Самодовольный мистер Костюм
Шрифт:
— Нет. — Его ответ был быстрым. Было очевидно, что он помнит, но пытается сменить тему.
Опустив глаза к меню, Женевьева широко улыбнулась.
— Очень плохо. Но я уверена, ты помнишь, что было позже вечером.
— Крекер, что ты закажешь?
— Я еще не знаю, Хлоя. А что ты хочешь?
Она скривилась лицо и прижала указательный палец к носу, глубоко задумавшись.
— Охлажденный горячий шоколад.
— Я так понимаю, ты уже была тут раньше?
— Я приходила сюда с папой каждую неделю после танцев. — Лицо Хлои помрачнело. Со следующим вопросом
— Эм-м-м…
Грэхем положил руку мне на колено под столом и ответил за меня.
— Она не была знакома с твоим папой, Хлоя.
— Знаешь, что мой папа заказывал каждую неделю?
— Что?
Она сморщила носик, будто учуяла что-то.
— Кофе.
Грэхем отложил меню. Он даже не взглянул на него.
— Я буду то же, что и ты, Хлоя.
Она так широко улыбнулась, что я могла практические пересчитать ее маленькие белые зубки. Когда официант подошел принять заказ, я тоже заказала охлажденный горячий шоколад. Женевьева заказала просто кофе. Он оставил Хлое баночку с карандашами и бумажное детское меню для раскрашивания. Она тут же принялась за работу.
— Какой твой любимый цвет, Крекер?
— Синий. — Грэхем прищурился, задерживая взгляд на кончиках моих волос. — А у тебя?
— Зеленый. Я хотела покрасить комнату в зеленый, но мамочка сказала, что этот цвет не проходит для комнаты девочки.
Женевьева вмешалась.
— Подходит. Я сказала, что он не подходит для комнаты маленькой девочки.
Хлоя пожала плечами и вернулась к раскрашиванию.
— Итак, Сорайя. Чем ты занимаешься? — спросила Женевьева.
— Я работаю на автора колонки «Спросите Иду».
— Колонка об отношениях?
— Да.
Она изобразила улыбку.
— Я запомню это, если вдруг мне понадобится совет в следующий раз.
Я кивнула.
— Как вы двое познакомились?
— Грэхем написал в колонку с вопросом об отношениях несколько лет назад.
— Написал? — Женевьева широко распахнула глаза.
Хотя я вполне наслаждалась ее реакцией, я поняла, что лучше не издеваться над ней слишком много.
— Я просто шучу. Мы встретились в поезде. Ну… вроде того. Грэхем выронил телефон, а я его нашла.
— Грэхем ехал на поезде?
— Да, в тот день.
Грэхем сжал мое колено.
— Мамочка не ездит на поезде. Мы с папочкой обычно ездили на нем вдвоем! — объявила Хлоя. Разговоры о Лиаме, кажется, ее не расстраивали, как я думала. Она продолжала раскрашивать, а потом снова приложила указательный пальчик к носу. Очевидно, так она думает, и это было чертовски очаровательно. — Вы придете на мой день рождения?
Я увидела, как Грэхем мгновенно поник. Он не знал, когда день рождения у его дочери. Ему столько всего нужно было узнать.
Поэтому я спросила:
— Когда у тебя день рождения?
— 29 мая.
— А какой праздник у тебя будет?
— Праздник Принцессы. Вы придете?
Я глянула на Женевьеву, чтобы она помогла.
— Праздник будет в нашем летнем доме в Хэмптоне.
Хлоя
перебила:— Он большой. Вы сможете остаться с нами.
— Я как раз собиралась спросить Грэхема, захочет ли он к нам присоединиться, Хлоя.
Она ясно подчеркнула, что приглашает только его.
Грэхему, казалось, было наплевать.
— Мы с Сорайей будем очень рады прийти на твой день рождения, Хлоя. Мы посмотрим, получится ли у нас. Спасибо за приглашение.
Когда пришло время уходить, по глазам Грэхема я увидела, что он был не готов пока оставить дочь. Его дочь. Это все еще казалось нереальным. На улице перед рестораном Хлоя быстро обняла меня на прощание и повернулась к Грэхему. Он присел на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне, и спросил:
— Что ты хочешь на свой день рождения, дорогая?
Хлоя прижала пальчик к своему носику и посмотрела на небо. Затем заглянула Грэхему прямо в глаза и выдала ответ, в котором заключалась вся ирония судьбы.
— Я хочу, чтобы папа вернулся.
Глава 22
Грэхем
В течение нескольких недель Женевьева прошла путь от далекого воспоминания до звонков на регулярной основе и внезапных появлений в моем офисе.
Я снял очки и потер руками лицо, прежде чем нажать кнопку интеркома.
— Пропустите ее.
Женевьева прошествовала в мой кабинет и уселась в кресло напротив моего стола.
— Нам нужно поговорить.
— С Хлоей все хорошо?
— Она в порядке.
— Тогда что ты здесь делаешь, Женевьева?
— Я только что сказала, нам нужно поговорить.
Я надел очки и, погрузившись в кучу бумаг на столе, сказал, не глядя на нее:
— Я занят. Запишись на встречу по пути на выход.
Она громко вздохнула, но не сдвинулась с места.
— День рождения Хлои — семейный праздник.
— И…
— Ты должен быть там.
— Я сказал тебе в тот раз, когда мы разговаривали, что мы придем.
— Она не член семьи.
— Пока нет.
Женевьева уставилась на меня.
— Ты же не серьезно? Говорить что-то подобное? Как долго вы знаете друг друга? Сейчас тебе нужно думать о дочери. Как отец, ты не должен знакомить свою дочь с кем-то, кого едва знаешь. Хлоя может привязаться к ней.
— Мне это прекрасно известно.
— Вы едва знаете друг друга. Сколько вы знакомы? Месяц? Два?
— Я знаю ее лучше, чем когда-либо знал тебя.
— Мы были вместе три года.
— И все-таки, я не знал ту женщину, которой ты была. На что ты была способна.
— Это несправедливо.
— Совсем наоборот. Я был чрезвычайно справедлив к тебе. Больше, чем ты заслуживаешь. Ты спала с моим лучшим другом, лишила меня дочери на четыре года, а сейчас появляешься в моем офисе без предупреждения и оскорбляешь дорогого мне человека.