Самозванец

Малфой уселся за стол, развернул «Ежедневный пророк» и уставился.

«Задержан безработный оборотень-каннибал Фенрир Грейбек, 28 лет, обвиняется в семи нападениях на маглов в обращенном состоянии. При задержании сопротивлялся - искусал участкового мракоборца с криком: «Не съем, то понадкусую!» Мракоборец госпитализирован с тремя рваными ранами, состояние тяжелое, а Грейбек направлен на принудительное психиатрическое освидетельствование в клинику св. Мунго...»

– Я поражаюсь скудоумию нашего правительства - взращивают пятую колонну, сами создают hostis homini generis <5>, и закатывают истерики после каждого оборотневого каннибализма.

– произнес Люциус, откладывая «Ежедневный пророк».

Северус подул на распухшие, красные руки, задумавшись, сегодня или завтра его обожженные пальцы покроются пузырями с жидкостью, и ядовито прокомментировал выступление Люциуса:

– Уймись, защитник расы угнетенных ликантропов! Как уравнять их в правах с дееспособными гражданами, если у них в полнолуние память отшибает?

– А у анимагов память не отшибает. Превращаясь в собаку, Сириус помнит, кто он такой.
– сказала Нарси, нарезая легкие мантикоры.

– Что, правда???
– восхитился Малфой.

– Если б он не помнил, он не мог бы обратно превратиться в человека.

– Нарцисса, - страдальчески возопил Снейп, - не кромсай огромными кусками, измельчи! Бестолочь! Если б не мои ожоги...

– Но антиликантропское законодательство плодит нищету и безработицу! Наше государство...
– Снейп не дал Люциусу закончить гневную филиппику в адрес власть предержащих. Он вскочил с табуретки и, потрясая обожженными руками, возопил:

– Нарцисса! Три раза по часовой стрелке, семь раз против часовой! А ты уже восемь! Нарцисса, не себе варишь, Люпину!

– Сорри, я буду внимательнее, - извинилась девочка, продолжая размешивать булькающее зелье.

– Male olet!
– пожаловался Люциус. Перевел на французский: - J'еtouffe! <6>

Снейп опять вскочил:

– Нарцисса! Ты что на глазок желчь черного аспида кидаешь! Весы же для тебя стоят!

Не зря Северус волновался. Когда зелье было готово, он отнес его Люпину. Оборотень проглотил экссудат, а минут через десять схватился за живот и устремился в туалет. Его стошнило. А из туалета вышел - частично превратился: голова волчья, одна рука - волчья лапа, и одна нога волчьей лапой стала. Всё остальное - человечье.

Гриффиндорцы заорали от ужаса. Отважные Блэк и Поттер приблизились к скулящему хромоногому оборотню, подхватили - один под руку, другой - под лапу, и повели в медпункт. За процессией семенил Петигрю, причитая:

– Я с таким мутантом в одной комнате ночевать не буду!

Медсестра сказала, что ничего не может сделать:

– Ждите утра, когда он в человека превратится.

– А куда нам его девать?
– сказал Сириус.

– Не бросится, посмотрите, он же еле ковыляет - на волчьей лапе коленка и скакательный сустав в другую сторону.

– Зато зубы волчьи все на месте! Как цапнет - без ноги останемся.
– опасливо отодвинулся Петигрю.

– А пусть он тут у вас в медпункте переночует!
– конструктивно предложил Поттер.

– Сходи за цепью к Хагриду, привяжи своего оборотня к ножке кровати, - велела Памфри.

И Люпин заночевал в пустой палате, томно воя на полную луну. Утром медсестра пришла на рабочее место - на полу сидел злющий парень в ошейнике, прикованный цепью к ножке кровати.

Глава 7

Наконец, Хогвартс дожил до недели премьер. Первыми выступали слизеринцы, на следующий день готовились рейвенкловцы, а на пятый день преподское жюри должно было вынести свой вердикт.

Домовые сшили актерам бархатные костюмы под средневековье, на репетициях текст у них от зубов отскакивал - слизеринцы были уверены, что займут первое место.

Все студенты и преподаватели расселись в большом зале. Барти сидел между двумя незнакомыми девицами и зевал от скучищи. Прозевал два первых действия, началось третье.

Люциус (Кассио) привел к Отелло под окна троих музыкантов - Эйвери и Макнейра с флейтами и Гойла с саксофоном, и велел:

– Играйте здесь. За труд вас награжу я. Да что-нибудь не длинное, а там «Ура» провозгласите генералу.

Никто из них играть не умел, инструменты им выдали в виде реквизита, поэтому когда трио начало дуть в свои духовые, ползала заткнуло уши. Из дома Отелло появился одетый шутом Регул Блэк и закричал:

– Генералу так нравится ваша музыка, что он просит вас ради бога перестать играть. Укладывайте дудки в сумки и убирайтесь! Ну рассыпьтесь в воздухе! Проваливайте!

Люциус сунул Регулу денежку и попросил позвать служанку Дездемоны. Регул удалился, а вместо Дездемоны появился Снейп.

– А, Яго, как вовремя!
– обрадовался Люциус.

– Так ты и не ложился до этих пор?
– спросил Снейп.

– Нет. Я был так дерзок, Яго, что за твоей женой послал теперь: хочу просить - доставить доступ мне к достойной Дездемоне.

– Я сейчас же пришлю ее сюда, а сам о средстве подумаю, как мавра удалить.

– Чувствительно благодарю тебя! Я не встречал еще из флорентинцев ни одного добрее и честней.

Снейп удалился, и вскоре на зов появились Урсула Хоуп (Дездемона) со служанкой Виолеттой Булстроуд.

– День добрый вам, любезный лейтенант! Мне очень жаль, что с вами приключилась такая неприятность. Впрочем, все уладится и, верно, очень скоро.
– сказала Виолетта.

– Да, Кассио мой добрый, верьте мне, все силы я употреблю, чтоб только вас выручить.
– пообещала Урсула.

– Ах, добрая сеньора, пожалуйста! Ведь муж мой тоже этим так огорчен, как собственным несчастьем!
– присоединилась Виолетта.

– О, он такой отличный человек! Да, Кассио, не сомневайтесь, с мужем я помирю вас снова.

– О, сеньора!
– восхитился Малфой.
– Что б ни было со мною, я всегда останусь слугою верным вашим.

– В присутствии Эмилии ручаюсь, что место вы получите опять. Не отойду от мужа я теперь, я спать ему не дам, и из терпенья я выведу его, прося за вас, - убеждала Урсула. Люциус поклонился, схватил ее за обе руки, пал на одно колено и прижал конечность Урсулы к губам. В этот момент на сцену вышел ревнивый Гарольд, умазанный автозагаром до черноты, ведомый злокозненным Снейпом.