Самоубийство Земли

Женщина продолжала столь же спокойно и веско:

— Как я уже говорила, люди склонны излишне романтизировать любовное чувство. Мужчина дарит женщине прекрасные цветы, и с этого начинается обман. Я бы сделала символом любви — репейник, ибо любовь — всегда борьба. Вообще люди часто делают свои выводы, отталкиваясь от желаемого, а не от действительного. Если вы поглядите на судьбу ваших друзей, знакомых, на собственную судьбу, наконец, то легко убедитесь: долгая, изнурительная борьба двух индивидуальностей — вот что такое эта ваша прекрасная любовь. А вы цветочки-букетики… Ну да ладно. Как вы понимаете, вступая в битву, очень важно знать соперника и трезво оценивать его силы. Поэтому в этих папках хранится поистине бесценная информация. Но и это еще не все. В нашем кооперативе выведен закон счастливой семьи — то непреложное правило, которое поможет обрести в мятущемся, как вам кажется, чувстве душевное спокойствие.

По всей видимости, лицо моего героя столь откровенно выражало ожидание чуда, что женщина рассмеялась:

— Вы столь искренне ждете необыкновенного, что мне, признаться, даже неловко вас разочаровывать. Да поймите же вы, наконец: истина всегда проста. Всегда! Помните слова великого мастера о том, как создается скульптура? Нужно взять камень и отсечь от него все лишнее. Это, если вам угодно, формула истины. Человечество придумывало невероятные мифы о строении мира, а потом убедилось, что он построен легко и логично. Что может быть проще строения атомного ядра? Что может быть логичней построения Вселенной? И в человеческих отношениях — то же самое. Хватит вам искать сложностей там, где их нет! Вам хочется знать, что такое семейное счастье? Очень просто. Это когда встречаются домовой и хищник. Вот и все. Цель домового построить дом, он пойдет на все, лишь бы не погас его очаг. Цель хищника — тоже известна: уничтожить жертву. Одержав победу, обессиленный, уставший, он всегда будет возвращаться домой. Правда, есть небольшой шанс, что дом будет построен двумя домовыми, но не меньшая вероятность, что они, извините, подохнут с тоски… Вот и все премудрости.

— Но так не бывает! — вскрикнул Андреев.

— Только так и бывает, — твердо возразила женщина, но размягчила эту твердость неким подобием улыбки. — Просто люди никогда всерьез не задумывались над этим. Есть проблемы — для того, чтобы их решать. Проблемы любви нужны, чтобы их воспевать и только для этого. Кстати, знаете, почему русский человек пьет и пить будет, кто бы ему не запрещал и как бы ему не мешали?

Андреев еще не успел удивиться странному вопросу, а женщина уже предлагала ответ:

— Душа огромна, а потому страдает, ощущая бессмысленность, но лень природная — еще больше, а потому задумываться как следует не получается, вот и заливается водкой, только прорастает душа все равно… Замечали, о чем пьяницы чаще всего говорят? В подворотне ли, в ресторане — стоит выпить, и начинаются беседы «за жизнь» — про смысл ее и подлые законы бытия.

Все, о чем говорила женщина в черной шали, было логично, но… не правильно. И вновь душа Андреева забеспокоилась, уже забурлил на дне ее тоненький фонтанчик раздражения, готовый вырасти в огромный столб, который залил бы до краев ум и позволил чувствам вырваться наружу.

Женщина уловила состояние Андреева и заговорила мягко, почти нежно, слова лились из ее губ:

— Умоляю вас, только не раздражайтесь. Согласитесь, это попросту глупо: зайти в кооператив, который занимается душевным спокойствием, и уйти отсюда раздраженным. Если вам не нравится эта классификация, если вам претит моя теория, — ради Бога… — Одним резким движением женщина смела в ящик толстые папки, и стол снова засиял первозданной наготой. — Могу вам предложить какую-нибудь иную. По тибетскому календарю, например. Если вы родились под знаком Крысы — вам будет спокойно с Буйволом, но женитьба на Лошади означает катастрофу, а если вы Тигр — бойтесь Буйвола… Это 1027 год, между прочим, так что попытки вывести законы любви предпринимаются уже давно, и они не столь уж абсурдны, как вам, может быть, кажется. Ведь о чем говорит тибетский календарь? Если ты — Крыса, то хоть тресни, а с Лошадью счастья не будет. Значит все-таки есть законы, подчиняющие неуловимое? А то еще могу предложить простейшую классификацию — на хищников и жертв, и, уверяю вас, вы просто поразитесь, сколько людей мечтают пасть жертвой любви. Но и это — не самое главное.

— Не верю я в ваши закономерности, — тихо сказал Андреев. — Вы мне лучше объясните: отчего из-за несчастной любви люди вешаются, стреляются, страдают, в конце концов? Если все рассчитано, то…

— То нужно верить в эти расчеты, — закончила женщина за Андреева. — Запомните: человек либо влюблен, либо свободен. Сочетание того и другого — невозможно. Если цель вашей жизни: сохранить внутреннюю свободу, то — не забывайте о даре стрелы! — я гарантирую вам счастливые, спокойные и вполне вычисляемые отношения с женщинами…

— А что, любви, правда, нет? — неожиданно даже для себя, Андреев втиснул свой вопрос в поток чужих слов.

— Есть страсть… Объяснять ее — занятие бессмысленное. Есть семья — то, откуда уходишь и куда возвращаешься. А любовь?.. Может быть, это один из тех миражей, которые люди придумали, чтобы иметь возможность отвлечься? Вы сами-то знаете, что такое любовь?

Через сумятицу мыслей и ощущений, через раздражение, злобу, непонимание, через весь этот казавшийся безграничным океан, что разлился в сознании Андреева, вдруг взглянули ему в душу огромные, испуганные глаза Его женщины, его Единственной, его Потери — душа Андреева отразилась в них и успокоилась, отраженная.

«Так вот же она: любовь!» — хотелось крикнуть Андрееву. — «Вот она! О чем вы меня спрашиваете? О чем мы вообще говорим?»

Но тут кооперативщица вдруг поднялась из-за стола, шаль черной волной стекла с плеч, обнажая притягательную грудь, которую робко и безнадежно пыталась скрыть белая прозрачная кофта.

Женщина потянулась, двумя руками отбросила назад длинные черные волосы, размяла плечи и вздохнула:

— Да… Еще есть страсть. Пожалуй, ее можно назвать отдохновением от стресса. Я имею в виду, разумеется, утоленную страсть… Как вы считаете? — она взяла Андреева под руку и он почувствовал, как ее грудь коснулась его руки. — И сколько бы мы ни мудрствовали: страсть все равно сильнее любви. Намного сильнее. Впрочем, мы заговорились, а с вами еще хотел побеседовать Хозяин.

От почти незаметного прикосновения женской руки дверь плавно открылась, они вышли в голубой холл, и ноги Андреева снова утонули в податливой упругости ворса.

— Я вас не очень утомила? — спросила женщина, нежно, но уверенно подводя Андреева к креслу. — Вы уж, пожалуйста, не ругайте меня Хозяину, а то он у нас такой строгий…

Андреев опустился в кресло и теперь смотрел на женщину снизу вверх. Тело ее виделось как бы сквозь белую дымку и оттого казалось еще более соблазнительным.

— Ладно, пойду позову его, — женщина взмахнула рукой. — До встречи!

И она растворилась в голубизне стен, исчезла — так в жаркий день исчезает вода на асфальте, — а на ее месте уже стоял Хозяин.

— К делу! — твердо произнес он. — Без предисловий. Цифра два символизирует контраст, то есть — дисгармонию. Три — вот символ гармонии, равновесие создают именно три точки опоры. Итак, две двери уже открылись перед вами в нашем кооперативе. Нужна третья, не так ли?

Хозяин говорил резко, вбивая слова в голову собеседника. От такого напора Андреев вжался в кресло.

А Хозяин, не произнося больше ни слова, начал надвигаться на него: шел он медленно, мягко, как домашний кот, впервые попавший в лес: ноги переставлял с осторожностью и значительностью.

И за спиной его показалась третья дверь. Она отличалась от двух других. Это был невероятных размеров монолит красного дерева, по которому — безо всяких табличек — шла надпись:

ЖИЗНЬ

Только чертик на ручке улыбался все так же нагло и так же нагло показывал язык.

Хозяин остановился перед Андреевым, улыбка перерезала его лицо, он нагнул голову и тихо произнес: