Самозванцы. Дилогия

– Ясно, – приуныл Чигирев. – Ну, в любом случае, за заботу спасибо.

– Бог с тобой, – отмахнулся Распутин. – Не в том наша с тобой беда нынче.

– Государь все же решил объявить мобилизацию? – встрепенулся Чигирев.

– Сегодня объявят. Доконали Папу родственнички. Да и сам он, по-моему, войны хочет.

– Зачем ему-то? – тяжело вздохнул Чигирев. – Вы же сказали ему, что за войной революция придет.

– Слабый он, – развел руками Распутин.

– Я понимаю, великие князья на него давят, но императрица-то против. Неужели императрицу он не послушает, коли и вы на ее сторону встанете?

– Да я не про то. Коль человек слаб, так он во всех горестях своих других винит. И вот мнится ему, что если обстоятельства по-иному сложатся, то все его слабости силой обернутся. Вот Папа с Думой совладать не может, с великими князьями в разладе. Так мыслит, что коли войну зачнет, то все по-иному сложится, как он хочет. Так-то.

– Значит, шансов нет. – Чигирев откинулся в кресле.

– А точно кайзер войну объявит? – сумрачно взглянул на нею Распутин.

– Объявит, в ответ на мобилизацию, – А коли ты знал, как оно содеется, отчего же молчал? Ежели известно тебе было, что серб ентот в Фердинанда стрелять будет, отчего же не упредил? Или все на меня надеешься, а сам в кусты?

– Нет, Григорий Ефимович. Я предупредил австрияков о готовящемся покушении. И сербов предупредил. Но не сделал никто ничего – то ли не поверили, то ли сами войны хотели. Если страны хотят начать войну, то поссорятся обязательно. Один повод устранишь, они другой найдут. У меня вся надежда была на то, что мы сможем отсрочить вступление России в войну. Послушайте, Григорий Ефимович. А может, у нас есть последний шанс? Может, вы представите меня при дворе? Может, если я расскажу государям о том, какое будущее грозит стране, они одумаются?

– Пустое, – буркнул Распутин. – Не поверят они тебе. Они как в золотой клетке живут, жизни не ведают. То, что ты мне о будущем поведал, и в страшном сне им не пригрезится. А коли пригрезится, так за неправду сочтут. И в то, что ты из будущего, не поверят. Не для их это ума. Не услышат тебя.

– Но вы же поверили.

– Я-то ведаю, что мир не таков, каким его себе люди рисуют. Хоть не знал я, что люди сквозь время ходить умеют, а почуял в тебе человека не от мира сего. Но я-то душой живу, сердцем вижу, а не головой измышляю. А Папа с Мамой от ума живут. Они и видят то, что хотят увидеть или готовы увидеть. Не поверят они тебе, Сергей. Правду говорю.

– Жаль. – Чигирев начал подниматься. – Что ж, не смею больше отнимать вашего времени, Григорий Ефимович.

– Постой, – окликнул его Распутин. – Не все еще обговорили. Скажи мне, моя кончина точно в декабре шестнадцатого случится?

– Было так.

– А убийц-то ты точно знаешь? – Цепкие глаза Распутина впились в Чигирева. – Правду мне скажи, Что с того, что ты мне день назвал. Вон про Фердинанда ты и убийцу знал, ан не вышло у тебя ничего. Ты мне скажи. Может, у меня что получится. Мы же с тобой, Сергей, сейчас одной веревкой связаны. Куда я, туда и ты. Без меня пропадешь.

Под пронизывающим взглядом Распутина Чигирев чувствовал себя очень неуютно.

– Возможно, это были Феликс Юсупов и Пуришкевич, – произнес он наконец. – Говорили, что к убийству мог быть причастен и великий князь Дмитрий Павлович. Но это слухи…

– Ясно, – оборвал его Распутин. – Завтра же они из Петербурга уедут. Не боись, гноить их не буду. Но береженого Бог бережет.

ГЛАВА 11Провал

Утро выдалось ясным. Отодвинув штору, Чигирев с наслаждением наблюдал, как ласковые солнечные лучи освещают уже сильно пожелтевшие кроны деревьев. На улице по случаю воскресного дня народу почти не было. Лишь дворник лениво подметал мостовую, собирая опавшие листья в небольшие кучки у тротуара.

«Тишь, гладь да божья Благодать, – подумал Чигирев. – Скоро это все изменится. Выстроятся очереди у хлебных лавок, по улицам пойдут демонстрации. И все это будет только началом большой и кровавой смуты, которая растянется на годы. Я должен это предотвратить. Любыми средствами. Впрочем, и средств-то у меня – один Распутин. Хотя и это немало. Если удастся хотя бы немного изменить ход военных действий в пользу России, то революционный взрыв можно будет как минимум отсрочить или ослабить. Здесь мне нужно два человека: Крапивин с его знанием военной истории и трезвым анализом положения на фронтах и Распутин, через которого мы сможем проводить назначения нужных генералов и внушать царю нужные решения в военной сфере. Ничего, мы еще поборемся».

Из прихожей донесся звонок. Чигирев быстро накинул халат и вышел в гостиную. Тут же впорхнула горничная.

– Сергей Станиславович, к вам Вадим Васильевич пришли.

– Проси, конечно.

Крапивин был подтянут и явно в приподнятом настроении. Поздоровавшись, он скороговоркой выпалил:

– Извини, никак не мог вчера к тебе вырваться. Служба. Чем закончился процесс над Янеком?

– Ссылка на три года.

– Жаль. Я надеялся, что обойдется.

– Ничего страшного. Думаю, через полгодика я вытащу его оттуда.

– Интересно, как?

– Не догадываешься?

– Через Распутина? – Крапивин почему-то погрустнел.

– Конечно. Главное, чтобы Янек за это время новых дров не наломал.

– Ну и каких таких дров он может наломать в медвежьем уголке?

– Да уголок-то уж больно специфический. Туруханский край. Ничего не напоминает?

– Вообще-то нет, – пожал плечами Крапивин.

– Ну да ладно. Я с тобой поговорить хотел… Да, кстати, а что это ты ко мне в такую рань?

– Да вот, попрощаться пришел.

– Как попрощаться? – опешил Чигирев.

– Отбываю в действующую армию. На Юго-Западный фронт, под командование Брусилова.

– Ах, Вадим! – Чигирев тяжело опустился на стул. – Как это тебя угораздило на фронт попасть?

– Спроси лучше, какого черта мне здесь делать. Там я попробую создать специальные диверсионно-разведывательные отряды, по образцу моего «Граната». Думаю, это сыграет свою роль.

– Жаль, – приуныл Чигирев. – Вообще-то ты мне нужен здесь. Конечно, спецназ – вещь хорошая. Но еще больше ход войны изменится, если мы с тобой через Распутина будем влиять на назначения толковых генералов. Я не успел через него снять Ренненкампфа и предотвратить разгром Самсонова. Все произошло слишком быстро, а царь не хотел менять генералов в первые дни войны, даже под давлением Александры Федоровны и Распутина. Но теперь, после разгрома в Восточной Пруссии, он точно прислушается к нам. Впереди еще много работы. Целая война еще впереди. И здесь мне очень нужен ты, со своим знанием положения на фронтах и оценкой каждого из генералов.

– Гм, об этом я не подумал, – еще больше помрачнел Крапивин. – Конечно, можно было бы сыграть неплохую партию. Впрочем, ты знаешь, мне все равно претит распутинщина. Может, конечно, ты и смог бы продвинуть толковых генералов. А может, и нет. Может, действительно немецкая разведка взяла бы под контроль Распутина. Об этом недаром говорят в офицерской среде. Сам понимаешь, дыма без огня не бывает. Да и само присутствие Распутина при дворе ведет империю к гибели. В нашем-то мире Гришка не сильно в войне помог.