Самозванка поневоле

Вручив ему шляпу, хлыст и перчатки, он спросил:

— Кто был здесь раньше всех утром?

— Генри, милорд, — ответил дворецкий, указав на одного из лакеев.

— Кажется, у нас был ранний визитер этим утром — в шесть часов, по-моему?

— Да, милорд, — подтвердил Генри, — как раз когда я заступил на дежурство.

— И кто это был?

— Это была леди, милорд.

— Она назвала свое имя?

— Нет, милорд. Она сказала, что должна видеть молодую леди, которая приехала сюда с ее милостью бабушкой, и что у нее важное дело. Тогда она прошла наверх.

Маркиз на мгновение задумался.

— Долго она была здесь?

— Что-то пятнадцать — двадцать минут, милорд.

— Затем она уехала?

— Уехала, милорд.

— И ты узнал ее?

— Она носила темные очки, милорд, очень темные они были.

— И они были на ней, когда она вышла?

— Были на ней, милорд.

Маркиз более ничего не сказал.

Он уже знал, что произошло.

Ответ на загадку явился ему как свет во тьме.

Он поднялся к себе переодеться.

Его острый ум получил ответы на все вопросы, ставившие его в тупик.

Он спускался вниз оживленный, однако с настороженностью во взгляде, хорошо знакомой тем, кто его знал.

Маркиз вошел в гостиную.

В конце ее он увидел бабушку, сидящую в своем любимом кресле возле камина.

На софе напротив нее сидела женщина со светлыми волосами.

Когда он направился к ним, она повернула голову.

Он сразу понял, что впервые видит Пенелопу Брэкли.

Несомненно, она была прекрасна, но красота ее в чем-то главном совершенно отличалась от красоты ее сестры.

Он поцеловал бабушку и обратился к женщине, сидевшей напротив:

— Доброе утро! Надеюсь, вы спали хорошо.

— О, конечно! — ответила Пенелопа. — В вашем чудесном доме так роскошно и комфортно!

Она смотрела на него с выражением, давно знакомым и привычным маркизу.

Это выражение он видел на лицах стольких женщин!

Оно было откровенно призывным и ясно читалось в их глазах и движениях губ.

Урса не могла бы смотреть на него подобным образом.

Тем не менее голос Пенелопы действительно очень походил на голос ее сестры.

Маркиз понял теперь, каким образом им удалось провести его бабушку.

Он взглянул на часы — уже пора подавать ленч.

В этот миг открылась дверь, и дворецкий объявил:

— Лорд Брэкли, милорд!

Вошел Артур Брэкли, и Пенелопа восторженно вскрикнула.

— Артур! Артур! — восклицала она. — Ты вернулся! Как прекрасно!

Она пересекла комнату и бросилась к нему.

Обняла его и прижала к себе.

Маркиз наблюдал за этой игрой и оценил ее как неплохую.

— Я поехал в Парк [15] , — сказал Артур, — и узнал, что ты уехала сюда. Не могу представить зачем.

— Это моя вина, — молвила леди Брэкли, — и я так рада видеть тебя, дорогой Артур.

— Как поживаешь, мама? — Лорд Брэкли наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

Пенелопа все еще льнула к нему, заглядывая в его глаза.

15

имение Брэкли-парк.

— Я так скучала по тебе, дорогой. Не могу даже описать, как одиноко мне было без тебя.

— В это трудно поверить, — произнес лорд Брэкли скучным голосом и посмотрел на маркиза.

— Мы расскажем тебе обо всем за ленчем, — заметил тот.

Артур Брэкли достал из кармана жилета золотые часы.

— Нам придется поспешить с ленчем. Я должен отбыть в Лондон как можно скорее и взять Пенелопу с собой.

— Я соберу свои вещи сейчас же! — проявила готовность Пенелопа. — Как чудесно отправиться обратно в Лондон, дорогой, и вместе с тобой.

Маркиз с трудом удержался от аплодисментов, услышав в ее голосе нотку неподдельной искренности.

Большое впечатление произвела на него и та чувственность, с которой она придвинулась чуть поближе к мужу.

Отвечая лорду Брэкли, он сказал:

— Я отдам необходимые распоряжения, с тем чтобы не задерживать вас дольше положенного.

Он вышел из комнаты.

Через несколько минут дворецкий объявил, что ленч сервирован.

Не было еще и двух часов, когда, благодаря предупредительности маркиза, лорд Брэкли и его жена отъехали в экипаже, в котором он прибыл.

Когда они скрылись из виду, фаэтон маркиза, запряженный четверкой любимых его лошадей, выкатил из конюшен.

Маркиз был в это время в гостиной с бабушкой.

— Я хочу спросить вас кое о чем, grand-mama, — сказал он.

— О чем же?

— Где живет Мэтью Холингтон?

На губах леди Брэкли появилась улыбка.

— В небольшой деревне под названием Летти Грин, — ответила она. — Это недалеко отсюда, если ехать прямо, а не через Брэкли-парк, как мы ехали сюда.

— Спасибо.

Маркиз уже хотел поцеловать бабушку перед отъездом, когда она спросила:

— Я полагаю, ты едешь искать Урсу?

Маркиз замер, пораженный.

— Значит, вы все знали?

— Я подозревала это с самого начала, — призналась вдова, — а потом, когда утром прибыла Пенелопа, я уверилась уже окончательно!

Маркиз молчал, и она продолжала:

— Сказать правду, мой дорогой мальчик, я никогда особенно не восхищалась Пенелопой. Я всегда думала, что она, может быть, прекрасна внешне — чего, конечно, я не могу видеть, — но ее красота не очень глубока. По сути дела, она очень поверхностна.

— А Урса?

Леди Брэкли улыбнулась.

— Она совсем иная. В ней есть нечто изысканно очаровательное, я это почувствовала в первый же миг, когда она приехала ко мне.

Еще более мягко она произнесла:

— Когда я услышала, как она говорит по-гречески с твоими друзьями и читает греческих поэтов для меня — читает не только глазами, но и сердцем, — я поняла, что она имеет все, необходимое «морской нимфе».

Маркиз затаил дыхание.

Он наклонился и поцеловал бабушку.