Салямиллион

— Я всегда считал тебя коварной свиньей, — ответил второй Глаз. — И я не вкладываю в эту фразу никакого доброго подтекста!

— Лучше возьми свои слова обратно, — предупредил его первый всадник. — Я не шучу! Ты должен извиниться!

— Ага! — с усмешкой возразил второй Глаз. — Ты замышляешь мое убийство, а я должен извиняться? Фигушки!

— Да я же ничего не планировал! — возмутился первый Глаз. — Хотя лишь небо знает, как мне хотелось бы расправиться с тобой!

— Мальчишке приказано говорить только правду! — брызгая слюной от ярости, закричал второй всадник. — Ты будешь отрицать этот факт? Ты порочишь магию драконов?

Он повернулся к Беренделу.

— Эй, сопляк! А ну-ка, подтверди свои слова. Он действительно сказал, что собирается убить меня?

— Да, это правда, — ответил Берендел. — Когда вы направились к песчаной косе, чтобы осмотреть то место, где стоял эльфийский корабль, он обозвал вас грубым прозвищем и добавил: «Когда мы поедем назад, я проткну его насквозь моим длинным черным мечом».

— Нет, я не говорил такого! — закричал первый Глаз. — Он лжет!

— На нем чары драконов, — завизжал второй всадник. — Он не может лгать! Это ты напичкан обманом и предательством. Я знаю, что, став Глазом Шарона, ты все время планировал бунт против нашего Владыки.

— Как я мог замышлять такой вред? — взвыл первый Глаз на пике злобы. — Я не слуга Шарона, а сама его часть! Ты говоришь ерунду. Просто твой мозг сгнил, а в его извилинах завелись прожорливые черви! Если ты думаешь...

Второй всадник выхватил меч с черным лезвием и в мгновение ока вонзил его в грудь своего спутника. Глаза жертвы расширились, в них полыхнуло такое бешенство, что Берендел отступил на шаг. Подобная ярость казалась невозможной, но ее заметили все. Речь первого Глаза оборвалась на полуслове клокочущим бульканьем, и он свалился с седла на мокрый песок. Орки в ужасе заахали и заохали. Второй Глазе изумлением смотрел на меч в своей руке. Над лезвием клубился пар, и капли крови стекали с кончика клинка.

— Вот это да! — сказал Глаз Шарона.

Внезапно земля содрогнулась. Толчок сбил Берендела с ног, и даже крепкому и цепкому гному пришлось потрудиться, чтобы не упасть. Орки завизжали от страха и разбежались в стороны — кто на юг, кто на восток. Тело убитого всадника подпрыгивало на песке, словно у него начались повторные предсмертные конвульсии. Конь второго Глаза встал на дыбы и сбросил седока на землю. Испуганно заржав, животное помчалось через дюны к заснеженной равнине. Второй Глаз Шарона лежал на песке и скулил.

А земля снова содрогнулась. Море вскипело и подняло вверх огромные волны, в три раза превосходившие те, что были мгновением раньше. Мир содрогнулся третий раз. Берендел поднялся на четвереньки и посмотрел на север. Пещеру, где они нашли Салями, завалило камнепадом. Скалы кряжа покрывались трещинами и разъезжались со своих привычных мест. Казалось, что весь горный массив лихорадило. Поднявшись на ноги, второй Глаз осмотрелся по сторонам и взвыл от ужаса. Его черные глазницы ничего не видели. Он споткнулся, вытянул руки вперед и закричал:

— Я ослеп! Что-то здесь не так...

Тем временем горы снова пробудились к жизни. Массивные скалы взрывались и взлетали в воздух. Второй Глаз с воплем упал на землю.

— Это конец света! — сказал Берендел. — Конец всех вещей!

— Давай не будем торопиться с выводами, — возразил ему гном, но его голос потонул в мощном порыве ветра.

Край моря дрогнул и отодвинулся на половину лиги, открыв заиленное дно, коричневые водоросли и задыхавшихся рыб, которые плясали танец смерти на открытом воздухе. Над берегом промелькнула огромная тень. То был Дракон Севера, пробудившийся от спячки. Он медленно закружил над головами Берендела и Нобби.

— Эй, коротышка, как тебя зовут? — спросило древнее существо.

Едва голос дракона прогремел над ними, земля, содрогнувшись в последнем трепете, успокоилась. Поначалу ошеломленный подросток подумал, что летающий гигант обращается к кому-то другому. Он подтолкнул Нобби локтем и кивнул, приподнимая брови, как будто говорил: «Ну что ты молчишь? Давай, отвечай». Однако гном возразил:

— Он обращается к тебе, приятель.

И тогда подросток представился:

— Я Берендел.

— Салями у тебя?

Мальчик хотел еще раз, но затем подумал: «Если я буду обманывать все время, то люди начнут узнавать правду, переворачивая мои слова наоборот. Лучше на этот раз я буду придерживаться правды». Он взглянул на огромного зверя. Тот завис над берегом, заполняя собой все доступное пространство, хотя по краям его тела, похожего на гору, виднелись узкие полоски неба. По ним, как по темной канве, неслись облака. Казалось, что они спешили убежать подальше из Верхнего Средиземья.

— Да, у меня, — ответил Берендел. — Вы хотите получить ее назад?

— Нет, — ответил дракон. — Когда я взял ее в лапу, она заморозила меня на краю страны. Да ты и сам это видел. Надеюсь, что мне больше не придется носить ее с собой.

— Носить?

— Короче, уходи отсюда.

Дракон закружил над ними в воздухе и кивнул головой на восток.

— Ее не должно быть в стране. Она нарушает равновесие мира. Мы готовы заплатить любую цену, чтобы избавиться от Салями.

— Мы? — спросил Берендел. — О ком вы говорите?

— О себе и моих братьях-драконах, — ответил зверь. — Наше время подходит к концу.

— Я не понимаю.

— Шарон решил создать нерушимые чары. На их оформление ушло много нашей силы, а слова заклинания, произнесенные нами, были словами творения. Он хотел стать владыкой над всеми эльфами и людьми. И он пожелал для себя неуязвимость, бессмертие и непобедимость. С помощью могущества и магии наших слов он поработил все Верхнее Средиземье.

— Однако ты, парень, не поддался этой магии! — с улыбкой сказал Нобби и похлопал друга по спине.

— Твоя мать была эльфийкой, а отец — человеком, — громоподобным голосом пояснил дракон. — Ты наполовину эльф и наполовину человек, а значит, не принадлежишь ни к тому, ни к другому виду. Шарон же имел власть только над эльфами и людьми.

— Даже зима отступала в твоем присутствии, — добавил гном.

— Проблема таких злодеев, как Шарон, заключается в том, что они делят мир на черное и белое, — сказал Дракон Севера. — Лорд Зла все время видит себя центром мира, и края создают ему неудобства. Если рассматривать нынешнюю ситуацию в терминах того или этого, то чары, полученные им, действительно прочные. Но здесь, на краю реального мира, они истрепались до ниток.

— Разве чары могу истрепаться?

— Глаз Шарона — это Шарон и в то же время не Шарон. Фактически он человек, одержимый волей злобного владыки. Шарону нельзя навредить. Его невозможно убить и победить в битве. Вот почему второй Глаз одержал победу и остался невредимым. Но любого человека можно покалечить, победить или убить. Вот почему первый Глаз лежит теперь мертвым. С другой стороны, каждый из них был Шароном, поэтому чары разрушились.