Салка Валка

В одно дождливое утро по поселку разнеслась весть о прибытии Кристофера Турфдаля. Говорили, что он приехал ночью на моторной лодке с соседнего фьорда. Несколько человек уже видели высокого некрасивого мужчину, широкоплечего, с острым подбородком, с носом, похожим на картофелину, и оттопыренными губами, на которых играла злая, коварная улыбка. Багровое лицо этого человека выражало пренебрежение и презрение ко всему окружающему. Одет он был в синий исландский свитер и высокие сапоги, такие, какие надевал Свейн Паулссон, отправляясь в дальний путь. Вполне понятно, что многие сгорали от нетерпения поскорее узнать, привез ли Турфдаль с собой зверей. Почему-то многие верили, что в свое время не все они были выпущены на волю. Молодежь с нетерпением ждала дальнейших событий. Они готовились стать свидетелями большого сражения. Ведь его не избежать, если Турфдаль направится к Богесену и потребует разделить его деньги. Одни говорили, что Богесен не держит деньги дома, другие замечали, что купец по уши в долгах, как он сам неоднократно говорил. Тех, кто высказывал подобное мнение, немедленно заклеймили реакционерами, хотя никто толком не понимал смысла этого выражения. Скорее всего, это было одно из тех новых словечек, которых нахватался Бейнтейн из опасной книги. Главный вопрос, заявляла молодежь, заключается в том, отважится ли кто-нибудь, если на то пойдет, напасть на Кристофера Турфдаля. Он наверняка вооружен ножом и револьвером. С другой стороны, здесь, в поселке, никто не знал как вообще следует обращаться с оружием, так что вскоре и разговоры об этом отпали. Люди здесь дрались разве только в тех случаях, когда бывали пьяны, да и то кулаками и лишь изредка пускали в ход подвернувшуюся под руку палку. Случалось, правда, что в каком-нибудь доме разбивали окопные стекла. За Хауконом из Оддсфлста утвердилась репутация охотника на лисиц, но основывалась она главным образом на его собственных рассказах. Он заверял также всех, что убил кита на Фарерских островах. Однако многие сомневались, окажется ли он таким ловким, когда придется сражаться с большевиком. К тому же Хаукон как-то пытался украсть якорь у Йохана Богесена. Будучи застигнут на месте преступления, он заверял купца, что взял якорь заимообразно, чтобы привязать двадцатилетнюю кобылу. Поэтому не вполне было ясно, возьмет ли Хаукон сторону Йохана Богесена. По общему мнению, Аунгантир Богесен единственный человек в поселке, у которого, возможно, есть револьвер. Он-то, как человек богатый и любитель детективных романов, конечно, умеет пользоваться этим оружием. Он, как никто другой, претендовал на роль героя. Но Аунгантира Богесена не было на месте. Еще прошлой осенью он уехал куда-то на Юг, скорее всего в Португалию. Да, видимо, Кристофер Турфдаль одержит легкую победу и станет с такой же уверенностью править этим местом, как в свое время знаменитый исландский король Йерунд Хундадага. [8] И вот он появился в поселке, этот самоуверенный богохульник, у которого нос картошкой. Он ходил, поглядывая по сторонам внушительно и важно, с видом человека, собирающегося прирезать корову. Не хватало только ножа в зубах. Люди старались не глядеть в его сторону, делая вид, что поглощены другими заботами, Наконец от толпы отделился один человек, по-видимому движимый простым любопытством, а не воинственным духом, и подошел к знатному незнакомцу. Это был кадет Гудмундур Йоунссон. Он приподнял шляпу и с христианским смирением приветствовал незнакомца.

8

Датский авантюрист, приехавший в Исландию в 1809 году; совершив переворот, он провозгласил себя королем. Его правление продолжалось два месяца.

— Добрый день! Добро пожаловать в наши края. У нас здесь не часто увидишь новое лицо. Как вы сами могли заметить, это маленькое заброшенное местечко. Я прожил здесь целых шестьдесят лет, и за это время ничего существенного не произошло. Разве что одно время у нас была благословенная Армия спасения. Теперь к нам приехал новый пастор, а в прошлом году организовался союз рыбаков. Вот и все важные события в нашей жизни. Но я считаю, что наш добрый король правит нашим местечком, как и другими городами.

Незнакомец сплюнул добрую порцию пахучей табачной жижи прямо под ноги кадету Гудмундуру Йоунссону и презрительно передернул губами, пристраивая во рту поудобнее оставшуюся порцию табака. Он готовился к ответу. Из узеньких щелочек, расположенных где-то высоко над щеками, на кадета Гудмундура Йоунссона презрительно глядели маленькие глазки — так смотрит сытый, откормленный кот на дохлую мышь.

— Король! — сказал он наконец, растягивая слова, — Со мной ты можешь не говорить о таких вещах. Знай, старик, датчане недостойны того табака, который я только что сплюнул. Неужто мы, исландцы, не свободный народ?

— Да, но он и его семейство часто были добры к нам, исландцам, в этом я могу присягнуть, — возразил кадет. — Многие говорят, что и по отношению к тебе он проявил большую доброту, когда ты оказался в беде.

— Доброту, ко мне? — изумился незнакомец. Он пришел в ярость. — Да кто ты такой, хотел бы я знать? Как ты осмелился связывать мое имя с королем. Меня! Я всю свою жизнь сражался за независимость страны. Я принадлежу к независимой партии со дня ее основания, состою в ней по сей день и буду состоять до тех пор, пока я жив!

— Тогда, по-видимому, эта история с русскими тоже преувеличена? — сказал кадет Гудмундур Йоунссон.

— Русскими? А что у меня с ними общего?

— Вот видите, я говорил, что нельзя верить всему, что болтают люди, — сказал Гудмундур Йоунссон.

Несколько подростков обступили Гудмундура и приезжего. Они ловили каждое слово, слетавшее с уст незнакомца.

— Значит, неправда и все россказни о зверях, которые мы здесь не раз слышали? — сказал кадет и добавил: — Что касается меня, то я лично никогда особенно не верил им.

— О каких зверях, черт возьми, ты говоришь?

— За что купил, за то и продаю, — сказал кадет. — Некоторые говорят, что это дикие быки, другие утверждают, что это хищные звери. Но, если хочешь знать мое мнение, я никогда не мог понять, как они могут противоречить священному писанию.

— Я не понимаю, о каких зверях, дьявол тебя побери, ты болтаешь. Если хочешь знать, ты сам похож на зверя, описанного в библии, — сказал незнакомец, проглатывая на всякий случай табак, чтобы он не выскочил изо рта. — Я вообще не припомню, чтобы я встречал тебя когда-нибудь. Мне не доводилось иметь с тобой дело — ни со зверями, ни без них. Не могу понять, о чем ты говоришь, старый болван. Что тебе от меня нужно в конце концов?

— Разрешите мне задать еще один вопрос, — попросил кадет Гудмундур Йоунссон. — Скажите, вы не Кристофер Турфдаль, который завез каких-то зверей из России? Я решил вас спросить об этом, потому что я видел, как вы нюхаете табак.

— Нюхаю? Я? Я вовсе не нюхаю, а уж если на то пошло и если тебе необходимо это знать, так я жую табак. Но если ты собираешься оскорбить меня, нового человека в этих местах, заявляя, что я Кристофер Турфдаль, самая ядовитая змея исландского народа, то я должен сказать, что ты просто рехнулся, старый чурбан. — Незнакомец так разошелся, что казалось, уже не остановится.

Итак, оказывается, это был не Кристофер Турфдаль, а новый управляющий, которого временно передал Йохану Богесену его приятель-купец из Силисфьорда. Его звали Катринус. Он должен был наблюдать за заготовкой сушеной рыбы и строительством нового большого холодильника. До этого Катринусу уже приходилось руководить постройкой церкви. Этот человек принимал горячее участие в борьбе за независимость, представляя интересы трех богатых рыбопромышленников. Он всегда был среди самых честных, добросовестных граждан, которые призывали людей работать, в то время как всякая шваль бастовала и мутила воду. Ему удалось предупредить три забастовки в Силисфьорде и упрятать подальше многих бунтовщиков. Кроме того, ему удалось убедить не одного отца семейства, что датчане, русские и Кристофер Турфдаль — опаснейшие враги исландского народа, в результате чего «Вечерняя газета» поместила его фотографию на самом видном месте. Поэтому нет ничего удивительного, что этот достойный гражданин сильно разгневался, когда его приняли за Кристофера Турфдаля, опаснейшего большевика Исландии.

Вот так всегда оборачивалось дело, когда в местечке ожидали чего-нибудь значительного. Большие события происходили только в фантазии людей.

Таким образом, приезд Кристофера Турфдаля в поселок оказался не чем иным, как большой кометой, которая производит много шума при полете, но остается невидимой. Те, кто приготовился к великим событиям, не могли скрыть своего разочарования. Стали поговаривать, что Кристофер Турфдаль не получал золота ни из России, ни из Дании. Нашлись и такие, которые усомнились в существовании Турфдаля вообще.

Глава 5

Едва люди в Осейри оправились от разочарования, постигшего их в связи с несостоявшимся визитом Кристофера Турфдаля, как с Юга прибыл пароход. А может быть, он пришел не с Юга, а из какой-нибудь другой части большого света, где жизнь так интересна, значительна и богата событиями. Кажется, что, когда прибывают и отходят пароходы, над фьордом веют совсем другие, незнакомые ветры. Мужчины из другого мира, одетые в непромокаемые плащи, с любопытством прохаживаются по набережной. Появляются женщины, разодетые в дорогие, яркие одежды. Местные дети прибегают на пристань и, широко открыв глаза и сунув пальцы в рот, глазеют на пассажиров. «Дяденька, дяденька, дай мне денежку! Тетенька, дай конфетку! Если дашь денежку или конфетку, я напьюсь из этой грязной лужи!»

Затем корабль уходит. Когда он исчезает вдали, жителей Осейри охватывает какая-то тоска и беспокойство. Они очень высокого мнения о том мире, откуда приходят и куда уходят корабли. Им трудно поверить, что центр вселенной находится как раз здесь, в Осейри у Аксларфьорда.

Вечером Салка Валка вместе с другими женщинами возвращалась с работы домой. На площади они заметили хорошо одетого мужчину. Должно быть, пассажир, опоздавший на пароход, предположил кто-то. Но незнакомец чувствовал себя как дома. Он спокойно разговаривал с кем-то из мужчин. Подойдя поближе, женщины разглядели, что незнакомец элегантно одет, лицо у него холеное, гладкое, в руках полированная бамбуковая трость из Португалии. Весной он часто появлялся на рыбном промысле своего отца, на который он имел такое же право, как и его отец, а в свое время это предприятие перейдет к нему полностью. Это был будущий владелец лодок, бакенов, рыболовных снастей, приманок, бочек, ящиков для рыбы и для отбросов, а в придачу и людей, приученных возиться со всем этим хозяйством; правда, чтобы приучить их к этому, Йохан Богесен посвятил всю свою жизнь. Аунгантир ведал продажей рыбы. Теперь фирма Йохана Богесена вела торговлю с заграницей без посредников. Она скупала товар в больших количествах у рыбаков поселка и других фьордов. Таким образом, Аунгантир Богесен представлял ту сторону медали Осейри у Аксларфьорда, которая была обращена к внешнему миру.