Самая темная ложь

"Довольно," проревел Зевс, словно она боялась. "Я задал вопрос и жду ответа. Как это будет, Стил? Встретит ли она свою смерть от моей руки или от твоей?"

"Я-я не хочу, чтобы ты убивал её". Стил со слезами на глазах смотрел на неё не в силах оторваться, словно бы пытаясь запомнить её в мельчайших деталях. "И также я не хочу убивать её сам. Даруй ей жизнь. Пожалуйста." Его просьба повторяла её, которую она высказала чуть раньше.

Скарлет боролась за каждую каплю силы, которой владела. Она должна была дотянуться до него. Не в силах выносить его боль. "Со мной всё будет в порядке, дорогой. Позволь ему сделать это. Так будет лучше, клянусь тебе." Она скорее умрет, чем позволит хоть одному волоску упасть с головы Стила.

"Я не проявлю снисхождения," сказал Зевс.

"Мне все равно," ответила Скарлет им обоим. Пусть лучше она страдает сейчас, вместо того, чтобы Стил страдал в ближайшие века из-за её убийства.

Молчание. Ужасное, ужасное молчание. Нечто гораздо худшее. "Убей меня вместо неё," сказал Стил. "Я ничто. Никто."

"Нет!" закричала Скарлет.

Но Зевс кивнул, потёр подбородок и проигнорировал её, уделяя особое внимание словам её сына. "Ты прав. Она слишком ценна. Как незаконнорожденная дочь Реи, она ставит в неловкое положение Крона и тем самым может послужить бесценным оружием против него в случае необходимости."

Она успокоилась. Шанс. Надежда. Зевс считал её инструментом, которым можно будет воспользоваться против своих врагов.

"Тем не менее. Она должна быть наказана за свои действия. Как же мне поступить?" спросил он, словно бы искренне задумавшись.

Надежда таяла… "Отошли Стила прочь," предложила она. "Это будет наказанием для меня. Я буду мучиться мыслями о том где он и что с ним происходит. Пожалуйста. Пожалуйста. Ничто не сможет причинить мне боли больше, чем это. Ты знаешь, что это так."

Зевс, не спеша, ухмыльнулся. Он кивнул. "Превосходный план. Я пошлю его в другое место."

Её вновь наполнила надежда. "Спасибо." Её плечи опустились, дыхание стало неглубоким. Её сын будет в безопасности. Он будет жить. Он превратится в человека, которым ему суждено стать. "Огромное спасибо, великий царь." Слова благодарности продолжали слетать с её губ. Она была слишком болтлива, она знала это, но не могла остановиться. "Спасибо."

Но она поторопилась с благодарностями.

"Я отправлю его в загробную жизнь," добавил бог, заставляя ее наконец замолчать. "Как я и планировал с самого начала."

Как он всегда планировал, подумала она. Он никогда и не думал позволить её мальчику уйти, а только играл с ней.

Глаза Стила расширились. В них был страх, раскаяние, но когда он посмотрел на неё, в глазах его была решимость. "Мне очень жаль. Мама."

Скарлет закричала так сильно, что стены храма задрожали, её собственные барабанные перепонки чуть не лопнули. "Нет! Нет!"

"Да." Без всяких колебаний Зевс поднял меч и нанес удар.

Гидеон с криком проснулся и резко сел на кровати. Слезы катились по его щекам потоками кислоты. Он поднял дрожащую руку и вытер их. О Боги. Он только что видел, как Зевс перерезал горло его сыну. Он чувствовал боль и беспомощность Скарлет. Её отчаяние.

Вот как все произошло, он знал, что так оно и было. Скарлет показала ему. Он почувствовал ее во сне. Ее сладкий аромат, глубину ее эмоций. Она действительно сделала бы все, чтобы спасти мальчика. Абсолютно все. Вот как сильно она любила его. И ей пришлось оправляться от его потери в одиночку.

Гидеон был бы не способен на такое. Он с трудом сдерживался, и все еще не мог вспомнить мальчика. Это красивого мальчика. Какой сильной духом была Скарлет. Какой находчивой. Она была борцом до глубины души.

Его уважение к ней удвоилось. Его вожделение к ней утроилось.

Она заслуживает, чтобы ее баловали. Она заслуживает, чтобы за нее дрались как за приз. Ну, так он будет баловать ее. Будет драться за нее. Он не мог изминить прошлое, но он мог устроить ей лучшее будущее.

Запереть ее снова? Никогда! И он будет долбанным идиотом, если будет думать иначе. Опасная или нет, она была его. Он убьет любого, даже своих друзей, если они будут угрожать ей.

Все-таки, он должен найти ее. Конечно, это трудная задача, учитывая, что она не захочет его видеть. И…

Его взгляд осмотрел спальню, удостоверяясь, что поблизости не скрывались враги – привычка, укоренившаяся из-за войны, длившеся столетиями. Теперь он резко остановился.

Скарлет. Здесь. Спит. Нереально.

Она прижималась к нему, ее ноги вытянуты, одна рука покоилась над ее сердцем, другая лежала на ее лбу. Масса шелковых, черных волос окутывала ее плечи, мерцая словно гладкое черное дерево. Она была воплощением женственности, сотворенная любить и быть любимой.

Он протянул руку, заметив, что его дрожь усилилась – проклятая слабость из-за того, что он сказал правду – и ласково провел кончиком пальца вниз по её носу, прежде чем его мышцы ослабели и рука безвольно упала на постель. Ему хотелось прикасаться к ней. Всегда.

В настоящий момент он должен бы быть доволен тем, что она была здесь. Как? Почему? Важно ли это? Она была здесь! Они могли говорить, и он мог начать баловать её. Массаж ног каждый день, головы ее врагов, доставляемые к ее порогу как утренние газеты.

Давай, детка. Просыпайся. Через стеклянные двери, которые вели на балкон, он увидел, что солнце уже садилось, его свет был приглушенным, темнело. Нужно как можно скорее начать её баловать. В любой момент, как и сейчас, Скарлет была бы -

Её веки дрогнули и она открыла глаза, резко сев на кровати, так же как он это сделал. Её голова врезалась ему в подбородок и он поморщился.

Когда она потерла ушибленное от удара место, их взгляды встретились. Её глаза…такие темные, такие таинственные. Они были полны боли, надежды и сожаления. Эта женщина, столь же бесценная как и сокровище, должна выглядеть только удовлетворенной, всегда.

Она облизнула губы и медленно легла обратно на матрас, повернувшись к нему лицом. Ее рот на мгновение открылся и снова закрылся, как будто она искала, что сказать, подбирая нужные слова. Он не хотел, чтобы она вспоминала тот сон. Не сейчас. Это было слишком тяжело, а сейчас им обоим нужно расслабиться. Или, точнее, ему нужно было успокоить ее, чего он прежде не делал.