Самое древнее зло III. Помощники бога

– Ма… Матвей, – пробормотала Бленда. – Меня сейчас стошнит.

– Да ладно, – удивился я. – Разве ты не привыкла?

– К такому? Святые камушки! Да я только-только отвыкла!

Бленда убрала стеномёт за спину и отошла.

– На войне с Союзом видывал горы трупов, которые лежали подольше нашего Алексея, – сказал я. – Надо заметить, что он сохранился лучше них. Видимо, тут, в замкнутом пространстве, нет ни крыс, ни всяких паразитов, которые пожирают трупы в нормальной среде обитания.

Запинаясь и тихонько икая, Бленда сказала:

– Матвей, если ты вдоволь наигрался, может, пойдём отсюда?

– А голос Алексея? Ведь это явно какая-то магия.

– Даже если и так, то зачем тебе Алексей?

– Однажды он допрашивал меня, теперь я хочу допросить его.

«Голова кругом, не так ли?».

Будто бы, согласился со мной призрак Алексея.

– Матвей, – тяжело сглотнула Бленда. – Я поняла. Это всё из-за эссенции.

– Думаешь, то дерьмо, которым нас накормил Дьярф, как-то взаимодействует с остатками магии Самого Древнего Зла в теле Алексея?

– Магия ливлингов действует на любую живую плоть. Даже если та давно мертва.

Я особенно сильно ткнул палкой в труп, после чего даже я не сдержал возгласа и отскочил.

Труп дёрнулся как живой. В центре его развороченной палкой груди что-то заблестело. И вдруг – оттуда вылетело облачко, состоявшее и белых, светящихся тонких нитей.

Облачко, словно живой клубок тонких червей, зависло над трупом. Одновременно с этим узоры рукотворца на моей кисти тоже засветились, пробиваясь сквозь перчатки и маскхалат.

Этот комок световых червей и моя магия были как-то связаны!

Бленда тихо вскрикнула и попятилась ещё дальше, ломая своими сапогами остатки мебели.

– Ненавижу магию ливлингов, – сказала она. – Меня сейчас стошнит.

– Не стесняйся. У меня в квартире и без того бардак.

– Пойдём отсюда, – потянула она меня за рукав маскхалата.

– Нет уж, – сказал я и отбросил ножку стула.

– Не собираешься же ты…

– Собираюсь.

Я снял перчатку с правой руки и потянулся к скоплению светящихся червячков.

Бленда перехватила мою руку:

– Убей тебя булыжник, ты уверен, что надо совать пальцы куда попало? Даже я не понимаю, что это такое!

Но я был уверен, что комок световых червяков невраждебен. Кроме того, голос Алексея в моей голове как бы приободрил:

«Понимаете, Матвей, ваши утверждения сеют лишнюю панику».

Припомнил, как Бленда сравнила нас персонажами многосерийного детского умобраза. Действительно, «Необыкновенные приключения Хурда и Хорта»! Мы отправились на встречу со Слюбором, но вместо этого нашли призрак давно погибшего фээсбэшника, в теле которого некоторое время прожило Самое Древнее Зло.

Помедлив пару секунд, я уверенно сунул руку в клубок летающих червячков.

10. Герой России

1

В мои мысли прорвался оглушительный хор голосов, и все они были голосами Алексея. Алексея Степанова. На этот раз они не говорили лишь теми фразами, которые я слышал от него во время допроса. Все тысячи Алексеев говорили на разные лады, с разными эмоциями.

– А мама? – спросил один Алексей. И сразу ответил: – Что – мама? Она тоже умерла. Давно.

– Всё это неправда, – прервал его другой Алексей. – Это бред, полнейший бред! Я отравлен, мне подмешали психоделики в еду!

– Какую еду, кретин? – заорал другой. – Пойми, что ты – труп. Ты умер.

– Так вот какая она, жизнь после смерти… – меланхолично произнёс очередной Алексей.

– Разве это жизнь? Разве я – это всё ещё я?

– Господи, дай мне сил…

Одновременно с этим гвалтом Алексеев появились обрывки видений.

Какой-то мальчик пробежал по лугу к речке. Резко превратился в взрослого мужчину и уселся на раскладной стульчик у берега реки. В его руках появилась удочка, а у ног на траве материализовалась баклажка пива. В душе рыбака разлилось спокойствие и умиротворение.

Вдруг всё сменилось. Я стоял у колыбели и поднял на руки какого-то младенца, испытывая необъяснимые чувства.

Отпустив младенца, я резко вошёл в какую-то комнату. Пожилая женщина сидела в кресле и смотрела телевизор, там показывали Путина.

– Ты вернулся, сынок? – спросила женщина и порывисто встала мне навстречу.

Это моя мама. То есть – мама Алексея.

И ещё сотни, тысячи таких образов-воспоминаний пронеслись сквозь меня, заставляя переживать моменты жизни Алексея, как свои собственные. Я вспомнил его школу, учёбу и экзамены в каком-то юридическом университете. Мне припомнилась чужая первая любовь, вторая любовь, третья любовь, седьмая… Хм, а он был любвеобильный мужчина!

Наряду с этими приятными событиями жизни, я пережил и множество неприятных. Какие-то обманы, избиения, ссоры и ругань. Несколько раз я испытал страх смерти. Служба Алексея подразумевала такой риск. Само собой, призрак Алексея выдал и несколько государственных тайн.

Отдельным ярким воспоминанием была встреча Алексея с Владимиром Путиным. Президент нацепил ему на пиджак какую-то награду и что-то сказал. Так я узнал, что Алексей Степанов – герой России.

При этом тысячи голосов Алексея продолжали что-то говорить. Но кое-что в них изменилось. То один, то другой голос вдруг спрашивал меня:

– Ты кто?

– Я тут не один?

– Дурак ты, Лёшка, тебя тут много.

– По одному на каждое воспоминание.

– Я – это я. Даже если меня много. Но кто – он?

– Это тот пацан, который видел Брянский фоллстрайк!

– Фотограф.

– Хипстер.

– Бездельник.

– Либеральный гондон.

– Нет, он преподаватель в детском кружке.

– Он что-то знает!

Голоса резко смолкли, передо мной вырос образ того Алексея, который меня допрашивал.

– Матвей Сорокин, это – правда? – спросил он.

– Что?

– Первомаг, его превращение в бога, какие-то магические струны…

– Алексей, даже не знаю, с чего начать… Вообще-то, вы мертвы. И очень давно. Года три как…

– Это я и без тебя понял, – нетерпеливо оборвал он. – Но почему я всё ещё в этом месте?

– В каком месте? – осторожно спросил я.

– Иногда я как будто открываю глаза и вижу заброшенную квартиру. В ней сумрачно, бардак и следы пожара. А я лежу на полу и, как в кошмаре, не могу шевельнуться. И вдруг понимаю, что я – труп. Иногда понимаю, что это сон, и просыпаюсь. Тогда начинаю проживать свою обычную жизнь. Играю со своим первым ребёнком, которому почему-то три годика, хотя и знаю, что на самом деле ему – двадцать два, и он учится в колледже, в Великобритании. Я разговариваю со своей матерью, хотя она умерла ещё в начале двухтысячных. Я вижу старых друзей, как из детства, так и со службы. Многие из них мертвы. И тогда я понимаю, что здесь что-то не то. Что это всё ненастоящее. Я осознаю, что в реальности я – труп. И лежу в разрушенной квартире…