Самая настоящая Золушка
Шрифт:
Моя голова кружится, кружится…
Я — как маленькая девчонка на красивом белом единороге, медленно скачущем под незамысловатую мелодию музыкальной шкатулки.
Что это было? Поцелуй? Укус вампира?
Рука сама взлетает вверх, пальцы трогают влажный отпечаток чужого рта на моей шее.
Мое сердца едва не выскакивает из груди, а мой персональный Дракула абсолютно безразличен. Каменная статуя выражает больше эмоций, чем его лицо в этот момент.
Мне страшно. Боюсь саму себя и тех чувств, которые едва не порвали тросы моего благоразумия. Если бы Бессердечный король скомандовал раздеться — я бы сделала это, не задумываясь. Если бы он сказал, что
Поэтому меня сейчас так сильно трясет: я вдруг стала бабочкой в сачке, которая не хочет на волю.
Хорошо, что дорога до ресторана со всеми светофорами и пробками занимает почти тридцать минут, и все это время Ростов не произносит ни звука. Только, когда ливень превращается в монотонную морось, открывает окно и выставляет локоть, уверенно управляя машиной одной рукой. Но… с ним что-то не так. Он слишком спокоен. Как гордый смертник, который улыбается, пока палач медленно закрывает его в Железной деве.
Или мне это только кажется?
Около «Медной короны» не протолкнуться: на парковке только одно свободное место — и Ростов ставит машину почти не сбавляя скорость. Подает мне руку — и в пару шагов мы оказываемся под навесом. Швейцар услужливо кланяется, распахивает дверь.
Ростов идет рядом, держа руки в карманах. Не могу отделаться от мысли, что он как бы нарочно немного косит в сторону, чтобы увеличить расстояние между нами. Как будто ему не хочется, чтобы разодетые посетители лучшего мясного ресторана столицы сделали неправильный вывод, будто мы пришли вместе. Даже если мы действительно пришли вместе.
В зале пустует примерно треть столиков, и нас со словами «ваш стол всегда зарезервирован, господин Ростов» сажают в стороне ото всех, за аркой, имитирующей вход в тронный зал.
Я впервые здесь и не могу сдержать желание видеть абсолютно все: искусственно состаренные каменные стены а-ля «германский замок», гобелены, трофейные мечи, неряшливые и подкопченные подсвечники, грубые деревянные столы и покрытые овчинами кресла. Даже меню оформлено в виде старой книги в потрепанной кожаной обложке.
— Выбери, что тебе по вкусу, — предлагает Кирилл, снова глядя сквозь меня.
Меня до костей пробирает от этих глаз.
И от того, что я до сих пор чувствую и его влажный язык на своей шее, и клеймо укуса.
Я машинально просматриваю меню, даже не вникаю в список блюд.
— Ничего не понравилось? — снова вопрос, который предполагает нежелание услышать ответ.
— Кирилл, что все это значит? — Я не успокоюсь, пока не услышу ответ на своей вопрос. Мне хочется верить в сказку, в волшебство. Хочется быть Золушкой, которая встретила своего Принца. Но все это слишком, чтобы быть правдой. — Ответь пожалуйста. Или дай мне уйти.
— Это ухаживания, — чеканит он, еще немного отодвигаясь от стола.
Закладывает ногу на ногу. Хмурится, скользя взглядом по моей шее.
— Такие ритуалы необходимы, чтобы женщина чувствовала себя объектом внимания.
— Ритуалы? — переспрашиваю я.
— Свидания, — предлагает альтернативный синоним. — Расскажи о себе, Катя.
— Что рассказать? — Невозможно чувствовать себя еще большей дурой, чем сейчас, потому что наш разговор — это даже не диалог. Это попытки сварить чай из кофейных зерен.
— Возраст, место учебы, родители, увлечения. — Ростов ждет, пока официант поставит перед нами два бокала: в моем что-то с пузырьками, а в его, скорее всего, просто минералка. Кирилл сам делает заказ, и когда мы снова остаемся одни, добавляет еще один вопрос. — Ты — девственница?
Я бы хотел сегодня заняться с тобой сексом.Меня подводит слух?
Я сошла с ума на почве переизбытка впечатлений?
Попытка улыбнуться превращается в еще один повод: Ростов останавливает взгляд на моих губах, и на долю секунды мне кажется, что он болезненно дергает правым уголком рта. Как будто что-то в моей внешности время от времени вызывает у него острую хаотичную зубную боль. Но на мне нет страшных увечий, хоть красавицей меня тоже не назвать. Я — обычная. Не та девушка, которую заметит в толпе известный дизайнер и упадет на колени с предложением стать лицом его новой коллекции, но точно не безобразная. Впрочем, в сравнении с женщинами из мира Бессердечного короля, скорее всего, что-то вроде серого пятна на идеально белой стене, которое нарушает чувство прекрасного.
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, — бросаю в ответ на более чем странную попытку завязать знакомство. С ним что-то не так или это тоже кривое зеркало моих нервов?
— Почему? Тебе не понятна формулировка?
— Мне неприятна формулировка, — переиначиваю его слова и начинаю мысленный отчет. Сколько секунд ему понадобиться, чтобы выставить меня вон? Я бы поставила на «до десяти».
Ростов протягивает руку к стакану, уверенно подносит его к губам.
Делает глоток.
А я, как кролик перед удавом, не могу оторвать взгляда от того, насколько этот мужчина идеален абсолютно во всем. Даже без каких-либо эмоций на лице, он все равно — словно образец того, каким должен быть мужчина. Высокий и стройный, широкоплечий, с какой-то как будто военной выправкой. Его абсолютно точно нельзя назвать красавцем вроде тех, которые рекламируют мужское белье или спортивное питание. Ни пухлых губ, ни идеального загара и припудренной кожи. Но именно в его сторону хочется оглянуться.
Если бы он был простыми смертным, и мы случайно встретились в толпе, я бы плюнула на стыд и предрассудки и пошла за ним хоть на край света. Просто так. Даже если бы не знала ни имени, ни возраста.
Я и сейчас готова хоть по углям и стеклу, но где он — а где я.
И один на двоих стол в ресторане не делает нас ближе друг другу.
Пока я, как дурочка, пялюсь на движение кадыка под его кожей, Ростов возвращает стакан на место и спокойно говорит:
— Я прошу прощения, если мой вопрос был грубым и неуместным.
Это не искреннее раскаяние. И не попытка показать хорошее воспитание. И даже не уловка, чтобы разыграть передо мной принца. Последнее, кстати, вообще ни к чему — я и так развесила уши, и это очевидно даже слепым котятам.
Он как будто…
Тяжело подобрать формулировку. Он как будто инопланетянин. Да, точно: пришелец, который влез в человеческую кожу, чтобы слиться с толпой. И на всякий случай держит в кармане карточки-подсказки, что нужно делать в разных ситуациях.
— Я хочу узнать тебя получше, Катя.
— Зачем?
— Мой интерес кажется тебе странным?
С огромным трудом подавляю нервный невеселый смешок и делаю то, чего обычно избегаю: призываю в помощь алкоголь, делая пару жадных глотков. Пузырьки щиплют язык, сладкий алкоголь легким приятным покалыванием просачивается в горло и мгновенно согревает мои свернутые в ледяной узел внутренности.
— Я просто… обычная девушка, — говорю в ответ. Смешно. Как будто он этого не знает.
— Ты — женщина, я — мужчина. Симпатия между нами вкладывается в рамки нормы. Мы можем испытывать друг к другу интерес и сексуальное влечение вне зависимости от социального статуса.