Самая настоящая Золушка

— Не дергайся, малышка, не привлекай внимание к своей и без того узнаваемой мордашке.

Несколько минут мы старательно играем спектакль о встрече двух старых подруг: улыбаемся друг другу, улыбаемся официантке, которая принимает заказ, старательно фотографируем десерты, пока Ирма, наконец, не протягивает мне телефон без опознавательных знаков и пару наушников к нему.

— Что это? — спрашиваю я, глядя на почти чистый от ярлыков экран.

— Это твой муж, дорогая.

Ее зловещая улыбка заставляет малодушно посмотреть в сторону двери. Может быть, не все тайны прошлого нужно вскрывать?

— Ты, конечно, можешь сбежать, — насмешничает Витковская, — но это будет чистой воды страусиная позиция. Может быть, уже хватит прикидываться хорошей женой хорошего мужа и все же посмотреть правде в лицо?

Я нервно вставляю наушник, прикрываю глаза и включаю ярлык аудиоплеера, который вист на главном экране и как раз проигрывает трек «Неизвестная мелодия 1».

Как-то раз, в том прошлом, которое я теперь вряд ли вспомню, Кирилл сказал: «Я буду защищать тебя любой ценой». Он сказал это в тот день, когда забрал из дома Морозова, в ту ночь, когда мы зачали нашего ребенка. Он был странно тихим и решительным, и почему-то, несмотря на всю красоту этих слов, я подумала, что для него это больше, чем просто слова. Что он готов сделать все, что можно и нельзя, чтобы я всегда была в безопасности.

Я знаю, что «все» для Кирилла — не пустой звук.

Что его странная голова устроена иначе, чем наши.

Он мог бы спрятать меня в бункер под землей, если бы это было единственным способом избавить меня от какой-то внешней угрозы.

И пока Витковская с блаженной улыбкой отхлебывает кофе из красивой чашки, я слушаю, как мой муж приказывает Малахову «избавить его от проблем».

Нет необходимости дослушивать до конца: разговор очень недвусмысленный, хоть то, на что намекает Виктовская, прямо не звучит ни разу. Но я все равно жду, пока звуковой файл дойдет до логического конца, даже когда последние полторы минуты записи там лишь шум и какие-то звуки, напоминающие то ли шаги, то ли скрип колес по гравию. Только после этого вынимаю наушники и возвращаю телефон его хозяйке.

Витковская удивленно вскидывает брови.

— Даже не удалила? Не попыталась забрать себе?

— Сомневаюсь, что ты настолько дура, чтобы прийти на встречу с единственной копией. — Хотя, говоря по правде, она не очень умна. Скорее, воспитана хитростью и на ней же выращена, поэтому умеет пролезть без мыла в известное место. — Что дальше?

— В смысле? — Она искренне удивляется.

— Ты позвала меня сюда, где нас никто не увидит, подсунула запись, где мой муж рассказывает, как ты ему надоела. У всего этого должна быть какая-то цель.

Витковская удивляется еще больше: ее ухоженные идеальные салонные брови переползают почти до кромки волос, и она усиливает эффект выразительным кашлем, как будто от непонимания подавилась кофе.

— Ты слышала, что там? Может быть, послушаешь еще раз?

— Я лучше еще раз спрошу: чего ты от меня хочешь?

Мне нужно, чтобы она озвучила свои требования вслух, хоть они так же очевидны, как и несколько лет назад, когда она впервые появилась в загородном доме Морозова — и он, считая, что это очень смешная шутка, представил нас друг другу: «Будущая бывшая жена Ростова — Катя, а это — будущая бывшая жена Ростова — Ирма». Потом он еще пошутил насчет клуба бывших жен, а когда оставил нас наедине, Ирма наклонилась ко мне через весь стол, распластавшись грудью, словно тюлень на лежбище, и сказала: «Я люблю этого психа, малышка, смирись, что готова его уступить только во временное пользование». А я улыбнулась и с облегчением выдохнула, хоть еще долго не могла понять, как и за что можно любить человека с пластмассовой улыбкой.

Я ей очень мешаю.

Я вышла за рамки плана, за рамки оговоренного срока. Потревожила ее скрепы, блин.

Поэтому она стала новой героиней нового плана. На кону стояли слишком большие деньги и подходящее время, чтобы «папочка» отказался от идеи, несмотря на мой безвременный уход со сцены.

— Как вы это сделали, а? — Я наклоняюсь к ней, как в старые добрые времена, изображая подельницу, кем мы в общем-то и являлись. — Решили, что пока Морозов будет играть заботливого отца и всеми силами забирать меня у тирана-мужа, ты заставишь Кирилла развестись со мной и жениться на тебе только потому, что ты его шантажировала вонючими деньгами? А чтобы все получилось, подбросить пару фотографий, как будто он отдыхает с тобой на сраном курорте?

Витковская морщит нос, но не отодвигается, хоть теперь я почти дышу ей в лицо.

— Есть такая поговорка: можно вывезти человека из деревни, но деревню из человека — никогда. Это про тебя, моя хорошая.

— Я знаю еще одну поговорку: не буди лихо…

Журналистка щурится и на всякий случай отодвигает в сторону стоящую между нами чашку. Видимо, я слишком выразительно посмотрела на недопитый кофе и слишком живо представила, как плесну им в лицо этой гадине.

— Я могу посадить твоего мужа, моя дорогая. Но ты можешь его спасти. Если отодвинешься и пойдешь своей дорогой. — Она разводит руками. — Видишь, я же ничего не прошу. Очень щедрое предложение, учитывая тот факт, что как только за Кирилла возьмутся люди в погонах, ты будешь следующей в списке их интереса. А уж если всплывет сокрытие доходов, неуплата налогов в особо крупных размерах, поверь — кто-то обязательно заинтересуется происхождением этих денег. Рассказать, откуда они или папочка уже потревожил тебя плохой сказкой на ночь?

Нет, Морозов никогда не рассказывал мне об этом, но я была не настолько наивной и глупой, чтобы не догадаться, почему их нужно скрывать. Неуплата налогов — это цветочки. Просто мелочь, которая была отговоркой на случай, если бы деньги все-таки всплыли.

— Скажи, Ирма, а зачем тебе мужчина, который ходит под статьей?

— Затем, что одновременно с твоим уходом из его жизни исчезнет и статья.

Какая она все-таки дура.

Правда верит, что всю эту кашу Морозов заварил только ради денег. В этом главная ошибка всех бедных людей: они думают, что в мире «вип-людей» с золотыми унитазами и эксклюзивными автомобилями все делается только ради денег. Этой расфуфыренной на последние деньги молодящейся женщине тридцати пяти лет кажется, что людям, которые могут запросто потратить на ужин больше, чем простой смертный получает за полгода, важны лишь деньги и способ их приумножения.

Справедливости ради, я тоже так думала. Пока не познакомилась с Морозовым.

Ему было плевать на квартиры, машины, загородные виллы и деньги. Ему дела не было до денег, налогов и черных секретов.

Он всегда хотел только двух вещей.

Власти и мести, хоть последнюю всегда очень смешно называл «справедливостью».

Глава пятьдесят седьмая: Катя

И все-таки мне придется что-то со всем этим сделать.

Противно и стыдно, что когда-то я была частью этого плана, а некоторые сцены срежиссировала сама. И не важно, что та Катя, которую Кирилл встретил возле книжного магазина, ничего обо мне не знала, и в тот день, когда увидела мужчину своей мечты, искренне, глупо, беззаветно и на всю жизнь полюбила своего Сломанного Принца.

Мы с ней — одно целое.

Если вспомнить мою последнюю встречу с сестрой Кирилла, то нельзя не признать: именно «плохая» Катя сделала так, чтобы Лиза навсегда закрыла рот и оставила брата в покое. Хорошая милая Золушка никогда бы не опустилась до грязного шантажа и манипуляций. Но плохая Катя никогда бы не выжила без хорошей. Наша природа такова, что мы всегда стремимся быть лучшими версиями самих себя: прикидываемся добрее, щедрее, ласковее. Изображаем верность и преданность, порицаем сплетни.

В той гостинице, из которой меня вызволил мой Принц, я выжила только потому, что все это время во мне жила хорошая, лучшая часть меня. Такая я, какой мне захотелось быть еще во времена моей «подготовки». Девушка, которая должна была понравится чудаковатому Ростову, в конечном итоге стала и моим идеалом.

Но прямо сейчас ей лучше выйти погулять, потому с Витковской дела вести лучше «плохой» Кате. Они с ней старые знакомые.

— Морозов знает, что ты решила перепрыгнуть через его голову? — на всякий случай интересуюсь я, потому что ответ очевиден. Конечно, он не знает. Эта дура делает все, чтобы подставить под удар его детище. — Ну так, просто чтобы понимать масштаб катастрофы.