Самозванцы. Дилогия

Крапивин вошел в комнату и тяжело опустился на диван рядом с Басовым.

– Рад вас приветствовать, господин…

– Ричард Бейс. Впрочем, это не имеет значения. Ты, кажется, на кочерге, друг мой.

– Да, надо было отделаться от соглядатая.

– Это того, с которым я тебя видел в холле?

– Точно. Подсунули чекиста в качестве комиссара, чтобы я не сбежал.

– Что-то у тебя отношение к ЧК поменялось, Помню, как ты мне в восемьдесят третьем с гордостью говорил: «Мы – чекисты».

– Да ладно тебе, – недовольно поморщился Крапивин. – Было дело. Мы же и сами о ЧК имели представление по фильмам о железном Феликсе.

– Да, мир полон легенд, которые кажутся людям правдоподобнее реальности, – согласился Басов, – Тебе не худо ли? Может, коньячку? У меня хороший, французский.

– Нет, хватит с меня спиртного. Лучше водички налей.

Басов поднялся, налил гостю стакан воды и снова сел рядом с ним.

– Ты ко мне приехал? – спросил Крапивин, жадно хлебая воду из стакана.

– И к тебе тоже. И посмотреть на революционные события. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые».

– Как видишь, ничего хорошего здесь не происходит.

– Но я так и предполагал. Это для тебя, кажется, оказалось сюрпризом. Только не говори, что тебя не предупреждали.

– Твоя правда.

– Не кори себя. Человеку свойственно не верить чужим предостережениям. Ему надо самому набить шишку. Это и называется опыт.

– Обидно, что я Сергею помешал. Он ведь собирался все это предотвратить. Кстати, не знаешь, как он? Я знаю, что он бежал.

– С ним все в порядке. И вряд ли вам многое удалось бы в октябре. В любом случае, ты кое в чем разобрался, а это главное.

– Да ни в чем я не разобрался. Я просто понял, что и большевики не выход. Белые, может, они что-то смогут? Хотя я сомневаюсь.

– Честно говоря, я тоже.

– Я так и думал. Но бойню как-то надо остановить.

– Попробуй, если желание не пропало.

– Если честно – пропало. Все, теперь я больше в политику не суюсь. Везде обман и предательство. А в основе – корыстные интересы очень узкой группы людей.

– Ну, слава Богу, понял.

– Да как сказать. Ленин, положим, для меня загадка. Кажется, он искренне верит, что ведет человечество к мировой революции, которая осчастливит всех. При этом он готов нагромоздить горы трупов.

– Ничего необычного. Многие готовы убивать ради своих идей. Ты сам был на этом пути, только порог количества пролитой крови у тебя оказался значительно ниже, чем у Ульянова. Ты просто не выдержал всей этой мясорубки. Вот, собственно, почему я не переношу великих идеологов. За их красивыми словами обычно стоят очень неприятные ребята – палачи. Ну а реальную отдачу получает все тот же узкий круг лиц с корыстными интересами. Все возвращается на круги своя.

– Но неужели не бывает в политике честных людей?

– Случаются. Но их очень быстро выгоняют или убивают. Они работают ради других, а их противники заботятся только о себе и о своей власти. Так что честный человек может удержаться только в период великих потрясений, когда остальным просто боязно лезть наверх.

– Печально.

– Увы. Но мы отвлеклись. В политике ты, кажется, разочарован. Что планируешь делать?

– Да есть кое-какие соображения. А ты зачем меня видеть хотел?

– Только сказать, что если ты захочешь, то можешь покинуть этот мир. За последнее время мы открыли еще несколько миров, как идентичных нашему, так и отличающихся очень значительно. Я сам подобрал для себя одну очень симпатичную реальность. Мы проведем тебя в любой, который тебе понравится.

– Нет, я еще здесь долги не отдал.

– Логично. Так что планируешь делать?

– Знаешь, есть одна семья, которая поручила свою охрану мне. Я тогда не смог ее спасти. А теперь вот подумалось, если страну спасти не могу, так, может, хоть одну семью выручу.

– Что же, задача достойная. Помощь нужна?

– Но ты же не вмешиваешься.

– Я не вмешиваюсь в политику. Я не готов убивать за то, чтобы вместо коричневых концлагерей землю покрывали красные, а вместо красных – белые. Участвовать в спасении людей я готов всегда.

– Но ты понял, про кого я говорю?

– Разумеется.

– Вообще-то я планировал перебежать к белым сразу после прибытия на фронт и сколотить там боевую группу из самых толковых офицеров.

– Белые разочарованы в Николае. Он ведь для них политическая фигура, а не человек. С глаз долой – из сердца вон. Более того, для белой армии он фигура нежелательная. Слишком разномастное это формирование. Выйди он к белым, у Колчака с Деникиным сразу начнутся большие проблемы. Если они поддержат Николая, то их покинут все сторонники Учредительного собрания и либеральных реформ. Если они не примут царскую чету, то лишатся монархически настроенного офицерства. Так что подарочек-то с сюрпризом будет.

– Не станут же они их убивать.

– Не станут, разумеется. Но если ты переведешь к белым Николая и его семью, то, как ни странно, сделаешь большой подарок красным. Это приведет к расколу белого движения.

– Почему же в нашем мире коммунисты расстреляли царскую семью?

– Из-за неадекватной оценки ситуации. В пылу сражения весь мир черно-белый. Наши – не наши, свои – чужие. Кто не с нами, тот против нас, и так далее.

– Но я же хочу просто спасти людей. Детей хочу спасти. Плевать мне на все эти политические игры.

– Ну так спасай.

– Я планировал собрать для этого небольшую группу офицеров-монархистов.

– Положим, ты их наберешь. Но зачем такие хлопоты? Может, я заменю тебе этот отряд?

– Ты можешь заменить целый полк, если не дивизию. Но если все, что ты сказал о белых, правда… Что мы будем делать, когда освободим их?

– Об этом предоставь позаботиться мне. Что, если мы отправимся прямо сейчас?

– Пожалуй. Но может, лучше выехать с нашей бригадой и отколоться от нее в пути? Так будет легче проделать часть маршрута. Я включу тебя в состав бригады.