Самозванец

Дамблдор созвал всех домовых и разогнал по Хогу - обыскивать комнаты.

– Господин директор, вот ваш думоотвод... Он стоял в общежитии Слизерин, в комнате Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа.

– Ведите их сюда, - проскрипел директор, багровея.

Вскоре Люциус и Снейп прибыли.

– Северус, - прошелестели скорбные уста директора, - зачем же красть? Ты бы попросил - я б тебе и так дал. Северус! Нет тебе после этого доверия! А я рассчитывал тебя на кафедре оставить... Ты понимаешь, Северус, что ты перечеркнул свое будущее? Вот так вот, - Дамб показал вручную, - и жирный крест! Я тебя, Северус, такой рекомендацией осчастливлю, что не возьмут такого воровитого выпускника даже посудомойкой в «Кабанью голову».

Ораторские способности Люциуса исторгли такую речь:

– Сэр, у Снейпули алиби! Я же с ним круглосуточно. Выходит из своей берлоги только в столовую и на пары. Всё варит. Понимаете, сэр, когда домовые выволокли у нас этот думоотвод, у нас со Снейпулей челюсть отвалилась до центра Земли! Сэр! Ну зачем нам воровать думоотвод? Qui prodest? Точно не нам со Снейпулей! Снейпу нельзя позорить свою репутацию! А мне если понадобится - то мне купят. Только мне не понадобится, потому что я не окклюмент.

– Мистер Дамблдор, - повесил голову Снейп, - это нам подсунули. Оклеветали нас!

– Кого обвинять начнете?
– откинулся на стуле Дамблдор, сцепив пальцы на животе.

Люциус затараторил:

– Знаете, господин директор, я раньше думал, что у меня врагов нет. Я со всеми дружу, Снейпуля тоже никого не обидел. А теперь, после «Отелло», я убедился, что есть враг! Кого-то завидки съели! Со стороны может показаться, что я очень счастливый и у меня есть всё, кроме проблем. И Снейпу можно позавидовать, за то, что он умный.

– Я сам был поражен, и весьма неприятно, узнав, что мой думоотвод был найден именно в вашей спальне. Предположим, мальчики, я вам поверю. В ваше «кто-то позавидовал». Но думается мне, что у вас есть кандидатурочка на примете.

– Да, сэр.
– заговорил Снейп.
– И мы уверены, что вы думаете о том же человеке, что и мы. Подсунуть нам мог только слизеринец. И мы считаем - что это тот самый, который уже проникал в ваш запертый кабинет. Брал ваш волос, вашу мантию, вел за вас урок окклюменции, пользуясь вот этим самым думоотводом...

– Резонно.
– согласился Дамблдор.

* * *

Барти явился на зов. Дамблдор одарил его снисходительным взором и назидательно произнес:

– Барти, разве ж так привлекают внимание любимого человека?

Барти выпучил глаза:

– Вы о чем???

– Ты как маленький мальчик, дергающий девочку за косички, подставляющий подножки, снежками обкидывающий, а это у него любовь такая. Я понимаю, Барти, у тебя ревность ко всему, что движется, особенно к Снейпу. Да еще и ты сам себя не понимаешь, это ведь твоя первая влюбленность - мальчик. Ты сам себе стесняешься признаться, а тем более - ему, самому популярному парню в колледже. Но зачем же так агрессивно, Барти?

– Вы в чем меня подозреваете?!
– проблеял пораженный Барти.

– Я помогаю тебе осознать, что твои чувства к Люциусу - это не стыдно, не запретно. Любовь, она и в Африке любовь. Главное - встретить взаимность и быть счастливым. Эх, маглы раскрепощеннее, уже и жениться на мужиках разрешили, а мы живем по старинке...

– Мистер Дамблдор, вы что считаете - если у меня нет девчонки, так сразу гомик???

– Это же видно и слышно со всех сторон! Ты превращался в девушку, одевал ее одежду. И зашел в класс под руку с Люциусом, пока он не догадывался, что ты - это ты.

– Я...

– А потом ты раздел Люциуса.

– Это не я!

– Ты, ты.

– Я не знаю, кто там на спектакле его колданул. А когда я в Беллу превратился - я хотел в Рудольфа, снял с него волос, а это оказался Беллы! У них обоих длинные черные волосы.

– Вот как ты неуклюже пытаешься оправдаться. Барти, да я же тебе говорю - это не стыдно, принять и полюбить себя таким, какой ты есть. И только когда ты прекратишь стесняться своих истинных наклонностей, тогда к тебе и люди потянутся!

– Меня отец воспитал гомофобом, расистом и атеистом! Вот мои истинные наклонности!

– Вот он, корень зла и всех твоих комплексов. Старомодное воспитание. Боязнь неодобрения семьи. Преодолей эти комплексы, мой мальчик, и ты сможешь завоевать твоего Малфоя. Только будь с ним нежным и ласковым. Главное - уверенность в себе, Барти! А если не удастся пробиться сквозь его старомодное воспитание (ибо все эти стереотипы человеку диктует семья и общество, а от природы любой мужчина бисексуален), то в Хогвартсе парней много. Дерзай, Барти!

Бешено вращая выпученными глазами, Крауч выскочил из директорского кабинета, а Дамблдор, злорадно хихикая, отправил в рот очередную мармеладку и заел шоколадкой. Давно он так над студентами не глумился.

У Барти внутри все кипело от ярости. Пока он спускался в подземелье Слизерина, ему, как назло, попался на глаза Люциус Малфой, блуждавший возле портрета Варнавы Вздрюченного, которого лупят тролли. Люциусу сказал Сириус, что здесь, по слухам, находится вход в Тайную Комнату, а открывается она стихийной (беспалочковой) магией. Надо от души захотеть, и откроется.

– Что ты Дамбу про меня наговорил?
– заорал Барти.
– Какой думоотвод? Кто там тебя раздел?
– и наотмашь ударил Люциуса в глаз. Люциус пнул его в голень. Началась такая драка, что тролли и Варнава Вздрюченный засмотрелись из картины.

Люциус отскочил назад, размазывая кровушку по разбитому фэйсу, и мысленно взвыл. Мысленное завывание не оформилось в слова, это был просто крик боли и желания спрятаться. И архитектурная магия откликнулась. Стена раздвинулась, и Люциус, не долго думая, прыгнул в открывшуюся комнатку. Стена снова сомкнулась перед изумленным Барти.

Люциус огляделся. Помещение (на самом деле это была Выручай-комната, ведь Тайную может открыть только змееуст) оказалось чуланом, куда прятали неисправные артефакты, которые и выбросить жалко, и починить проблематично. Там пылились: железная статуя дементора с забралом на голове, шкаф-портал, весы, огромная люстра со змееголовыми светильниками, зеркало Еиналеж, кресло с сюрпризом (приковывает садящегося), длинный дубовый стол, сделанный из сломанных гробов, на нем - музыкальная шкатулка и шахматная доска, рядом - сломанная шпага, жуткие маски, астролябия, гномон, клепсидра, настенные часы с маятником, надколотый пустой думоотвод, два перстня - один с шипом внутри, другой - с открывающейся печаткой, канделябр в форме гидры, семихвостая плеть, а рядом - нечто, подозрительно напоминающее пальцеплюшку и испанские сапоги. От вида инквизиторских орудий пыток Люциусу стало совсем хорошо. Его взгляд заметался по стенам, запаутиненным дохлыми пауками. Ни намека на выход. Люциус стоял на месте, не рискуя двигаться - вдруг наступит на какой-нибудь капкан в полу.