дала бы графине Мэрте окончательно замучить себя, если бы однажды вечером старая экономка не предостерегла ее.

— Вам бы, графиня, надо поговорить с графом, — сказала она. — Господи, боже мой, вы ведь еще совсем дитя. Вы, наверное, и сами не знаете, что вас ждет, а я-то прекрасно понимаю, чем все это может кончиться.

Но именно об этом графиня Элисабет и не могла говорить со своим мужем, пока не рассеялись его подозрения и неприязнь по отношению к ней.

В ту же ночь она тихо оделась и вышла из дома. На ней было простое крестьянское платье, а в руках узелок. Она решила покинуть свой дом, чтобы никогда больше не возвращаться сюда. Она ушла не для того, чтобы избегнуть мучений. Она считала, что это знамение божие, что она должна уйти, чтобы сохранить здоровье и силы.