Самозванец

– Как думаешь, кто выиграет? Как вы там без меня?

Ловец резко развернулся и рявкнул:

– Ты знаешь, прекрасно!

Неадекватная, агрессивная реакция ловца на невинный и вполне дружелюбный вопрос взбесила Барти. Словно Iraetus’а глотнул, - подумал Барти, благополучно забыв, что недавно сбросил Регула с лестницы.

В школе было тепло, так что Регул свою мантию оставил в комнате и перемещался в рубашке и жилете. Барти устремился в общагу. Открыв Регулову спальню (всего лишь Алохоморой, у Барти был большой опыт взлома запирающих заклинаний), Барти похитил мантию Регула, прихватил свою метлу и направился к вольерам.

Барти развернул Регулову мантию и обляпал Iraetus’ом. Подлетев на метле к вольеру, он чуть снизился и, как тореадор, стал хлестать скорпиониху мантией. Надышавшись благоухающей Iraetus’ом тряпицей, мантикора осатанела, подпрыгивая и кидаясь на прутья вольера, выронила из «сумки» трех малюток. Правый стебелек надломился и повис. Вращающийся на нем глаз через минуту потух. Жвала свирепо щелкали, клешни тянулись вверх и царапали воздух, пытаясь дотянуться до человека или хотя бы вырвать у него зеленую тряпку. Барти уворачивался, поджимая ноги.

Устав играть в корриду с мантикорой, Барти отлетел на двадцать метров, спикировал, соскочил с метлы. Теперь он был уверен, что мантикора запомнила аромат Iraetus’а.

Он понес запятнанную мантию обратно в хозяйскую спальню, но из-за двери донеслись голоса. Тогда Барти бросил мантию перед дверью.

Регул вышел и узрел коврик. Поднял мантию, отряхнул и вдохнул аромат Iraetus’а.

– Эй! Трэверс! Джагсон! Уилкс! А ну признавайтесь, уроды, из моей мантии коврик сделал? Вы что, в навозе топтались и об нее ноги вытирали, а?!
– бешено заорал ловец на соседей по комнате.

Он размахнулся, целя Джагсону в глаз, но Трэверс и Уилкс одолели его численным преимуществом, завернули ему руки за спину, связали их обляпанной мантией, и в таком виде отбуксировали брыкающегося Регула на стадион.

Слагхорн вел толпу из слизеринцев занимать самые козырные места на зеленой трибуне, сокращая путь мимо Хагридова огорода, а рядом и вольеры стояли.

– Успокоился? Можно тебя развязывать?
– спросили Уилкс и Трэверс у Регула.

Обманутая теплом осеннего дня и ярким светом холодного солнца, ударившим в глаза после искусственного освещения слизеринских подземелий, Нарцисса вышла без мантии и теперь искренне жалела, что не утеплилась.

– Регул, я замерзла! Ты мне не одолжишь свою мантию, а?
– шутливо позвала Нарцисса.

– На тоби, боже, шо мэни негоже!
– рявкнул кузен и набросил изгвазданное одеяние ей на голову.

– Эй, ты чего такой злой? Ага, грязную не жалко...

Хагрид сжалился и отпустил Барти, сказав: «Ну, после матча поработаешь», а сам удалился в направлении преподской трибуны. А Крауч продолжал бродить вокруг мантикор - он специально не закрыл вольер на заклинание, ожидая, что мимо пройдет благоухающий Iraetus’ом ловец.

Регул прошел - без мантии. Повалила толпа слизеринцев. Когда мимо проходила Нарцисса в чужой одежке, на пару секунд задержавшись поглазеть на мамашу с выводком скорпиончиков, одноглазая мантикора занервничала, принюхалась, просунула клешню между прутьями и открыла защелку. Вольер отворился. Воинственно подняв жало и сотрясая клешнями, мантикора быстро засеменила к источнику запаха Iraetus’а. Нарцисса с воплем шарахнулась. Слизеринцы врассыпную разбежались, а скорпиониха ими не интересовалась, она неслась вдогон за Нарциссой. Один Барти не растерялся:

– Левикорпус!

Скорпиониха взвилась в атмосферу. Барти помобиликорпусил ее в клетку и запер на Коллопортус.

– Это ты за ними присматриваешь?
– возопила Нарцисса.
– Специально клетку настежь оставил, знал, что здесь люди ходить будут, чтоб она на людей бросилась?

– А какого бэна вы тут ходите?
– в ответ возопил Барти.
– Идите через двор! А ты сама, какого бэна в клетку заглядывала? У нее ж дети, она боится!

Нарцисса дернула плечиком и направилась на стадион, решив больше не удостаивать Барти вниманием. Он поплелся следом, выкликая:

– Хоть бы спасибо сказала!

На лестнице возле трибуны Барти изловил Нарциссу, ухватил за мантию и указал перстом:

– Вон два места, пошли.

– Не хочу с тобой рядом сидеть.
– Нарцисса примостилась на самом краю лавки (рядом восседали два пятиклассника) и, чтоб убить время, стала искать глазами Малфоя. Он нашелся тремя рядами выше, в обнимку с Джулией Дарстон.

На 92й минуте матча рейвенкловский ловец, негр Твейн, изловил снитч. В следующем матче на кубок школы ему и его команде предстояло сразиться со слизеринцами.

* * *

Барти не спал. Он воспринимал звуки и свет из коридора, мог осознанно перевернуться на спину и заговорить, но его мозг уже рождал сновидения. В полусне ему мерещилось, что она прыгнула со скалы и летит вниз головой. А он карабкается вниз по скале с волшебной палочкой в руке, хочет остановить ее падение. Срывается и падает. Они летят бесконечно, словно внизу нет воды и острых камней, только темно-зеленый воздух. Он успевает сначала почувствовать страх, потом - гнев и досаду, потом - удивленное нетерпение - почему все еще летим? Вокруг белые хлопья - то ли клочки облака, то ли снег. Почему он не может догнать ее в падении? Опять она далеко, впереди.

Он открыл глаза и приподнялся на животе, опираясь на локти. Посмотрел в темноту, прислушался к сопению Нотта и Руквуда. К его досаде (Регул не пострадал!) примешивалось чувство вины перед Нарциссой и опять досада - теперь уже на нее, почему ему не удается преодолеть ее предубеждение против него?

На следующий день, а было воскресенье, перед Барти кирпичной стеной застыла проблема - как добраться в Лондон. Он до сих пор не научился качественно аппарировать. Зато Сириус Блэк, Поттер, Люпин и Эванс, после того как Сигнус бросил их на кладбище, успешно возвернулись в Хог и с тех пор аппарировали, куда хотели - организм мобилизовался в экстремальных условиях, так брошенная в воду собака моментально учится плавать.

Барти заметил, что Сигнус зашел в комнату дочерей. Полупустая общага притихла - все ушли в Хогсмит, кроме младшеклассников. А Барти в Хогсмит не пошел. Он стремглав помчался в сторону Сигнусова кабинета.

– Пароль, - проскрипела нарисованная Юдифь, потрясая головой Олоферна.

– Je pense, donc je suis!

– Ну у тебя и произношение.
– сказала Юдифь, но опустила меч и отрубленную голову, и портрет отъехал, отворяя Барти проход в кабинет.

На камине стояла коробка с дымолетным порохом. Барти с интересом рассмотрел на свет щепотку зеленого порошка - он никогда не пользовался таким способом перемещения: в Крауч-хаусе все камины были заблокированы. Скрючившись, экспериментатор заполз в камин, кинул в воздух дымолетный порох и гаркнул: