Самозванцы. Дилогия

Дверь ему открыла горничная и, присев в глубоком реверансе, сообщила, что их благородие господин штабс-капитан Крапивин уже полчаса дожидаются господина Чигирева. Сергей хлопнул себя по лбу в досаде, что забыл о назначенной встрече, быстро скинул пальто и галоши и прошел в гостиную, где ему навстречу поднялся Вадим. В очередной раз историк отметил про себя, что форма чрезвычайно идет Крапивину, а сам он заметно приободрился. Чигирев не видел Крапивина таким энергичным с тех пор, как спецназовец потерял свой отряд и вынужден был пуститься в скитания.

– Здравствуй, Сергей, опаздываешь, – прогудел гигант.

– Извини, совершенно забыл о том, что мы договаривались сегодня. Дела, – пожал ему руку Чигирев, – Какие у тебя могут быть дела? – недовольно фыркнул Крапивин.

– Можешь себе представить, имеются.

– Пожалуй. – Лицо Крапивина внезапно посуровело. – Вот об этом я пришел к тебе поговорить.

– Нельзя было обсудить это в тире?

– Нет, там слишком много народу. Нам могли помешать.

– Хорошо, давай поговорим. – Чигирев плотно закрыл дверь и уселся напротив Крапивина. – Хочешь чаю… или чего покрепче?

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Тогда я тебя слушаю.

– Ни для тебя, ни для меня не секрет, что мы остались здесь, чтобы поменять историю, – начал Крапивин. – И ты, и я желаем добра России, хотя видим ее благо по-разному. И для тебя, и для меня начало гражданской войны – это полный провал. Хотя бы здесь ты со мной согласен?

– Вполне. Но к чему ты все это говоришь?

– К тому, что, реализуя наши планы, мы с тобой можем помешать друг другу. А этого не хотелось бы. Ведь наша ближайшая цель – не допустить революцию. Или ты считаешь, что это благо?

– Ни в коем случае. И ты, и я знаем, что у Временного правительства мало шансов удержать власть. Если ее возьмут большевики, всему конец.

– Хорошо. Хоть здесь мы мыслим одинаково. Давай договоримся: наша с тобой цель – остановить революцию.

– Все так, – кивнул Чигирев. – И я уже предпринял кое-какие шаги для этого.

– Интересно. Позволь узнать какие.

– Непосредственным толчком к революции явилась Первая мировая война. Если удастся избежать вступления в нее России, то революционный взрыв можно хотя бы отсрочить.

– Интересно, как ты собираешься это сделать, – усмехнулся Крапивин.

– А тебе эта задача кажется невыполнимой?

– Как минимум непростой. Я сейчас очень много общаюсь с офицерами. Штабными, полевыми, несущими службу в столице и прибывшими с периферии. Все они буквально бредят войной. Армия желает смыть с себя позор неудачной японской кампании. Это касается всех, от прапорщиков до генералов. Когда вся армия рвется в бой, остановить ее не так просто. Большинство офицеров Генштаба считают, что в случае победы над Германией, Австрией и Турцией Россия может усилить свое влияние на Балканах и получить контроль над Босфором и Дарданеллами. Кроме того, монархисты считают, что война позволит укрепиться самодержавию, а либералы – что она продемонстрирует преимущества конституционного строя. Буквально все общество за войну.

– И революционеры в том числе, – поддержал его Чигирев. – Эта публика только и мечтает о войне, поскольку надеется, что война приведет к революции. Да и остальное похоже на правду. По крайней мере то, что я узнал сегодня, подтверждает твои слова.

– А что ты узнал? – насторожился Крапивин.

– Я получил подтверждение, что существует влиятельная партия войны в самом семействе Романовых.

– От кого?

– От Распутина, – чуть помедлив, ответил Чигирев.

– Значит, ты связался с Гришкой, – фыркнул Крапивин.

– А что в этом плохого?

– Вот как раз об этом я и хотел с тобой говорить.

– О Распутине?

– Да. Знаешь, я недолго здесь, но уже понял, что Распутин чрезвычайно дискредитирует царскую семью. Его имя на устах буквально всех офицеров и даже низших чинов. Если это не прекратить, то императорская семья окончательно потеряет авторитет и в армии, и в обществе. Это уже начало революции.

– И что ты хочешь?

– Убить Распутина. И немедленно. Пока не поздно.

Чигирев похолодел:

– Его неплохо охраняют.

– Да что ты говоришь? – Крапивин иронично посмотрел на собеседника. – Три филера – это, конечно, серьезный эскорт.

Чигирев осекся. Действительно, предположить, что для подполковника спецназа, который двадцать лет посвятил разведке, диверсиям и покушениям, три филера начала двадцатого века представят серьезное препятствие, было, мягко говоря, опрометчиво.

– Пожалуйста, не убивай его, – попросил историк.

– С какой стати?

– Это наш единственный шанс предотвратить войну.

– Почему?

– Единственная придворная партия, которая выступает против войны, – это партия императрицы. Она немка. Конфликт России с Германией чрезвычайно невыгоден ей. Кроме того, она интуитивно чувствует угрозу престолу, которую несет предстоящая война. Распутин – очень сильная карта в придворном пасьянсе. Вместе с императрицей они могут убедить Николая Второго не вступать в войну.

– Логика здесь есть, – недовольно поморщился Крапивин, – Хотя очень хочется шлепнуть этого шарлатана. Послушай, а нельзя ли изменить политику?

– Что ты имеешь в виду?

– До начала войны еще полтора года. Если Россия вступит в союз с Германией? Подумай, ведь в нашем мире Германия наступала первые полтора года войны и выдохлась лишь к шестнадцатому году. А ведь она сражалась на два фронта. Представь теперь, что было бы, если бы Россия подпитывала ее своими ресурсами и не оттягивала части на восточном фронте! Париж и Лондон пали бы за год-полтора. Мы могли бы выйти к Индийскому океану и получить английские колонии. Чем не компенсация проливов? Армия получила бы победу. Общество бы консолидировалось. Революцию можно было бы отсрочить минимум на десять лет и за это время провести нужные реформы.

– Красиво говоришь, – усмехнулся Чигирев. – Может, оно было бы и лучше. Тебя, кстати, не волнует судьба Англии и Франции под немецкой оккупацией?

– Плевал я на них! – отмахнулся Крапивин. – Меня Россия интересует. Кстати, если бы Германия не проиграла в Первой мировой войне, глядишь, нацисты там к власти не пришли бы.

– Складно. Только не выйдет ничего.

– Думаешь, опоздали?

– Да. И как минимум лет на пятьдесят. Россия давно уже хочет объединить под своим скипетром все славянские народы. На это нацелена вся политика на Балканах. И Австрия хочет прибрать Балканы, А Австрия – ближайший и естественный союзник Германии. Спор зашел уже так далеко, что вряд ли в обозримом будущем Россия сможет стать другом Австрии, а значит, и союзником Германии.