Самое древнее зло II. Надежда Мира

«Неужто я превращаюсь в монстра? То есть в Державного патриота?» – подумал я.

Ожидая Мэриссу, выглянул в окно. Мой взгляд приковала группа людей в десять-пятнадцать человек. Среди них были и слуги, и отставные военные, и даже интеллигентный на вид молодой человек в городской одежде и круглых очках. Все они стояли на коленях, не обращая внимания на грязь, которая, тоже традиционно, покрывала внутренний двор крепости, и, медленно постукивая себя кулаками в грудь, что-то бормотали.

– Это ещё кто такие? – спросил я Мэриссу.

– Твои адепты, – ответила она, яростно начищая ногти замшевой тряпочкой. – Весть о том, что Матвей Сорокин – это новое воплощение Енели Истинного, распространилась среди безграмотного народа.

– А среди грамотного?

– Грамотные знают, что Енеля создал все миры и саму магию.

Молодой человек, который выглядел вполне грамотным, первым заметил меня в окне. С новыми силами ударив себя в грудь, завопил:

– Вот он! О, как светел лик его!

– Матвей, Матвей! – зарыдали фанатики. – Благослови нас.

– Истинно, истинно! – завопил молодой человек, катаясь в грязи.

Вот тут я истинно застеснялся. Никогда не думал, что стану предметом культа.

Испуганно убравшись из окна, я захлопнул ставни.

В дверь постучал слуга и, получив позволение войти, объявил:

– Господин главный воевода спрашивает, всё ли с вами в порядке и скоро ли вас ждать?

– Уже идём, – ответила Мэрисса.

6. Безродный перебежчик и принцесса

1

Воевода Назждва – широкоплечий пожилой мужчина с огромными, словно надутыми насосом, ручищами. Возраст и страсть к еде накачали его живот тоже – шириной он сравнялся с плечами. Поэтому фигура воеводы была идеальным квадратом, а не треугольником, как в молодости.

Сложив руки на животе простецкого военного кителя, он смотрел в окно на адептов веры в меня, неодобрительно шевеля толстыми усами.

Кроме него в гостиной находилось несколько военных чиновников и красивая, богато одетая девушка, окружённая свитой из других девушек. Судя по тиаре в светлых волосах – принцесса правящей династии.

Днистро и ещё несколько бойцов Дружины держались в углу комнаты, отдельно от остальных.

В открытой двери передней залы виднелись другие гости, явно желавшие беседы с Мэриссой, хозяйкой крепости.

Когда я и Мэрисса вышли из внутренних покоев в гостиную, воевода направился к нам навстречу, раскинув огромные руки:

– Вот они, мои победители!

Когда-то Мэрисса обучала меня придворному этикету, муштровала, как правильно кланяться, как отвечать на приветствие или представляться гостям. И почему нельзя ходить на светские приёмы с фотоаппаратом, словно какой-то низменный сотрудник газеты.

Но чем мне нравился воевода Назждва, так это тем, что он, как и я, не соблюдал правила поведения в дворянских гостиных. Выходец из древнего рода, он из тех редких военных начальников, которые прошли путь от солдата до воеводы, умудрившись не погибнуть в бою или кабацкой драке – основных местах гибели молодых офицеров Державного Войска. Назждва знал, что этикет – ерунда, важна – искренность.

Он обнял нас своими ручищами и слюняво поцеловал в щёки. Только после этого раскланялся и расшаркался, перейдя на официальный тон:

– Прошу приветствовать мою юную спутницу.

Девушка, краснея и улыбаясь, подошла к нам и кивнула, сложив руки на переднике пышного платья. Она была готова протянуть их для поцелуя, но я не спешил падать перед ней на колени. Кстати, Днистро уже давно стоял на коленях, единственный из всех присутствующих. Хотя и находился в далёком углу, скрытом от взгляда принцессы.

– Принцесса Эталинда Марфонт-Стрежлавская, – сказал воевода.

Как говорила Бленда – святые камушки! К нам пожаловала младшая дочь правителя Енавской Державы, Марфонта Третьего. Главная красавица из его трёх дочерей. Сама. Ещё и ожидала моего выхода, как обычная гостья, пока я кувыркался в постели с Мэриссой.

Намёк на желание правящей семьи породниться с самым сильным магом мира никогда ещё не достигал такой степени прозрачности.

Мэрисса сжала мой локоть, напоминая об этикете.

– Эх, какая честь… то есть – ах, какая честь, принцесса, – сообщил я и припал на одно колено.

Крошечная, девчачья ладошка принцессы Эталинды приблизилась к моему носу. На ноготках бугрилась золотая краска: покрывать их золотом могли только члены правящей семьи.

Когда я взял ладошку в свою ладонь, она затрепетала: узоры внеклассового рукотворца, мерцавшие на моей коже, внушали ужас окружающим. Я специально не носил перчатки, помня, что в Енавской Державе понты дороже денег. А страх – лучший понт.

Прикоснувшись губами ровно настолько, чтобы выразить уважение, но не впасть в подобострастие, я поднялся с колена.

Волнуясь и заикаясь, принцесса сказала:

– Мы… наш дом… то есть дворец… наша семья благодарит вас за службу трону. Ваша победа стала решающей…

– Я сделал это для всего народа Енавской Державы, – дерзко ответил я. – Враг должен быть изгнан с его земель.

– Да, конечно, – залепетала принцесса. – Народ тоже благодарит. Но мой отец… лично… и тепло благодарит… Сам он не мог… лично… и народ тоже…

– Народ вообще на ушах стоит, – вмешался воевода Назждва, спасая принцессу. – Они начали верить в Матвея, как в посланца Енели Истинного.

– Вот как… Ах… я… я не знаю, что сказать, – окончательно смутилась принцесса и отошла к своему креслу.

Её мгновенно окружили девушки из свиты. Одна из фрейлин – девица с длинным синим носом – бросила на меня презрительный взгляд. Мол, мужлан какой-то, не умеет с принцессами общаться. Даром, что самый сильный маг.

– Прошу всех к столу, – скомандовал воевода Назждва. Потом поклонился Мэриссе: – А хозяйку прошу великодушно извинить меня за то, что распоряжаюсь в её крепости.

– Ах, воевода, – засмеялась она, – вы командуете нашими войсками, прошу вас, командуйте и моими слугами. Этим бездельникам давно не хватает настоящего мужского окрика.

Это укор в мою сторону. Будучи не только единственным супер магом, но, кажется, единственным либералом в этой стране, я обслуживал себя сам, а со слугами разговаривал, как с равными людьми, а не со скотами.

Проходя к столу, Мэрисса наступила на мою ногу, прошипев:

– «Ради народа», значит? Учила я его, учила поведению, а он народовольчеству потакает. Сразу виден низкородный перебежчик.