Само совершенство. Том 2

— Миссис Стенхоуп, я — друг вашего…

— Я прекрасно знаю, кто вы. Я видела вас по телевизору, — ледяным голосом перебила ее старая леди, усаживаясь в свое кресло. — Сначала он сделал вас своей заложницей, а потом — чем-то вроде общественного адвоката перед средствами массовой информации.

— Это не совсем так, — мягко, но решительно возразила Джулия, заметив, что эта женщина избегает даже упоминать имя собственного внука. Конечно, никто и не предполагал, что эта беседа окажется легкой, но действительность превзошла самые худшие ожидания.

— Мисс Мэтисон, я еще раз вас спрашиваю — зачем вы сюда приехали?

Упрямо игнорируя попытки Маргарет Стенхоуп смутить и унизить ее, Джулия улыбнулась и спокойно сказала:

— Я приехала сюда, потому что я была с вашим внуком в Колорадо и…

— У меня только один внук, и он, насколько мне известно, живет в Риджмонте.

— Миссис Стенхоуп, — невозмутимо продолжала Джулия, — вы уделили мне всего лишь пять минут, а потому я очень прошу вас не перебивать меня, придираясь к каждому слову. В противном случае мне так и не удастся сообщить вам то, ради чего я, собственно, и приехала. А мне бы очень хотелось, чтобы вы это все-таки услышали.

Губы старой дамы сжались в почти невидимую тоненькую ниточку, а в глазах зажегся недобрый огонек, но Джулия тем не менее мужественно продолжала:

— Я в курсе того, что вы отказываетесь признавать Зака своим внуком. Мне также известно и о том, что у вас был еще один внук, который трагически погиб много лет назад. Насколько я понимаю, годы, прошедшие со времени вашей последней встречи со своим старшим внуком, лишь углубили существующую между вами пропасть. И в основном это произошло из-за упрямства Зака.

Лицо старой леди искривилось в недоброй усмешке.

— Это он вам так сказал?

Джулия кивнула, не на шутку встревоженная неожиданным сарказмом, который прозвучал в этом вопросе.

— Он о многом рассказывал мне там, в Колорадо. В том числе и о том, о чем до этого никогда не говорил с кем бы то ни было. — Джулия сделала небольшую паузу, ожидая хоть какого-то признака вполне естественного в таких случаях любопытства, но, очевидно, последнее не относилось к числу недостатков Маргарет Стенхоуп. Поэтому ей оставалось только продолжить свой монолог:

— Например, о том, что если бы он мог прожить свою жизнь заново, то обязательно помирился бы с вами еще много лет назад. Ведь он так восхищается вами, так любит вас…

— Убирайтесь вон!

Джулия автоматически встала, повинуясь этому грубому приказу, но все же предприняла еще одну отчаянную попытку подавить бушующий в ней гнев.

— Зак мне, конечно, говорил, что у вас с ним очень много общего, но в том, что касается упрямства, вы, пожалуй, дадите ему сто очков вперед. Я ведь всего лишь пытаюсь сказать вам, что ваш внук любит вас и сожалеет о происшедшем много лет назад разрыве.

— Убирайтесь вон! Я не желаю вас больше видеть!

— Теперь это взаимно, — холодно ответила Джулия, терпение которой наконец истощилось. — Когда я ехала сюда, то даже не могла себе представить, что пожилая женщина, стоя на краю могилы, способна по-прежнему таить такую злобу по отношению к собственному внуку, к своей плоти и крови. Что же такое должен был совершить этот юноша, почти мальчик, чтобы вызвать к себе такую неугасимую ненависть?

Резкий, горький смех Маргарет Стенхоуп полоснул ее как ножом.

— Наивная дурочка! Значит, он и вам заморочил голову?

— Что?

— Что?! Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, мисс Мэтисон. Неужели этот человек действительно попросил вас приехать сюда? Да он бы никогда не посмел даже заикнуться об этом!

Не желая сыграть на руку высокомерной старухе своим отрицательным ответом, Джулия решительно отбросила в сторону остатки гордости и предприняла последнюю, отчаянную попытку достучаться до этого каменного сердца.

— Он не просил меня рассказывать вам о его любви и восхищении. Это действительно так, миссис Стенхоуп. Но он попросил меня кое о чем другом, чего никогда бы не сделал, если бы не уважал вас. — Стараясь не смотреть на застывшее лицо сидящей перед ней женщины, Джулия сделала глубокий вдох и сказала:

— Полторы недели назад я получила письмо от Зака. В нем он спрашивал, не беременна ли я, и в случае, если это так, просил меня не делать аборт. Вместо этого он предлагал мне родить ребенка и отдать его на воспитание вам. Он говорил, что вы никогда в жизни не уклонялись от ответственности, и если он напишет вам, что…

— Если вы действительно беременны от него и при этом имеете хотя бы самое смутное представление о генетике, — злобно перебила ее Маргарет Стенхоуп, — то вам обязательно следует сделать аборт! Впрочем, я в любом случае не потерплю этого незаконнорожденного ублюдка в своем доме.

Эти слова были произнесены с такой жгучей, ничем не прикрытой ненавистью, что Джулия невольно отшатнулась:

— Послушайте, вы хотя бы понимаете, что вы — самое настоящее чудовище?

— Нет, это вы меня послушайте, мисс Мэтисон! В данном случае ваши упреки совершенно не по адресу. Тот человек, который, судя по всему, полностью задурил вам голову, уже хладнокровно убил двоих любивших его людей. Вам еще повезло, что вы не оказались третьей!

— Он не убивал свою бывшую жену, и я понятия не имею, что вы имеете в виду, говоря о двух убийствах…

— Я имею в виду убийство его брата Джастина, который погиб от руки этого безумца! И это так же точно, как и то, что Каин убил Авеля. Он застрелил его во время ссоры!

Столкнувшись с такой наглой, чудовищной ложью, Джулия окончательно утратила контроль над собой. Срывающимся от волнения и нервного перенапряжения голосом она наконец высказала все накопившееся за время этой мучительной беседы гневные слова:

— Вы лжете Г Я прекрасно знаю, как и почему умер Джастин! И если вы сказали мне все это лишь для того, чтобы отказаться от всякой ответственности за будущего правнука, то вы старались напрасно! Я не беременна. Но даже если бы это было так, я ни за что на свете не доверила бы вам жизнь своего ребенка! Неудивительно, что с такой женой ваш муж искал любовь и ласку на стороне. Да-да, Зак рассказал и об этом! — добавила она, с удовлетворением заметив, что ее последний удар все-таки достиг цели, пробив ледяную броню презрения, в которую до сих пор была закована Маргарет Стенхоуп. — Он мне все рассказал. И о том, как ваш муж говорил ему, что вы — единственная женщина, которую он когда-либо любил, хотя все остальные думали, что он женился на вас из-за денег. Как он жаловался, что никогда бы в жизни не смог удовлетворить ваши завышенные моральные требования. Единственное, чего я не могу понять, — закончила Джулия свою гневную тираду, постаравшись вложить в эти слова все презрение, на которое была способна, — это того, как Зак мог восхищаться вами! Он, наверное, перепутал высокие нравственные устои с полным отсутствием сердца! Неудивительно, что бедный Джастин не смог решиться признаться вам в том, что он был геем! Такое чудовище, как вы, неспособно ни на какие человеческие чувства!

— А вы, судя по всему, отличаетесь полной неспособностью мыслить и здраво рассуждать! — отпарировала миссис Стенхоуп. Очевидно, гнев Джулии оказался заразительным, потому что даже этой железной женщине в конце концов изменила выдержка. Ее лицо больше не было таким непреклонно-суровым, а в голосе, несмотря на прежнюю властность, звучала усталость.

— Сядьте, пожалуйста, мисс Мэтисон, и выслушайте то, что я намерена вам сказать!

— Ну уж нет. На сегодня, пожалуй, с меня хватит. Я возвращаюсь домой.