Саганы второго Солнца. Огни Ринеля

– Но если мы смогли без особых трудностей тренироваться здесь, на втором, то значит у него на третьем будет хотя бы шанс! Мы должны ему помочь! – Раздался голос Амельеры, но по взгляду, с которым монахи смотрели друг на друга, она поняла, что не все так просто.

– Не спроста первый и второй уровни соединяет обычная лестница, а второй и третий – барьерного типа врата. – Стал пояснять Стижиан, – на третьем и четвертом этажах спрятаны все артефакты, собранные на территории поместья где жил тот безумный маг, названный Тремя Королями, а он унаследовал очень многое…

– Не углубляйся в историю, Стижиан. – Тео поднял руку. – На третьем уровне могут выжить только монахи-мастера, на четвертом… считанные из нас смогли попасть на четвертый уровень, а обойти его и вернуться не удавалось никому.

– Значит, за Луожи пойдёте вы? – Спросил огневик у мастера.

– Нет, – покачал головой мастер Тео, и повернулся к сыну. – Справишься?

Стижиан очень невесело усмехнулся, приложив рисунок четырнадцати конечной звезды, что была изображена на рукаве мантии, к рисунку на вратах, и исчез.

Стижиан был готов поклясться в двух вещах: во-первых в том, что раньше, когда он почти пять лет назад по глупости и наивности своей сюда полез, противники были значительно слабее, их было куда больше… и с тех пор они явно прибавили в объеме и росте. Во-вторых – не было этого лабиринта: в нём трудно заблудиться, стены местами обвалены, ловушки смешные и примитивные, но их было столько, что они попросту раздражали.

Первого же противника Стижиан встретил, едва поднял голову после падения с потолка (врата почему-то телепортировали гостей на высоту пары-тройки метров). Больно не было, но внезапно стало страшно за судьбу несчастного мага: существа, в которых мутировали бывшие обитатели третьего уровня, достигали трех метров в высоту и еще двух в ширину. Они были похожи на оживших статуй: серые, медленные, с них во все стороны летела пыль (на самом деле это была косная мука, осыпающаяся из-за трения тяжелых и плотно прижатых друг к другу костей). Эти создания пугали не только своими размерами, но звуками: низкий щелкающий хруст, сопровождающий каждое их движение.

Эти твари, пусть немногочисленные, оказались единственным классом обитателей третьего уровня. Это были селе – средний класс нежити, формирующийся из облаков и считающийся самым опасным видом, поскольку высшую нежить никто не видел уже много столетий. Селе то ли орали от боли, то ли стонали, или же это был боевой кличь, что бы там ни было, эти звуки могли заставить уши кровоточить, но Стижиан видал и слышал и не такое. Кличь был громкий, от него дрожали стены и пол, но Стижиану потребовалось меньше пяти секунд чтобы встать с пола, выбрать нужную стойку и атаковать противника, с учетом его размеров и скорости. Это было не сложно: прыжок на стену, отталкивание, приземление на грудь или плечо мутанта и тяжелый удар прямо в лицо, где, чаще всего, находилось нечто вроде сердца, от которого энергия разливалась по телу. Совершив удар, монах оттолкнулся от медленного падающего вниз тела неупокоенного и только тогда понял, что ошибся.

То, что увидел монах, осмотрев осколки своего противника, объяснило и то, почему он стал таким большим, и то, почему их стало так мало: слияние. Тело, которое только что монах попытался обездвижить, состояло не из одного, а из четырех разных тел, и, следовательно, сердцевина была не одна – их было тоже четыре: в голове, в груди, в запястье левой руки и в левой ноге. И пока обезглавленная нежить нового поколения пыталась встать, Стижиан нанес удары сначала в кисть, потом в грудь, а затем с размаху добил ногу.

Монах убрал посох за спину, с невероятным усилием закатал по локоть плотную кожу рукавов плаща и, оставляя мелкие метки с вкраплениями сияния на разных стенах, старался найти пропавшего мага по его линии жизни, по следу духа или по каким-то иным признакам. Что бы там маги из себя не строили, и какими бы бестолочами не считал их Стижиан, они всё же умны, так что Луожи должен был догадаться оставлять за собой следы. Треклятые стены, выросшие из пола за минувшие пять лет, не пропускали тонкие силовые волны, ослепляя и монаха, и мага, если он был здесь, и если он был жив, так что пришлось ходить кругами в поисках каких-либо признаков недавнего присутствия.

Ориентируясь на свои пометки (а это были просто прикосновения с легким выплеском силы), Стижиан оббежал несколько раз третий уровень подземелья, но не смог найти ни мага, ни его следов. Завершив очередной круг, попутно стряхивая с себя костную пыль, монах остановился у дверей на четвертый уровень, куда подойти на расстояние меньше пяти метров было проблемой.

Сравнить ощущение, которые ты чувствуешь стоя у двери на четвертый уровень, можно только с ванной, где вода содержит очень много соли, и когда пытаешься залезть в эту ванну целиком – тебя выталкивает, так вот здесь было то же самое. Пытаться подойти к двери сравни ходьбе по дну реки против течения. Сходство ощущений было бы невероятно верным, как если бы в тот раз, когда Стижиана уже почти уговорил себя пойти против течения реки и спасти тонущую девочку, мимо не проезжал маг воды.

– Люблю магов воды. – Прошептал Стижиан, вспомнив того старца, что спас девчонку, и Амельеру, которая, наверное, волнуется где-то там наверху.

Один за другим, мелкими шажками, монах приближался к двери. Чем ближе его вытянутая рука оказывалась к черному камню перехода, тем сильнее ему казалось, что этот поток негатива может поглотить не один густонаселенный город. И как только стены склепа выдерживают такое? В истории говорится о запечатывании склепа, но не говорится кем, и чем пожертвовали те гении, чтобы сдерживать эту буйствующую стихию. Не обладай Стижиан способностью вырабатывать огромные объемы сияния, его сосуд бы уже окрасился, и монах уже превратился бы в нежить.

Он тянулся все дальше и дальше, и когда кончик среднего пальца смог коснуться поверхности черной двери Стижиан обнаружил, что стоит на стене. Снова шутки с телепортацией под потолок? Это он понял потому, что рядом (там, где должен быть пол) лежит (или все-таки висит?) картина с обнаженной девицей и пара светильников, незамедлительно сменившими свой окрас с желтого на зелёный, стоило монаху здесь появиться. А внизу (где только что была дверь) стоял стол, заваленный свитками и старыми толстыми книгами. Стол стоял у огромного витража из черных, красных и сиреневых стёклышек, сливающихся в огромную розу. Напротив неё горел камин, чьи алые языки постепенно переходили в кристальный изумрудный цвет, а между ним и столом расстилалась слишком большая (для натуральной) шкура белого медведя.

И все это Стижиан заметил за одно мгновение, прежде чем рухнуть вниз.

– Я надеюсь, вы не ушиблись, господин монах? – Раздался тонкий голос мальчишки, которому с виду было лет десять. – Гости в нашем доме – редкость, и посему хозяин часто меняет угол своего кабинета. – Мальчик, стоящий у единственной в комнате двери, что с лева от камина, улыбнулся. – Я думаю, хозяин будет раз вас видеть. Стол накрыт, наложницы уже созваны, вы чудесно проведете время!

– Погоди-погоди, малыш, – Стижиан поправил ремень, бляха съехала куда-то вбок, и ещё раз оглянулся. Он хотел было расспросить ребенка, который скорее всего был маревом, эхом прошлого или попросту очередной нежитью, что это за место и что за хозяин. Негатива здесь было столько, что монах не мог понять. Но Стижиан помотал головой из стороны в сторону и, натужно отталкивая от себя бесконечный поток, таки вспомнил, зачем он в обще сюда шёл. – Сюда не попадал молодой мужчина? Примерно моего возраста, чуть выше ростом, с белым плащом?

– Господин Луожи в почивальне, он утомлен, и, боюсь, ему отсюда уже не выбраться, а у вас, господин, шанс есть, пусть и маленький. – Невозмутимо сказал мальчик, протягивая монаху руку, но тут же опустил, прочитав в черных глазах Стижиана готовность развеять его в пепел. – Господин монах, ваши волосы белеют, времени не так много, прошу, пойдёмте со мной.

"Белеют?!" – подумал монах, проведя рукой по волосам и выдернув пару: действительно, на пол сантиметра от корней волосы стали белыми, а это значило, что что-то здесь выкачивало силу из монаха. Если это что-то выкачает всю, Стижиан либо умрет, либо перестанет зваться монахом, лишившись всей силы… и тоже умрёт, неспособный защитить за себя.