Сами по себе
Шрифт:
— Можно овощи разморозить и сварить. Если время есть.
— Время есть, — сказал Тема, — но это отвратительно. Дай мне спички.
Он соорудил, наконец, последний, пятый, косяк. Все пять штук лежали рядком на полу, набитые тунисским гашишем, привезенным Антоном неделю тому назад из Таиланда.
Антон пошарил в простынях, отыскал коробок и подбросил его высоко под потолок. Коробок описал плавную параболу. Тема приготовился. Он протянул руку, но промахнулся и коробок попал ему в глаз.
— Ты будешь? — спросил Тема, затянувшись.
Антон кивнул. Тема этого кивка
— Почему ты вместо еды покупаешь всегда какую-то дрянь? — спросил Тема.
— Овощи, — спросил Антон, — ты имеешь в виду? Или орехи?
Тема подумал.
— Орехи.
— А мне нравится, — сказал Антон, шевеля пальцами в пустом пакете. — Я их оптом покупаю, по сто упаковок сразу.
— Они хуже чипсов.
Антон подумал. Он снова хозяйничал курсором в грамматических развалинах компьютерного языка.
— Не всегда.
Они помолчали.
— Ничего подобного, — неожиданно возмутился Антон, — чипсы вообще в рот взять нельзя после третьей упаковки.
— Короче, слушай, — сказал Тема.
— Слушаю. — покорно сказал Антон через пару минут.
Тема сосредоточенно вспоминал: сначала было так. Потом так. Потом так. Потом она подошла. Нет, сначала включила. Потом. Тарелка с аккуратным стуком. Замасленная. Лилось длинно, с пузырьками. Он чувствовал, что. Или? Хрустят. И потом: бах! Как? Бах! Вот так. Бах!!! Сам не ожидал. Потому что. А улыбалась. Сначала больница, по запаху вспомнил. Спросила. Да-да. Очень даже. Идиотизм. С грохотом вылетают. Тр-р-р-р. (Даже из туалета слышно). Автоответчик тоже, кстати сказать. Бу-бу-бу. И потом все остальное. Раз, раз, раз. Хлоп. Бам. Лестница. Солнце. Думал, вечер и вдруг светло. 2 часа? Или 3? (7 — 3 = 4). Не может быть. Что-то перепутал. Косо по стене. Пыль. «Бобка — пидр», нацарапанное монеткой на дверце лифта.
— Я тебе, вроде, двести долларов должен? — спросил Тема.
— Четыреста восемьдесят. — сказал Антон справочным голосом.
— Одолжи еще двести.
— Зачем?
— Для ровного счета.
— Бери.
Ногой Антон выпихнул из-под стола картонную коробку из-под микроволновки. Коробка плавно подъехала по паркету к теминому матрасу. Тема попытался сесть, но потерял равновесие и опрокинулся на спину. Голова его подпрыгнула на подушке. Он замахал ногами в воздухе. Тапки слетели и упали к нему на грудь. Он ударился локтем об пол, поскользнулся и выкарабкался, наконец, из недр своего ложа. Сел. Надел тапки. Заглянул в коробку.
Коробка была доверху наполнена разнообразной валютой: долларами, франками, кронами, марками и фунтами. Бумажки лежали вперемешку: новенькие и старые, мятые и гладкие, яркие и бледные. Тема раскурил очередной косяк и принялся выбирать. Снова затрещал факс.
— Короче, слушай, — сказал Тема решительно. — Она мне гренки сделала.
Антон не ответил.
— С медом, — сказал Тема задумчиво.
Антон не ответил.
— Сволочь. — сказал Тема.
— Зря ты так переживаешь. — сказал Антон.
— Кто переживает?
Тема оторвался от коробки и посмотрел на Антона.
—
Я?Крошечный уголек выбрал момент, незаметно отвалился от кончика папиросы и упал в коробку.
Антон недоверчиво выглянул из-за компьютера.
— Нет?
Тема помотал головой.
— Абсолютно. Ты будешь?
— Буду.
Тема затянулся и снова заглянул в коробку.
— Я еще сто возьму.
— Зачем?
— За хлебом сходить.
— Возьми.
Тема достал банкноту и ногой оттолкнул коробку обратно под стол.
— Она сказала, что я — животное.
Антон вежливо промолчал.
— Правда. Сказала, что я — собака Павлова. Которая только для опытов и годится. Честное слово. Сказала, что мне лампочку надо в голову вставить, чтобы видно было, когда у меня какое настроение. Что меня надо в космос запустить, чтобы посмотреть, как невесомость на шизофреников воздействует.
Антон распечатал восемь новеньких компакт-дисков и один за другим вогнал их в компьютер. Компьютер довольно заурчал.
— Тебе надо спортом позаниматься, — сказал Антон рассудительно.
— Спортом только дебилы занимаются, — немедленно отреагировал Тема, — и лесбиянки. Понимаешь, я работать пошел.
Антон заинтересованно выглянул из-за компьютера.
— В том-то и дело. Устроился в нервную клинику по объявлению, как объект для исследований. Не должен был есть ничего сладкого. Вообще ничего. Три недели. Обещали денег заплатить.
— Много?
— Много. А она мне делает гренки! С медом! Понимаешь?! Это при том, что я ей тысячу раз говорил, что мне ничего сладкого нельзя!
— А что они хотели исследовать?
Тема задумался.
— Мозг, вроде… Короче, я ее толкнул…
— Сильно?
— Нос ей сломал.
Тема в третий раз поискал вокруг себя пепельницу и опять не нашел. Он опять выдавил из себя прозрачную каплю слюны, аккуратно опустил ее на зашипевший кончик папиросы, подождал и положил ее рядом с остальными окурками по левую от себя сторону.
— Она, по крайней мере, говорит, что сломал. Кровь ей натекла на новый джемпер. Она себе только что новый джемпер купила. Овечий.
Тема обхватил губами мундштук последней папиросы. Он зажег спичку и посмотрел на огонек. Внутри неподвижного огонька быстро-быстро летели вверх микроскопические искры.
Антон внимательно посмотрел на него из-за стола.
— Так ты и вправду животное.
Огонек приблизился к пальцам. Тема торопливо погасил спичку.
— Я лично так не считаю.
Он попытался затянуться, поперхнулся и с удивлением обнаружил, что забыл закурить. Он поискал спички.
— Я думаю, у нее кто-то есть.
Тема снова вставил папиросу в рот.
— В каком смысле? — спросил Антон. — Тебе не кажется, что у нас дымом пахнет?
Он принюхался.
— Я уверен, что она все это специально подстроила, — ответил Тема.
— Зачем?
Тема зажег спичку и снова уставился на огонек.
— Хотела от меня избавиться.
Антон даже оторвался на секунду от экрана. Он недоверчиво наклонил голову и старательно расположил два фломастера на столе строго параллельно друг другу.
Тема погасил спичку.