Самозванец
Шрифт:
– Альбус, расскажи, тебе выговор объявили, да? Крауч в суд не подал? Квиддич не запретят? К нам комиссию не пришлют?
– Я все уладил, - отмахнулся Барти, - жизнь прекрасна! Хагрид, сруби в лесу елочку и водрузи посреди большого зала. Новый год хочу праздновать.
– В сентябре?
– вякнул Хагрид.
– Праздника хочется!
– ответил Барти.
– А ты, Филч, прикажи эльфам выставить всем вина!
– и, путаясь в мантии, уковылял.
Ворвавшись в гриффиндорскую гостиную, Барти заорал:
– Я приехал! Будет спецкурс
– В сентябре???
– Праздника захотелось!!!
– Но, господин директор... Откуда в нашей деревне столько фаллоимитаторов... Да еще и разноцветных...
– А ты наколдуй! Зря креативную трансфигурацию изучаешь???
– Совсем рехнулся старый!
– прошипел Джеймс ему вслед.
– Старый, но не глухой! Не хами профессору!
– рассвирепел Барти и одарил Поттера пощечиной.
– Господин директор, вы че деретесь?
– выпал в осадок Поттер, держась за щеку.
– Не хами!
– рявкнул Барти и разбил Поттеру губу, а на прощание сломал врагу нос, после чего удалился, провожаемый потрясенными взглядами остолбеневших гриффиндорцев.
– Он чумной!
– Не зря его с работы выгнать хотели...
– Всегда был такой прикольный дед, а сегодня белены объелся...
– Дамб нормально себя вел, пока его должность была прочной, а тут кресло под ним зашаталось - он и озверел, на студентах отрывается!
– Джим, ты на него жалобу напиши - Дамб осатанел, студентов бъет!
– Бедненький, тебе больненько?
– причитала над Поттером Лили, вытирая кровушку со щек и подбородка своего парня.
Зажимая платком кровоточащий нос, Поттер написал жалобу и отправил сову в министерство.
Люпин сказал:
– Нету в нашей деревне секс-шопа! Пойдем к эльфам, попросим новогодние игрушки, нарядим ему эту елку. Пошляк престарелый, седина в бороду, бес в ребро...
За завтраком Лжедамблдор объявил всему Хогу, что после пар будет New Year party. Студентам вместо традиционного тыквенного сока дали тяпнуть винца.
– Директор раздобрел!
– восхищались старшеклассники.
– Какая гадость!
– отплевывались младшеклассники.
– Как только люди это пить могут!
– Это нарушение, алкоголь в школе запрещен, сову мне!
– прогнусавил Снейп и помчался в совятник.
– Напишу жалобу на Дамба, что он студентов спаивает.
После завтрака Барти поскакал в директорский кабинет за думоотводом - необходимым атрибутом спецкурса окклюменции, после чего прибыл в аудиторию, где традиционно проводился спецкурс. Гриффы и слизеринцы поприветствовали препода вставанием, Прытко Пишущее Перо зависло над классным журналом, готовое записывать оценки, и Барти
начал пару:– Извлекать воспоминание и помещать его в думоотвод уже все умеют. Сириус Блэк! К доске.
– Сэр, я не готов к паре!
– Снейп, усыпи Блэка.
– продолжал Барти.
– Somnus Sternere!
– размахнулся Снейп.
Сириус медленно начал оседать и завис в метре над полом в состоянии каталепсии.
– Макнейр, придумай какую-нибудь пакость!
– распорядился Барти.
– Гойл, достань из бошки Макнейра пакость.
Гойл вытянул волшебной палочкой серебристо-струящуюся мысль из головы Макнейра.
– Спроецируй пакость, чтоб народу видно было.
– Powerincatiem! Vitum! Mobilus!
– выкрикнул Гойл, размахивая палкой, и продемонстрировал иллюзию: измазюканный грязищей зомбиобразный Сириус в лохмотьях держит в вытянутой руке отрубленную голову Люпина.
– Макнейр, Гойл, обоим пять!
– восхитился Барти.
– Снейп, внуши пакость Сириусу.
Снейп стянул иллюзию в палочку, и впустил Блэку в ухо струей, в полете порозовевшей. Сириус во сне взвизгнул от ужаса.
– Ennervate!
– велел Барти, и Сириус разбудился.
– Достань свой сон и положи в думоотвод.
Сириус вытащил волшебной палочкой серебристо-струящееся воспоминание, утопил в подставленной чаше.
– Люпин, выуди из думоотвода Сириусов сон и спроецируй.
Люпин визуализировал иллюзию: под полной луной волк бросается на черного двортерьера, псина откусывает волку голову, и откушенная черепушка из волчьей преобразуется в человечью, а дворняга превращается в Сириуса Блэка.
– Восхитительно! Сириус, два! Снейп, пять!
– А мне?
– А тебе, Люпин, два!
– За что мне два, сэр?
– За оборотничество!!! А теперь, студенты, встали все с парт, лицами к стенке. Все, я сказал! Эванеско!
– гаркнул Лжедамблдор, черкнув палкой в воздухе вокруг парт. Все столы и стулья испепелились.
– Obscura!
Это он наколдовал каждому студиозусу повязку на глаза.
– Студенты, на месте кругом и вперед! Кто на кого наткнется - тот и ваш партнер! Встали по парам! Не толкаться, не хихикать! Каждый придумывает пакость. Попробуйте вытащить и спроецировать чужую пакость вслепую. Защищайте свое сознание, не давайте залезть к вам в мозги!
Все наставили друг на друга палки. Барти воспользовался моментом, что его никто не видит, и глотнул оборотное зелье из флякончика.
Питер Петигрю вслепую столкнулся с абсолютно не способным к окклюменции юнцом, моментально извлек из его черепа фантазию, и обнародовал визуальный образ, порожденный буйной головой.
– О, у одного получилось!
– прокомментировал Барти.
– Obscura Evanesco!
Повязки попадали на плечи студентам, и все узрели иллюзию: голую пышногрудую девицу с распущенными белыми волосами, непристойно развалившуюся на маленьком белом слоне, беззвучно ухохатываясь и подмигивая присутствующим.