Сага про золотого цверга. Дилогия

– А лгать пациенту этично?

– Смотря в какой системе этики. Вы ведь русский? У вас, русских, это в порядке вещей.

– Это касается только тех случаев, когда пациент смертельно болен. Я смертельно болен?

– Типун вам на язык! Ну сами подумайте, ну что вы хотите узнать? Думаете, я вам сейчас все выложу – почему вас изолировали от мира, почему энтропия не та, какая надо? Слишком много вы о себе думаете. Если вам не сообщили информацию с самого начала, значит, эту информацию вам знать не следует. Вы же боевой офицер! Сколько времени вы были в запасе? Уже успели забыть базовые навыки?

– Нет, еще не успел. Можно задать один маленький вопрос?

– Да хоть два.

– На чьей вы стороне?

– Кто? Лично я? Я ни на чьей стороне, я на стороне самого себя. Я получил приказ, но я понятия не имею, чем этот приказ был вызван. И знаете что? Мне наплевать, чем он был вызван. Меньше знаешь – лучше спишь. Знаете такую пословицу?

Анатолию пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сохранить спокойствие, хотя бы внешнее.

– Я знаю только одно, – сказал он. – Человечество столкнулось с самым большим предательством за всю свою историю. И мне кажется, что корни этого предательства растут здесь.

– В этом санатории?

– На этой планете.

– И что?

– А то, что я должен знать, что попал действительно в санаторий СПБ, а не в гнездо предателей.

– Какие доказательства вас убедят?

– Для начала мне нужен выход в глобальную сеть.

– Это невозможно. Я получил приказ, который это категорически запрещает. Я не знаю, чем он обусловлен, и меня это не интересует. Приказы, знаете ли, не обсуждаются, они выполняются.

– Да, конечно. Но только выводы отсюда следуют вполне определенные. Якадзуно хочет покинуть санаторий. Он уже говорил вам об этом?

– Да.

– Вы его отпустите?

– Да.

Ройс лгал. Анатолий ясно видел, что он лжет, и Ройс это понимал… Черт возьми! Они наверняка подключили внешнее управление к процессору Анатолия! Точно!

Анатолий дал мысленную команду, которая должна была отключить блок удаленного управления. Ройс изогнул правую руку немыслимым образом, засунул большой палец в левую ноздрю, и в этот момент Анатолий потерял сознание. Без всяких видимых причин, как будто ктото повернул выключатель.

7

– Вот живой пример того, что самообладание надо сохранять даже в самых исключительных ситуациях, – провозгласил Кузнецов и обаятельно улыбнулся.

Ибрагим сохранил на лице непроницаемое выражение, но внутренне содрогнулся от неприязни к этому человеку. Ибрагим понимал, что вечно всплывающая улыбка Кузнецова – даже не признак лицемерия, а просто устоявшаяся привычка, нечто вроде нервного тика. Но все равно эти неуместные улыбки вызывали у Ибрагима отвращение.

Они стояли на краю большой ямы с обгорелыми стенками, коегде покрытыми оплавленной стекловидной коркой.

– Он не знал пароля, – констатировал Дзимбээ очевидный факт.

– Жаль, – сказал Кузнецов и снова улыбнулся. – Жалко Суцзуми, он был неплохим мужиком.

– У меня плохие новости, – сообщил Ибрагим. И добавил после паузы: Транспортное оборудование разрушено.

Воцарилось гробовое молчание.

– Мы, конечно, спустимся вниз и все посмотрим, – продолжал Ибрагим, но я тут немного покопался в твоих, Андрей, файлах, которые ты мне залил, и нашел схему здания. Стандартная автономная граната, заложенная в режиме мины в лифтовую шахту, гарантированно уничтожает все три транспортные капсулы.

– Анатолий мертв? – дошло до Дзимбээ.

– Не знаю, – пожал плечами Ибрагим, – все зависит от того, где они с Якадзуно находились в момент взрыва. Если на нижних уровнях, то у них есть шансы, а если нет – значит, нет. Я не понимаю, почему Анатолий не установил первую мину на поверхности. Это идиотство какоето – заминировать входную дверь, а дальние подходы оставить открытыми. И почему Суцзуми не отреагировал на предупреждение?

– Какое предупреждение? – не понял Кузнецов.

– Мина должна была сначала потребовать пароль для прохода, а потом уже взорваться.

– Как потребовать? Голосом?

– Наверное… Ладно, пойдемте вниз. Ибрагим подошел к краю ямы и вдруг резко отпрыгнул назад и громогласно провозгласил:

– Рубиновый вторник! – И добавил: – Это пароль.

– Какой пароль? – переспросил Дзимбээ.

– Мина запросила пароль.

– Я ничего не слышал, – заявил Кузнецов.

– Запрос был в радиодиапазоне, – сказал Ибрагим, его голос звучал удивленно – Боюсь, психологические проблемы Анатолия гораздо серьезнее, чем мне казалось. Он стал забывать очевидные вещи.

– Думаете, он приказал мине выдавать запрос только по радио? догадался Кузнецов.

– Боюсь, что да. Для него нет разницы, как общаться – по радио или голосом. Должно быть, просто забыл, что обычные люди не умеют разговаривать по радио без радиостанции.

– А почему эта мина не взорвалась сразу? – спросил Дзимбээ. – Ведь Токанава спокойно прошел мимо, его разорвала вторая мина, в лифте.

– Понятия не имею, – раздраженно бросил Ибрагим. – Скорее всего, еще одна идиотская ошибка Анатолия. Пойдемте вниз.

Ибрагим наклонился над дымящейся шахтой, немного постоял, а затем отступил назад.

– Надо подождать, пока остынет, – сказал он. – Не меньше часа, а скорее, часа два. У нас в вертолете есть веревки?

– Вряд ли, – покачал головой Кузнецов.

– Тогда придется за ними слетать. Все равно здесь делать нечего, еще слишком горячо.

8

Дзимбээ пробежался испытующим взглядом по искореженным стенам шахты и воскликнул:

– Ибрагим, ты неправ!

– Сам вижу, – отозвался Ибрагим снизу. – Мина взорвалась на верхней площадке. Оборудование, скорее всего, не задето взрывом.

– Оборудование в порядке? – донесся сверху голос Кузнецова. – Слава богу, прямо камень с души свалился. Я уж думал, все, конец, связь с Землей окончательно прервалась.

Дзимбээ тоже обрадовался. Хрен с ней, со связью, но если мина взорвалась именно на верхней площадке, а не в середине лифтовой шахты и не внизу, то Анатолий, вполне возможно, жив и…