Самая лучшая профессия в мире

– Мне кажется, тебе пора отвлечься. Давно. Раз пошли размышления о размножении вампиров, - он присел на диван и приложил руку к моему лбу. – Твои мозги закипают, О. Я чувствую, как они пыхтят, и слышу, как взывают о помощи. Они тихо, еле слышно, замученным тоненьким голоском кричат: «Мэтт, спаси нас!».

– Если у моих мозгов такой противный голос, не удивляюсь, почему у меня голова раскалывается. Предложи им заткнуться по-хорошему, - проворчала я, перечитывая предложение разу по пятому. Разве возможно сосредоточиться на чтении, когда кто-то общается с твоими мозгами, не считаясь с их хозяйкой? Я сдалась, закрыла книгу, взъерошила волосы, которые и так мало отличались от чумового причесона Эйнштейна, разве что длинной и цветом, и потерла глаза.

Мэтт склонился ко мне, отодвинул рабочие материалы подальше, обнял, дабы и не повадно было сунуться обратно в науку, и поцеловал опущенные веки, которые все еще пытались унять жжение напряженных глаз.

– И я целую ее глаза – потому что это красиво, - говорю я и улыбаюсь. Он в замешательстве отстраняется. Даже с закрытыми глазами явственно представляю себе его удивленную мордашку.
– Амели Нотомб, - поясняю свой комментарий.

– И я даю ей пинок под зад – потому что это необходимо, - перекривляет момент поэзии в прозе он.
– Мэтт Смит.

– Между прочим, «Ласточка» - интересный роман. Тебе как поклоннику Radiohead номер один стоит непременно ознакомиться.

– Уступаешь мне почетное первое место? Я польщен, - Смит склоняется в неуклюжем реверансе, что не мешает ему оторвать меня от дивана. – Пойдем, проветрим тебя, Офелия, а то провоняешь тленом и плесенью, как твоя шекспировская тезка.

Я проигнорировала выпад и удалилась со сцены в поисках джинсов. Негоже выходить на люди в одной рубашке.

– И о чем роман? – крикнул Мэтт вдогонку.

– Об убийце, утратившем чувства. Он ощущает что-то только, когда слушает Йорка и стреляет людей.

– Опять привет человеческой деструктивности. Может, попробуем следующие несколько часов забыть о маньяках и прочих психах? – он открыл дверь и, взяв за плечи, направил меня на выход. Будто у меня после напряженной мозговой деятельности пространственная ориентация накрылась.

– Деструктивность? – удивилась я. – Кто-то подучил термины?

– Кто-то скоро договорится, что я сам в маньяка превращусь.

– Ты бы отлично вписался в роль.

Комментарий к Назад в общество

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Назад

========== Слово на букву “эм” ==========

Какой же все-таки невероятно уютный вечер! Да-да, именно уютный. Сидя за наукой, я прошляпила дождь и с ним свое любимое занятие: наблюдать за паникующей толпой, а теперь наслаждалась последствиями обильных осадков. Воздух, заряженный озоном, запах мокрого асфальта и блестящее влагой графитовое небо. Мимо пробегали призраки возможных прохожих, попавших под дождь, прозрачные модели, игра воображения, растворяющаяся в теплом, с отливом бронзы солнечном свете. Маленькая компенсация упущенных возможностей, уступка садистским наклонностям, которые, как говаривал Фрейд, надо потихоньку выпускать на волю, дабы они не скопились. И в один прекрасный день Офелия Во не пошла топить котят.

Даже не до конца сформировавшаяся в воображении картина жестокого обращения с животными заставила меня поежиться и втянуть через трубочку чуть ли не все жалкие остатки сладкой газировки. Неприятный всасывающий звук заставил моего спутника обратить на меня внимание. Не то чтобы он, возложив свою конечность верхнего пояса мне на хрупкие плечи, забыл о моем существовании в целости, просто некоторое время мы шли молча, наслаждаясь солнцем, которое хрестоматийно ярче и лучше после дождя, пятьюдесятью оттенками серости Лондона и вдыхали ванильный воздух. Конечно, все было намного проще. Я делала вид, что злюсь оттого, что он подтрунивал над моими беспорядочными кудрями, взбесившимися от аномальной влажности. А он изображал обиженную гордость оттого, что я, прыгая через лужи, обрызгала его так основательно, как не получилось бы, сделай я это нарочно.

– Ты не лопнешь, О?
– Мэтт решил позаботиться о целостности моего живота и иже с ним. – Как в тебя вообще столько воды влезает?

– Через трубочку, - прокомментировала я то, что он и сам мог увидеть. Подумаешь, забрала его воду после того, как выдула свою. – У меня, между прочим, обезвоживание от долгого сидения за компьютером. Монитор вытягивает все соки.

– А книги все мозги, - выдвинул он гипотезу, которую я с легкостью и бездоказательно опровергла:

– Нет, тут скорее обратный процесс. Если клиент не видит в книге фигу, естественно. Но у меня с этим пока все в порядке, так что процесс поглощения знаний идет медленно, но верно и основательно.

– Узнаю новые и удивительные особенности твоей физиологии.

– Признайся, ты просто прогуливал уроки анатомии, лентяй необразованный. Но тебе повезло, я – доктор и могу просветить по поводу интересующих вопросов. Не стесняйтесь, мистер Смит, спрашивайте.

Вместо того чтобы воспользоваться моим щедрым предложением, он потянулся к бумажному стакану, призывая делиться. Я увернулась и быстро все с тем же неприятным всасывающим звуком, сопровождаемым перестукиванием кубиков льда, поглотила остатки жидкости. А потом с невинным видом из арсенала енота-обжоры из «Покахонтас» протянула ему пустой стакан. Мэтт изобразил самый обиженный из его взглядов. Никогда не играй с психиатром, Смит! Неужто тебя не предупреждали, что в лучшем случае дело заканчивается смирительной рубашкой?

В нашем случае на моей стороне не было ни рубашки, ни более новых достижений психиатрии и химической промышленности, потому его притворство послужило мне сигналом к бегству. Я перемахнула через лужу у перекрестка и помчалась через дорогу в парк. Идеальная полоса препятствий для погони и место встречи с изучаемыми мною субъектами в природной среде обитания.

Обернулась проверить разрыв как раз вовремя, чтобы получить микроинфаркт. Черти бы его драли за его рассеянность и повышенную аварийность! Нет, лучше я сама этим займусь. Мэтт, не глядя по сторонам, рванулся за мной и чуть не пал жертвой какой-то несчастной «киа», которая дала по тормозам так, что удивляюсь, как после нее на асфальте след из болтиков-гаечек не образовался. Смит на удивление ловко увернулся и от автомобиля, и от лужи и после секундного шока продолжил преследование. Нулевой порог осознания опасности. Дитя малое. Ох, и задам же я тебе трепку, Мэттью Роберт Смит! Вот только сначала прибавлю скорости и убегу, а потом…да, с последовательностью и логичностью действий неловко как-то получилось. Но инстинкт кричит «Бежать!», значит, так надо.

Мы петляли между деревьев, я кричала «Спасите-помогите!», он предлагал сдаваться по-хорошему. Мамаши с ужасом в глазах застывали на дорожках парка, а потом припускали вместе со своими бесценными чадами что есть мочи в сторону центральных аллей парка, потревоженные парочки озабоченных подростков срывались с мест в поисках более укромных уголков, думаю, мы распугали даже всяких извращенцев-эксгибиционистов не на одну милю вокруг.

Вскоре спектакль закончился, меня настигли и прижали к дереву. Когда с листьев нас окатил контрастный душ, он даже не поморщился, вот что победа животворящая делает. Что я могу сказать в свое оправдание? Не любила я в школе физкультуру, вот. А еще он выше, следовательно, шаг у него шире. Второе и менее позорное оправдание я озвучила в ответ на требование Мэтта безоговорочно признать его преимущество.

– Ах, так, - прошептал он, склоняясь ближе.

– Маньяки, - пропищала я.

– А как же табу? Пора принимать санкции. Отныне каждый раз, употребляя слово на букву “эм”, твое возвращение домой к исследованиям откладывается на пятнадцать минут.

– Мэтт что ли?

– Только в том случае, если Мэтт станет маньяком.

Говорить о себе в третьем лице? Как-то так все обычно и начинается.

– Маньяки-маньяки-маньяки, - прошептала я и опередила его замечание поцелуем. И все бы ничего, если бы он не оперся рукой о дерево, нас опять окатило водой, и мы оторвались друг от друга, умирая со смеху, как школьники. Помладше тех, которых распугали игрой в перегонки.