Самоучитель олбанского

Важно, однако, что так образуются ники (имена в интернете). Какой-нибудь Федя запросто может назваться Atlz, а Даша — Lfif ну и так далее. То, что устойчивых слов всего два (ЗЫ и лытдыбр), вполне объяснимо. Подобных слов не может быть много, уж очень они уродливы (и, как правило, непроизносимы), в большом количестве их будет трудно прочесть, трудно запомнить и, соответственно, трудно понять. Зато механизм игры с регистрами стал общеупотребительным.

Не могу не вспомнить и один из самых популярных паролей, который по частотности уступает только qwerty и цифровым паролям вроде 111111. Поэтому его очень не рекомендуют использовать специалисты по паролям. Вот он: GFHJKM. Надеюсь, читатель сам разгадает эту загадку.

Ну а раз уж заговорили о qwerty (буквы, идущие друг за другом на английской клавиатуре), то нельзя напоследок не вспомнить Йцукена. Это персонаж Виктора Пелевина. Точнее, такой ник выбирает герой рассказа «Акико» для регистрации на порносайте. Йцукен — просто первые шесть клавиш второго ряда клавиатуры, но для русского уха — это весьма непривычное сочетание букв. А вот латинское qwerty — привычное название стандартной латинской клавиатуры (как уже сказано, ее английского варианта), отличающейся, например, от клавиатуры, используемой для французского языка, так называемой azerty. Именно поэтому Йцукена можно считать родственником лытдыбра или ЗЫ, без поддержки qwerty он вряд ли бы появился.

С точки зрения функции, ник Йцукен отчасти похож на пароль GFHJKM. Он сразу выдает себя как случайный разовый ник, выбранный тем, кто хочет остаться максимально анонимным. На этом построен и рассказ Пелевина, где в конце к посетителю порносайта обращаются с такой фразой:

Ты думаешь, мы тут не понимаем, какой ты ЙЦУКЕН?

IP адрес 211.56.67.4, Master Card 5101 2486 0000 4051?

Магазин с похожим названием открыл в Нижнем Новгороде известный дизайнер и популярный блогер Артемий Лебедев. Он только добавил на конце твердый знак: ЙЦУКЕНЪ. Впрочем, судя по сайту, магазин уже закрылся.

Игра с регистрами — явление новое, просто потому, что раньше никому в голову не пришло бы заменять кириллицу латиницей и наоборот. На пишущих машинках, как правило, были либо латинские, либо кириллические буквы (хотя существовали и совмещенные латинско-кириллические), и путаницы не возникало. Для компьютеров же такое совмещение, а вместе с ним и путаница обычны. А где путаница, там и игра. Впрочем, сегодня уже активно используются программы автоматического перевода кириллицы в латиницу и обратно. Если «умная» программа решает, что ты набираешь нечто неудобочитаемое, что в другой раскладке станет осмысленным, она сама осуществляет замену. Путаницы, конечно, меньше, зато и играть с регистрами стало тяжелее, компьютер мешает. Так что можно считать, что лытдыбру просто повезло — родиться в нужное время в ненужном регистре.

Ай, философия… Порча или обогащение

Из большой истории про смайлики и двух историй про замену букв цифрами и другими буквами я бы сделал несколько независимых выводов.

Первый более или менее очевидный и слегка обидный. Эту фразу я повторяю часто, но приятнее она от этого не становится. Мы живем в режиме трансляции чужой культуры, глобальной или англоязычной, называйте как хотите. Мы почти ничего не придумываем сами, а только заимствуем, в лучшем случае слегка модифицируя заимствованное, а порой выхолащивая его содержание.

Второй касается вечного, а лучше сказать — хронического, спора о том, что происходит с языком, порча или обогащение. Конечно, сами эти слова просто выражают эмоциональную оценку, которая предельно субъективна. Кому-то новое нравится, кого-то пугает, кому-то новые средства помогают выразить мысль лучше, а кому-то мешают. Но даже если попытаться освободиться от эмоций, мы увидим, что смайлики, очевидным образом, способствуют приращению смыслов в тексте (хотя кому-то они и кажутся избыточными или вредными), а, например, игра с цифрами и буквами не дает нам ничего нового. Вроде и вреда особого нет, но и пользы не видно. Как-то бессмысленно это, не правда ли?

Но если верить, что смысл есть во всем, его удастся найти. Для этого придется снова задуматься о столкновении устного и письменного.

В нашей коммуникации имеют место две безусловно связанных, хотя на первый взгляд и противоположных тенденции. Во-первых, письменная речь наступает на устную и теснит ее. Во-вторых, в тех областях, которые она отвоевывает у устной речи, она частично приобретает ее черты. То есть, с одной стороны, существует экспансия письменной речи (она побеждает устную), с другой стороны — экспансия устности (устная как бы побеждает письменную).

Думаю, что никто не будет спорить, что мы стали намного больше писать. Слово «писать», конечно же, здесь надо понимать в самом общем смысле — «порождать тексты для визуального восприятия», как правило, путем печатания. Писать в узком смысле я, наоборот, почти разучился. Как правило, я только расписываюсь и пишу от руки два-три слова, например на книжке, которую дарю кому-нибудь.

Общение из устной сферы частично перемещается в интернет и другие сферы, где мы воспринимаем речь глазами. Мы очень часто делаем письменно то, что раньше делали устно. Некоторые проблемы, которые раньше решались с помощью телефонного звонка, теперь решаются с помощью переписки. При том, что она занимает куда больше времени. У этого есть свои основания. Такое поведение считается более вежливым. Так мы не беспокоим собеседника. Он, например, может вообще не ответить на письмо. На устное же обращение не ответить сложнее, подобная реакция сильнее задевает собеседника. Таким образом, часть нашего общения переместилась в эту «письменную» по технике исполнения и в визуальную по восприятию фазу.

Даже самое важное для устной речи устройство — телефон — все больше дрейфует в сторону письменного (визуального) общения. Смартфон — первоначально разновидность мобильного телефона, но в уже гораздо большей степени компьютер. Когда-то, когда смартфоны только начали появляться, я поинтересовался у более молодых коллег, что именно они с ними делают. Один из ответов меня особенно поразил. Я читаю книги, — ответил мой, повторяю, молодой и, добавляю, интеллигентный коллега. Он закачивал книги в смартфон и читал их. Вдобавок он рассказал еще историю, подтверждающую пропасть, разделяющую поколения. Мой коллега настраивал смартфон так, что текст бежал по экрану с нужной ему скоростью, и однажды, путешествуя поездом, лег на свою нижнюю полку и стал читать. Через некоторое время менее продвинутые в техническом отношении соседи по купе всполошились. По их мнению, только сумасшедший мог битый час неподвижно лежать на животе, уставившись в свой телефон.

Но это к слову, сегодня уже почти всем очевидно, что мобильный телефон служит для письма и чтения в неменьшей степени, чем для устного диалога. И речь идет не только об смсках, но и общении в социальных сетях, блогосфере и т. д. Пока же мобильный телефон, слегка увеличиваясь в размерах, движется навстречу к компьютеру, тот, в свою очередь, уменьшаясь в размерах (ноутбук, планшетник), идет навстречу к нему. Это движение происходит и чисто внешне: по виду планшетник больше похож на смартфон, чем ноутбук, — и функционально: на них можно писать, по ним можно разговаривать, слыша или еще и видя собеседника. Устность порождаемых письменных текстов увеличивается. Если на ноутбуке удобно писать статью, то планшетник скорее предназначен для коротких реплик, для письменного разговора.

Когда мы начинаем больше и активнее общаться письменно, мы понимаем, что письменных средств недостаточно для полноценного общения. Письменная речь формальнее и суше устной. Значит, ее надо оживить. Этому как раз и служат смайлики. Они выполняют функцию мимики и интонации, передают настроение и эмоции.

Однако на оживление письменной речи работают и те средства и приемы, которые кажутся бессмысленными. Юмор, ирония, а главное — игра — это всё важнейшие составляющие разговорных устных жанров, которые закрепляются в виде определенных письменных приемов. Записал слово цифрами, похожими на буквы, по сути подмигнул собеседнику, сделал общение менее формальным и сухим. При этом я имею в виду не жаргоны хакеров и геймеров, напротив, довольно закрытые для чужака, а использование этих приемов вне конкретного жаргона. Точно так же обстоит дело и со словами ЗЫ или лытдыбр. Написал их вместо PS или дневник, значит, улыбнулся или вызвал улыбку у читающего. Конечно, по мере регулярности употребления всех этих приемов, по мере привыкания к ним их энергетика постепенно стирается и уходит. Один прием не может работать вечно. В том числе и поэтому сленг обновляется значительно быстрее литературного языка.