Саломея

– Вот не думала об этом! – Кира подошла к столу и тоже принялась складывать диски. Ее руки двигались быстро и как будто бессознательно, потому что она смотрела в стену, продолжая негромко говорить: – А это могло быть так… Но ведь слышимость, напротив, должна была исчезнуть совсем, с новой-то стеной?

– Если только в ней не сделали дверь!

Ровная стопка дисков покачнулась, задетая неосторожной рукой девушки, покосилась набок и рухнула, осыпаясь на пол. Раздался треск сломанного пластика, по ковру с легким шелестом разлетелись выбитые из креплений диски. Кира с искаженным лицом повернулась к женщине:

– Этого не может быть!

– Почему? – та даже слегка отступила, испуганная ее безумным взглядом.

Теперь девушка выглядела точно так же, как во время их первой встречи в кафе – озлобленная, взъерошенная, само воплощение бессильного протеста.

– Я велела отцу заложить дверь отсюда на свою лестничную клетку, и он пошел на это, потому что знал, как я ненавижу контроль! Неужели вы думаете, что он бы решился без моего ведома соединить квартиры?! Да это значило бы конец, полный разрыв отношений!

– Может, он беспокоился о вас больше, чем показывал? – возразила Елена. – Ведь когда вы ушли из дома, вам было всего пятнадцать лет! Знаете, я бы тоже страшно беспокоилась за своего ребенка!

– И вы бы не сказали ему, что сделали дверь в стене?!

– Если бы мой сын был похож на вас, может, и не сказала бы!

Фраза произвела сокрушительный эффект. Кира лишилась дара речи и часто заморгала, будто у нее перед лицом вдруг разорвалась петарда. Чтобы вывести девушку из этого состояния, Елена решительно взяла ее за руку:

– Зачем гадать? Идемте, посмотрим!

И та покорно позволила увести себя в спальню.

Они сразу принялись осматривать шкафы: Кира – тот, что стоял у окна, Елена – тот, что в углу. С виду шкафы были совершенно неразличимы: дверцы украшала резьба одинакового рисунка, сквозь вишневый лак виднелись разводы красного дерева, одинаковые медные ручки-груши болтались на дверцах. Но внутри сразу нашлись отличия. В шкафу, который открыла Елена, не было ни штанги для вешалок, ни полок для обуви и одежды. Он оказался полым, его снизу доверху загромождали пахнущие лавандой свертки с вещами. Шкаф Киры выглядел обычно – висящие в ряд платья, десяток туфель на подставке внизу, ворох перчаток и шарфиков на полке, тянущейся над одеждой.

– Если дверь вообще существует, она у меня! – решила Елена, и девушка с ней согласилась.

Кира дрожала от возбуждения и уже потянулась разбирать шкаф, когда из коридора послышался голос Натальи Павловны:

– Где вы?!

– Здесь! – крикнула девушка и пошла на зов прежде, чем Елена успела ее остановить. Ей хотелось предупредить Киру, чтобы та не говорила тетке, зачем они зашли в спальню, но девушка и сама догадалась.

Вернувшись спустя несколько минут, она пояснила:

– Нужно было обеденный стол передвинуть. Тетка закончила с книгами, решила взяться за ковер. Ворс, правда, страшно вчера затоптали, да еще и пролили на него что-то… Сейчас она опять пылесос включит. Подождем…

Действительно, тут же раздался низкий монотонный гул, и Кира кивнула:

– Теперь можно продолжать, с ковром – это надолго.

– Вы не сказали ей?

– Я вообще никогда… ничего… ей не говорю! – с натугой выдавила девушка, выдирая из шкафа плотно засевший пакет, в котором виднелась свернутая дубленка. – Помогите же!

Вместе они быстро опустошили шкаф и, осмотрев внутреннюю стенку, убедились, что их предположения были верны. С левой стороны виднелись глубоко утопленные, хитро спрятанные в пазах петли. Справа, стоило сдвинуть точно подогнанную фанерную заглушку, взгляду открывался замок.

– Дверь! – выдохнула Кира.

– А ключ?! – Елена напрасно обшарила шкаф, ища другие тайники. Ключа они не нашли. Выпрямившись, женщина с сильно бьющимся сердцем повернулась к Ки– ре: – Вы понимаете, что это значит?

– Еще бы! – горько ответила та. – Меня надули!

– Да перестаньте вы разыгрывать капризную девчонку, будьте наконец человеком! – неожиданно для себя прикрикнула на нее Елена. – Раз квартиры соединяются, это все объясняет!

– Мне это ничего не объясняет! – надулась Кира. – И что вы злитесь?

– Да я пытаюсь втолковать вам очевидное! Профессора убили здесь, в этой квартире, а вовсе не у вас! Время его смерти совпадает со временем вашего пребывания у себя, но вы утверждаете, что не встречались с ним, хотя его тело и нашли у вас! Значит, убили его здесь, а потом, уже мертвого, перетащили к вам!

Бледная, с потемневшими от ужаса глазами, Кира силилась что-то выговорить, но каждый раз снова смыкала пересохшие губы. Наконец она выдохнула:

– Точно! Иначе быть не могло!

– Конечно! Теперь ясно, как он к вам попал!

Они заговорили одновременно и тут же разом замолчали, потому что за стеной смолк ноющий звук пылесоса. Елена увидела в глазах девушки свою собственную мысль и покачала головой:

– Тетке – ни слова, что теперь вы в курсе!

– Думаете, она знает про дверь?

– А думаете, не знает? – Елена коснулась пальцем петель, замка и снова осторожно задвинула скрывающую его фанерку. – Это было бы невозможно. Кто следит за шкафами? Кто положил сюда все эти вещи? Кто присутствовал при ремонте, в конце концов?

– Да, вы правы… Но почему же она следователю ничего не сказала?! Ведь это могло меня тогда спасти… Я твердила ему, что ничего той ночью не видела, и сама себе уже не верила!

– Давайте, положим все обратно, – ушла от ответа Елена, и они снова набили шкаф до отказа. Закрыв резные дверцы, женщина еще раз приложила палец к губам и напомнила: – Вы ничего не знаете!

Дверь спальни неожиданно отворилась, и они синхронно вздрогнули, как воровки, застигнутые на месте преступления. Наталья Павловна, остановившись на пороге, с подозрением переводила взгляд с одной гостьи на другую, будто пытаясь угадать их намерения.

– Надеюсь, я имею право осмотреть шкафы? – ломким неестественным голосом спросила Кира.

– Уже и шкафы… Может, опись сделаешь, чтобы я чего не украла? – Наталья Павловна вновь бережно пригладила волосы на висках, хотя они лежали, как прилизанные. Вероятно, отметила про себя Елена, это движение было просто нервным тиком, а не желанием поправить прическу. – Что ж, смотри… Наследница!

Она произнесла это слово с такой оскорбительной интонацией, что обиделась даже Елена. Кира сжалась, давя в себе вспыхнувшую злобу, и с достоинством проговорила: