Саммерленд, или Летомир

Дженнифер Т., протянув к нему руку, нащупала под густым жестким мехом его хрупкое плечико. Большая рука Таффи легла на ее собственное плечо. Другой рукой снежная женщина прижимала к себе Клевера. Феришер дышал еле слышно и ужасно медленно, как казалось Дженнифер Т.

— Ну что, готовы? — вздохнул Петтипот. — Сколько хлопот из-за сандвича с ливерной колбасой.

Дженнифер Т. почувствовала, как он покачал головой, дивясь собственной жадности Потом вокруг стало очень холодно и зазвенели льдинки. Идущая за крысой Дженнифер Т. уловила краем глаза какое-то движение и остановилась.

— Вперед! — завизжал тенехвост. — Нельзя останавливаться во время шмыгни! Шевелись!

Окружавшая их темнота заколебалась. Ее, как жилки на древесном листе или разряды молний, пронизывали зеленые, синие и золотые струйки. Краски пробивались сквозь нее яркими квадратиками и кружочками. «Это кусочки внешнего мира, — подумала Дженнифер Т., — только они раскиданы, как в головоломке». И еще они какие-то разные, как будто тут перемешаны сразу две головоломки. Сквозь эту путаницу, прослоенную темнотой, двигались гуськом три теневые фигуры.

— Шевелись! — снова крикнул Петтипот. — Не то мы собьемся с дороги!

— Там кто-то есть! — крикнула в ответ Дженнифер Т. — Они сюда идут!

Одна из фигур держала в руке какой-то светящийся жезл. Приближаясь, он разгорался все ярче, бросая свет во все стороны. Древесная зелень и небесная синева клубились вокруг трех идущих, смешиваясь с пурпуром, с желтым, оранжевым и красным. Тьма под напором красок отступала, и наконец разноцветные полосы закружились вокруг, как обручи Юпитера, а жезл освещал их, как солнце. У Дженнифер Т. звенело в ушах, и запах паленого наполнял нос. Земля под ногами заколебалась, и Дженнифер Т. с криком полетела куда-то. Ее руки вцепились во что-то, похожее на траву, и слепящий свет от жезла ударил в глаза.

Глава семнадцатая ДОСТИЖЕНИЯ МИСТЕРА ФЕЛЬДА

Значительную часть своей долгой, очень долгой жизни лис Пройдисвет наблюдал за привычками и поведением любопытных со зданий, известных в Летомире как рувины. В качестве тенехвоста он часто бывал в Середке и знал ее получше любого рувина. Он видел войну, болезни, лишения и разруху. Но таких, как Брюс Фельд, доктор физических наук, он не встречал еще никогда.

— Вот. — Лис ввалился в лабораторию, таща на подносе чай с салом карибу и твердые зимомирские галеты. Лаборатория, оборудованная в недрах паровых саней «Паника», раскачивалась и дребезжала. Мензурки и колбы издавали непрестанный звон. Может, это треньканье в конце концов и свело Брюса Фельда с ума? — Съешь что-нибудь.

— Потом. — Мистер Фельд не сводил глаз с колбы, подогреваемой в автоклаве. Автоклав (нечто вроде печки высокого давления) и прочее оборудование изготовили серошкуры Койота согласно указаниям мистера Фельда. План Койота основывался на технологии Середки, и систему транспортировки отравляющего вещества следовало создать теми же методами. Но электричество в лабораторию подавали громовые буйволы, стеклянную посуду выдували огневые гномы, а приборы производились из моржовой кости и зимомирского колдовского железа.

— Надо есть, рувин, — сказал Пройдисвет. — Какая будет польза твоему сыну, если ты уморишь себя голодом?

— Потом. — Мистер Фельд, и всегда-то немногословный, теперь почти совсем перестал разговаривать. — Я провожу эксперимент.

— Какой?

— Номер пятьсот двадцать семь. Приготовься.

Пройдисвет послушно освободился от подноса.

Его обязанности ассистента сводились к тому, чтобы вести записи и пытаться запихнуть в мистера Фельда хоть какую-нибудь еду. Инженер работал без передышки, только изредка сгрызая галету и запивая ее чаем. Спал он меньше Пройдисвета, хотя волшебные лисы спят очень мало.

Под глазами у мистера Фельда пролегли тени. Борода, отраставшая с зимомирской скоростью, полдюйма в день, совсем перепуталась. Кто-то принес ему белый халат, который он не снимал с самого начала работы.

— Согласно наблюдениям, процесс микроволокнизации проходит довольно равномерно, — высоким, гнусавым голосом стал диктовать он. «Микровол, равномер», — записал Пройдисвет. Мистер Фельд, подняв мензурку на уровень глаз, поболтал ею. Прозрачная жидкость в ней побелела и сгустилась, как остывающий пудинг. Мистер Фельд погрузил в нее длинный пробник с красной пружинной иглой. Игла вошла легко, но обратно густая жидкость ее не пустила. Мистер Фельд вставил мензурку в штатив, выдернул пробник обеими руками и продиктовал: — Автоадгезионный индекс выше нормы.

— Готово, что ли? — с упавшим сердцем спросил Пройдисвет. — Получилось?

— Похоже на то, — ответил мистер Фельд без особых эмоций. Никто бы не подумал, что он достиг результата, ради которого трудился несколько недель, лишая себя сна и пищи. Жидкость в сосуде продолжала сгущаться, приобретая ртутный блеск. Мистер Фельд вытряхнул ее на ладонь, и она расползлась во все стороны, не стекая при этом вниз. Инженер скатал ее в шарик, помял и прилепил к столу. Полученную серебристую лепешку он стал растягивать, как тесто для пиццы, а потом подбросил в воздух. Она мягко спланировала на пол.

— Принеси мне скрикера, — сказал мистер Фельд.

— Я не люблю иметь с ними дело, Брюс, ты же знаешь.

— Ладно, я сам. — Мистер Фельд открыл металлическую дверцу с решеткой наверху. В темном чулане за дверцей кто-то противно заверещал, а Пройдисвет, наблюдавший сзади, заметил что-то странное в голове мистера Фельда. Она сплющилась на затылке, точно пластилиновая. Мистер Фельд, дернувшись, повернулся к Пройдисвету лицом, и от его улыбки лис содрогнулся.

Мистер Фельд держал на вытянутой руке большую клетку, взявшись за вделанное в ее крышку кольцо. В клетке, рыча, метался скрикер. Известно, что скрикеры не знают никаких эмоций, кроме злости, а боль им может причинить только голод — но этот, как показалось Пройдисвету, испытывал страх.

— Брюс, — сказал лис. — Мистер Фельд. Не надо, а?

— У меня нет выбора, — ответил мистер Фельд тем же гнусавым тоном, которым обычно диктовал. — Если я не сделаю того, что он требует, Этана мне не видать.

— Возможно, что ты и так его не увидишь.

— Будь что будет, — произнес гнусавый голос. Мистер Фельд надел толстые лосиные перчатки и взял инструмент наподобие длинных щипцов с петлей на одном конце. Скрикер, хотя и раненый — он потерял крылья в стычке с племенем диких волосанов у Рыкобурга — все еще был опасен.

Мистер Фельд отпер клетку ключом из колдовского железа и просунул щипцы внутрь. Скрикер обругал его на древнем скрикерском языке, азмамце.

— Катнантак! — вопил он. — Тав ватве гала гевтав ваткар нантак!

Но мистер Фельд уже накинул петлю ему на шею, выдернул его из клетки, сунул его себе под мышку и крутанул ему голову. Голова, чавкнув, отделилась от тела, и на шее проступила черная капля.

— Тавват! — прорычала голова. — Визгон ог зивтав ват!