Самородок

А мысль насчёт Мельника вдруг пришла ей как-то сразу, целиком сформировавшаяся, будто подсказал кто: необходимо Службу припугнуть, ультиматумом пригрозить да и вообще посмотреть, как там прореагируют на её заявление через Пашу-посредника, которое тот и озвучил перед Баевым, это чудовище сюда и доставивший. Чудовище. Именно чудовище, нелюдь, отродье дьявола. Даже сейчас Ирма чувствовала её дыхание, ощущала каждой клеточкой эти незримые прикосновения, словно зловонно дышали за спиной и через плечо заглядывали прямо в душу. Этот пси-запах и такой же пси-взгляд сводили с ума, внутренне доводили до истерики и пробуждали в ней зверя, который уже стал реагировать на всех без разбора, а не только на это иноземное порождение тьмы. К сожалению, она не знала точно, где это создание в данный момент находится, куда, в какой такой бункер его определили, и зачем определили, кстати? Экспериментировать, ставить опыты и ввергнуть их в окончательный и беспросветный хаос? Неужели в Службе не понимают, что за Силы могут вырваться на свободу? Вот почему ей необходима была информация, и её добывали: для этого Ирма и заставила Елену влезть в служебный комп Баева. Было даже интересно, получится ли и сможет ли Ирма на таком расстоянии управлять чужой волей качественно, подчинить сознание человека непосредственно себе, замкнуть его на свой пси-контур? И вроде бы сработало, Елену она чувствовала и управляла ей на уровне подсознания даже сейчас, время от времени посылая той эмоциональные импульсы о чувстве долга, помощи и необходимости сделать то-то и то-то. И та делала, сомневаясь, правда, но делала. Окончательный ответ Ирма рассчитывала получить в самое ближайшее время. На компьютерный терминал их штаб-квартиры. А потом останется лишь нанести удар. Что это будет за удар и как это будет выглядеть на практике, представляла она пока что в общих чертах, но не без оснований надеялась, что прояснить детали поможет ей новое, живое мышление и внутреннее составляющее. Мельник во всей этой истории был всего лишь звеном (как и она, эта Елена). Но через него могли выйти на Ирму, мало ли, а это недопустимо в предстоящей схватке. Вот почему она и дала ему такую установку. Пусть в Службе засуетятся, побегают, ей такое лишь на руку. Так что извини, Паша, ничего личного... А тело уже нашли, наверное. Остановка сердца, что поделаешь? Выбора у неё тут не было. Опознают, конечно, но пока суть да дело, всё уже закончится. Должно закончиться. И в её пользу. Непременно в её... Что делать с женщиной Баева, она решит позже. Но точно знала одно - до утра всё закончится.

То, что Ирма ввязалась в заведомо безумную авантюру со Спецслужбой и играла тут не просто с огнём, а с огненным вихрем, трогало и волновало её мало. У неё имелась Цель, и ничего, кроме этой цели, её мозг, случайно затронутый Энеей, уже не воспринимал. Ирму вдруг пробудили и подхлестнули, в неё тоже вошла Сила, как и в Баева на Мизае, только здесь она приобрела неожиданно свою отрицательную составляющую, попав, к сожалению, на уже заранее удобренную почву, подготовленную всей предыдущей деятельностью этой женщины - ярое неприятие звёздной экспансии человечества. Идея эта, во многом бредовая, лишь с крошечными дольками истины, давно овладела ею целиком и никаких лазеек здравому смыслу не оставила. И наконец-то, как считала Ирма, подтвердились её худшие опасения, экспансия всё же доказала: Космос - вообще не то место, в котором человек может чувствовать себя хозяином и безнаказанно заниматься своими делишками. Ужасного, дьявольского и чудовищного в нём гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И, как доказательство, то, что занёс на Землю один из проводников этой экспансии, занёс специально, это ясно. С какой целью, уже неважно. Ибо такому на Земле не место изначально. И это тоже ясно...

– Что касаемо Мельника...
– повторила она и отчего-то досадно поморщилась, будто вспомнила что-то, к делу совершенно не относящееся. Соринка в глазу, о которой и думать-то уже забыла, как только от неё избавилась.
– Не бери в голову, Паша выполняет одно моё поручение деликатного свойства, и вернётся не скоро. И вообще - забудь! На кой ляд он тебе-то сдался?!

Зверь опять зашевелился, угрожающе и глухо рыча... Раздражение и нетерпение вновь охватили Ирму, она чувствовала какую-то несправедливость - самые близкие и надёжные, а палки в колёса вставляют! Да что она должна тут оправдываться?! Это - её дело! А кто не захочет помогать - заставит, теперь она это умеет! С помощью той Силы, неведомо как проникнущей в давно распахнутую для неё дверь, за которой и находилась сама душа.

Она вдруг вспомнила, как это к ней пришло, и что стоило это пережить, а, главное, прочувствовать то нарождающееся внутри ощущение беспредельного и могущественного. И не просто ощутить, как, например, ожог от крапивы (обжигающе-неприятно, но терпимо), а именно прочувствовать до конца, до самых окраин подсознательно-бессознательного. Ведь такие встряски организма так просто уже по определению не проходят, былое-недавнее напоминает о себе постоянно. Единственное, в чём Ирма была тут уверена - всё это пошло ей только на пользу, а никак не во вред. Ощутимую пользу. Ух, какой она казалась безграничной, эта Сила! Завлекающей, влекомой и будоражащей одновременно. Да и как по-другому?! А иначе проще было б, наверное, удавиться где-нибудь в тёмном, неприметном уголке, чтоб никто не видел, и тогда уж точно - трава не расти!

Она терпеть не могла ковыряться в себе, но сейчас открылись кое-какие обстоятельства, и теперь иначе и не получалось, и она даже была такому вот внутреннему лицезрению отчасти рада: понять, а, возможно, и разобраться, что же с ней происходит, но и попутно, лишний раз прочувствовать в себе частицу неведомого, в который раз попытаться доходчиво, на пальцах, самой себе объяснить, что это за Сила? Как, почему? Откуда - она прекрасна знала, и была готова источник этот затоптать, загасить, ибо не видела в нём смысла с точки зрения той же пресловутой Идеи неприятия звёздной экспансии. Но вот что наполняло её конкретно, наполняло почти до краёв, продолжая, однако, прибывать и прибывать, как талая вода поверх мутного, уже растрескавшегося льда меж двух берегов, что звались сознанием и подсознанием? Что вот это? И каков там потенциал? Знать такое Ирме хотелось до одури, до дрожи, потому что ответов-то не было вообще никаких. Одни отголоски, ощущения и переживания, уводящие прочь от реальности и трезвых мыслей с таким же рассудком... А, может, и не надо ей знать? Какой в этом, опять же, смысл? Иногда такое знание не несёт ничего, кроме боли и поверженных основ чего бы то ни было.

Но она не могла не вспоминать и не дивиться тому, что с ней произошло. Что-то проникло тогда в неё, расталкивая, распихивая и просто гоня прочь остальное, что звалось ранее беспокойством, неуверенностью, завистью и прочим комплексом неполноценности, из которого и состояло её "я". Всё наносное и сейчас отмеревшее за ненадобностью, всё, чем она питалась и чем дышала до того момента, когда ощутила это Нечто, исчезло напрочь, ушло безвозвратно. А она, новая, поднялась и потрясённо замерла, внутренне прислушиваясь и цепенея от всего с ней происходящего, что на грани возможного и невозможного, оно и сейчас скорее ближе ко второму, нежели к первому, по глубокому её убеждению. Да что там! Полностью там, за гранью! И вот тут-то смысл имелся - сделать из неё недочеловека, с опустошённой душой и чёрным, как сама тьма, сердцем. Но получится ли - это мы ещё посмотрим. А в себе она была полностью уверена. Как и всякая женщина, помешенная на идефикс.

Ирма как-то сразу поняла, как и когда всё это с ней стряслось. Не в последнюю очередь из-за своего экстрасенсорного восприятия мира. Врождённого, что немаловажно. Энея задела её вскользь, походя, и послужила своего рода катализатором в бурлившем котле Ирминых эмоций. Но этого оказалось достаточно, чтобы Ирма возродилась, как из пепла. С новым восприятием и новыми ощущениями, но, главное, с той Силой, которой девочка невольно её одарила. У Баева, к счастью, всё было по-иному, и теперь он стал достойным защитником и где-то преемником, здесь же всё пошло наперекосяк - Ирма была другой, её внутреннее составляющее не имело ничего общего с внутренним потенциалом Кима. Ирма была одержима идеей полного неприятия звёздной экспансии как таковой и ничего, кроме этого неприятия, на горизонте уже не видела да и не хотела особо разглядывать. Ничего удивительного, что со временем идея эта стала не просто навязчивой, а самой что ни есть шизой, вплетённой в её сознание, как лента в косы. Ирма позволила себе одну неверную, но фатальную установку, зациклилась на ней и полностью ушла в себя. И теперь всё, что вокруг постулата этого она с присущей любой женщине целеустремлённостью наворочала, было для неё и логичным, и единственно верным, и самым важным. Она постепенно становилась сумасшедшей. И вот такая личность, то ли по прихоти судьбы, то ли проведению, но оказалась вдруг рядом с Энеей, вблизи источника. В нужном месте и в нужное время, как говорилось издавна. Там, на разгрузочной площадке ПРС-32 (Пересадочно-разгрузочной станции тридцать второго сектора), где Баев остановился, чтобы проследовать дальше, на Землю. Кто ж знал, что так всё сложится? Ирма и её команда были тут же, переводили дух после акции и ждали "добро" на последующий прыжок к Марсу, где находилась их основная база.

И вот тут, на этой ПРС-32, в неё и вошло и осталось уже навсегда ощущение сопричастности с чем-то глобально-непостижимым и буквально выворачивающим тебя наизнанку своим составляющим. Показалось ей тогда, будто чьи-то остро-леденящие, холодные пальцы проникли в неё и тут же коснулись обнажённого и совершенно беззащитного мозга, перебрали в мгновение ока все его нервные окончания, впитали через них, подобно губке, ставшим тут же податливым и рыхлым сознание, и убрались прочь так же внезапно и скоротечно, как и проявились загадочно и неведомо откуда только что. Ирма же будто оглохла и ослепла, стала подобной человеку, который случайно, невзначай прикоснулся к оголённому высоковольтному проводу, но который не только не расстался с жизнью, но жизнь эта для него совершенно неожиданно взошла вдруг на качественно иной уровень, на котором всё, что ранее было привычным, обыденным, насущным и приземлённым, значения особого теперь уже не имело. Ирма на глазах совершила качественный скачок, на который природе при других-то обстоятельствах потребовалась бы целая эпоха. Она с лёгкостью определила, откуда всё это исходило - от стоящего на соседней платформе спецмодуля СКБ. И буквально задохнулась от ненависти к этой службе и к тому, что эта Служба сюда, на Землю, в очередной раз приволокла, несмотря на всю их борьбу, старания и усилия. По какому-то наитию она решила дальше с группой не лететь, а последовать за модулем с этим. И не прогадала. И если потом Баеву потребовалось время, чтобы привыкнуть и осмыслить, прочувствовать до конца своё новое состояние и оценить сверхъестественные способности, то ей, Ирме Миллер, врождённому и только что спрогрессировавшему экстрасенсу и биоэнергетику, его почему-то не понадобилось вовсе (психика, что ли, другая, а с ней и конституция?). Она стала одномоментно тем, кем являлась на сегодняшний день, здесь и сейчас - во всеоружии, наполненной Силой до краёв и вдобавок полностью осведомлённой. В том числе и о личности самого Баева, и о том, откуда и как тот заполучил это дьявольское отродье. Она просто знала о всей подоплёке, совершенно не интересуясь подробностями, как и почему всё это к ней пришло наряду с основным и главным - с той неведомой Силой. Просто в неё вдруг каким-то образом вошло наравне с Силой и то, что стояло рядом, особо и не прячась. И тогда Ирма поняла: уберечь Землю от ока тьмы - её непосредственная миссия. В том, что это порождение самого дьявола, она не сомневалась ни капли. Потому что такое не дьявольским быть не может по определению. Если не изначально.

И сейчас, глядя на неуверенного и встревоженного Ника Велеса и вполне представляя, что тот обо всём думает, видя его насквозь, ей хотелось и плакать, и смеяться над тем, что Ника волнует, какие, в сущности, мелочи, незначительные пустяки. И она бы скорее всё же посмеялась. Если б не тот зверь, что не давал ей покоя...

Она вдруг подумала, а что будет, если выпустить его на свободу хоть на минутку. И тут же представила, как он выходит из неё, как напрягает и без того упругие мускулы и поводит острой мордой по сторонам. Внутренне всколыхнулась и... И чуть сознание не потеряла. Два звука соединились в один - вопль Велеса, полный ужаса, и утробное, глухое рычание. На излёте сознания Ирма увидела рядом с собой нечто остро-клыкастое и чрезвычайно опасное. Опасное смертельно, как только может быть смертельно-опасным то, что выпускается из тебя наружу, как давний кошмар. Пусть и выпускается-то на минуту. Но той твари, что живёт у вас внутри, на уровне подсознания, иногда уходя, но всегда возвращаясь, той минуты хватит за глаза. Чтобы доказать, наконец, кто тут настоящий хозяин...

И всё же, в отличие от Велеса, сознание Ирма не потеряла, осталась на самой грани, удержалась. И удержала за шкирку тварь, что из неё вырвалась вопреки всем законам, а главное, здравому смыслу. Но несмотря на всё это, тварь её слушалась, не в последнюю очередь благодаря тому, что наполняло Ирму, как перебродившее вино малоёмкий сосуд. Вином в данном случае являлась именно та Сила. Вот только Велесу от этого нисколько не было легче.

Когда возникшее из ниоткуда чудовище косматой глыбой вдруг прыгнуло на него, он только и успел что издать сдавленный вопль да прикрыться рукой, а потом провалился туда, где было тепло, хорошо и уютно, где не надо было ни о чём думать, где не было этого нереально-смертельного, где не было, наконец, Ирмы, с некоторых пор ставшей не пойми кем. Однако пребывал Ник в этом тёплом и уютном недолго. Стресс, отправивший его туда, за грань реальности, почти тут же и вернул обратно; уж слишком напряжены были нервы, чтобы позволить себе в данную минуту такую роскошь, как беспамятство. И первое, что он узрел, вернувшись из уютного и безопасного, была эта ведьма в обличии невзрачной, худой женщины с бледным, осунувшимся лицом. Только внешность-то в данном случае как раз и оказалась обманчива. В глазах её, холодных, равнодушных, стыло выражение презрительной снисходительности к ним, людишкам, что копошатся тут, у её ног. Ещё там проглядывала надменность и скрытая угроза всему, что может ей хоть чем-то помешать. Она сидела в кресле нога на ногу, с гордо поднятой головой, и небрежно оглаживала примостившуюся рядом бестию, наваждение из давних, полузабытых кошмаров - с огромной головой, ершистым панцирем вокруг шеи, вытянутым туловищем, под которыми прятались мощные лапы с остро поблёскивающими когтями. Глаза химеры были тускло-багровыми, в них, казалось, навечно застыли отблески пламени самого Ада. Ник содрогнулся, аж до мурашек, не в силах взгляда отвести от этого монстра, этого кошмара, непонятно как материализовавшегося здесь, в таком же материальном и осязаемом. Что до недавнего времени звалось их миром.

– В общем так, Лоцман, - тяжело и тускло упало её голосом. И даже в таком, в полуобморочном состоянии, но Ник уловил, чего ей стоило сейчас говорить, какое внутреннее напряжение владело ею, выдавливая на поверхность свинцовые бруски слов.
– Мне нужно, чтобы ты был в...

Она назвала объёкт, и он тут же намертво застрял в памяти - институт Биотехнологий. Словно калёным железом приложилась, выжигая в мозгу два этих слова - "Институт Биотехнологий". Он отрешённо смотрел в тёмно-багровые глаза чудовища у ног такого же чудовища. Понял он это теперь с ослепительной ясностью, и такое даже принесло некоторое облегчение - наконец-то хоть что-то прояснилось. Но Велес был настолько поражён всем сейчас происходящим и вдруг открывшимся, что вопрос "как такое может быть вообще?!" в голову не приходил. Вернее, что-то такое внутри имелось, себя обозначало, но не более. Во многом его душой сейчас распоряжалась и командовала Ирма. Душеприказчик в её лице не только держал все нити, но и плёл новые, перекраивая его сознание стежками-установками буквально на живую, подгоняя под свои цели и задачи, обозначая приоритетное и ставя необходимое.