Самшитовый лес

А Сапожников всю дорогу хотя сам правил не устанавливал, но и подчиняться не собирался.

Пришел он сразу в третий класс, а портфеля у него нет. Мама ему для учебников отцовскую охотничью сумку приспособила, кожаную. Хотела, патронташ отпороть - Сапожников не дал. Сказал, что будет туда карандаши вставлять. Сразу, конечно, в классе смех. Шишкин сказал:

– Дай сумку, дамочка.

– На, - сказал Сапожников.

Шишкин сумку за ремень схватил и над головой крутит. Все в хохот. Учитель входит в класс:

– - В чем дело? Все по местам.

На большой перемене Сапожников завтрак достал - два куска булки, а внутри яичница, белые лохмотья. Шишкин сказал:

– Ну-ка дай.

– На, - сказал Сапожников и отдал завтрак. Ну, все сразу поняли телок. Шишкин откусил, пожевал и сказал:

– Без масла сухо.

И через весь класс шарах бутерброд, об стенку возле классной доски. Все смотрят. Сапожников пошел за бутербродом, нагнулся, а ему пенделя. Но он все же на ногах устоял, бутерброд поднял, яичницу, обкусанную шишкинскими зубами, двумя пальцами взял, в фанерный ящик - урну выкинул, а, хлеб сложил и к Шишкину вернулся.

– Попроси, прощенья, - сказал Сапожников. Все смотрят.

– Я?
– спросил Шишкин.

– Ты.

Шишкин ему еще пенделя. Учитель в класс входит:

– В чем дело? Все по местам. Следующая перемена короткая. Сапожников вытащил обкусанный хлеб, подошел к Шишкину:

– Попроси прощенья.

– Ну, ты...
– сказал Шишкин и опять ему пенделя.

– Попроси: прощенья, - сказал Сапожников. Шишкин взял у него хлеб и опять в стенку запустил, как раз когда учитель, входил и все видел.

– В чем дело? По местам. Шишкин, а ну подними хлеб.

Шишкин пошел поднимать хлеб, Сапожников за ним. Когда Шишкин нагнулся, Сапожников ему пенделя. При учителе. Шишкин выпрямился, а Сапожников у него хлеб из руки взял.

– Шишкин, на место, - сказал учитель.
– А ты откуда взялся? Я тебя не знаю!

– Из Калязина, - сказал Сапожников.

– А-а, новенький... Плохо начинаешь, - сказал учитель.
– На место.

Сапожников весь урок старательно писал арифметику. На другой переменке Шишкин убежал.

На следующее утро Сапожникову дали в глаз перед самой школой - двое подошли и сделали ему синяк. На уроке Шишкин смотрел на доску и улыбался. На переменке Сапожников достал вчерашний хлеб и подошел к Шишкину.

– - Проси прощенья.

Шишкин кинулся на Сапожникова и хотел повалить, но Сапожников не дался. По тетрадке отличницы Никоновой потекли чернила, а на тетради у нее закладка - лепта шелковая, вся промокла. Визгу было на всю Москву. Шишкина и Сапожникова выгнали из класса. Вызвали родителей.

Вечером лампы в классе зажгли над учительским столом только, а остальные не зажигали. За окном городская ночь с огоньками, а в классе полутьма. Мать с Сапожниковым на одной парте. Шишкин с отцом на другой.

– Сапожников, - сказала завуч, - объясни, почему ты ударил Шишкина ногой?

– Он сам знает, - сказал Сапожников.
– Пусть попросит прощенья.

– Прощенья?!
– рявкнул отец Шишкина.
– Прощения?! Его ударили, а ему еще прощенья просить?

– Родители, будьте добры, снимите головные уборы, - сказала завуч.

Мать сняла платок, отец Шишкина кепку.

– Мальчик, - сказал: отец Шишкина, - кто ты такой? Может быть, ты фон-барон? Фон-баронов мы еще в двадцать первом в Анапе утопили... Почему сын рабочего человека должен у тебя прощенья просить? А?

– Не у меня, - сказал Сапожников.

– А у кого же?
– спросила завуч.

– У хлеба, - сказал Сапожников.

– Как можно у хлеба прощенья: просить?
– сказала завуч.
– Дикость какая-то... Он у вас нормальный ребенок?

– У кого?
– спросил отец Шишкина.

– Это его бабушка приучила, - сказала мама.
– Он не виноват... Когда хлеб падал

на землю, она велела его поднять, поцеловать и попросить у него прощенья... Он так привык, он не виноват.

– Мальчик, - сказал отец, Шишкина, - у тебя хлеб с собой?

– Ага, - сказал Сапожников.

– Дай-ка сюда, - сказал отец Шишкина. И разделил на две половинки, снаружи: ссохшиеся, а внутри еще влажные.

– Васька, ешь, - велел отец Шишкину.

– Перестаньте!
– вскрикнула завуч.

– Не буду, - сказал Шишкин.

– Не будешь - в глотку вобью, - сказал отец Шишкина.
– Ешь. Шишкин зарыдал и стал есть хлеб.

– Перестаньте мучить ребенка, - сказала завуч.

– Вы извините, товарищ завуч, - сказал отец Шишкина.
– Он у вас отучился и ушел, а мне с ним жить.

– Он же сухой... Черт!
– давясь, сказал: Шишкин.

– Ничего, - сказал отец Шишкина.
– Слезами запьешь.

– Пошли... Спасибо, мальчик, - сказал Сапожникову отец Шишкина, и они вышли.

– Какая-то дикость!
– развела руками завуч. И тут же в коридоре раздался визг Шишкина.

– 0н же его бьет!
– вскрикнула завуч и кинулась в коридор. Но не догнала и вернулась.
– Ну, Сапожников!..
– скатала она.

На следующий день Шишкин ушел в другую школу, и Сапожников стал лидером.

К нему сразу подошли - получать указания, как жить, и присмотреться к новому лидеру.

– А пошли вы...
– сказал Сапожников.

– Ты что?
– спросили его.
– Ты что?

– Шишкина жалко, - сказал Сапожников.

– Чего делать будем?
– спросили его.

– А я почем знаю?

Так Сапожников перестал быть лидером.

В средних отчаянных классах Сапожникова опять трогать было нельзя - он изобретателем стал, а в лидеры не пошел. А в старших хитрых классах Сапожников уже боксом занимался и набил морду самому хитрому, но сам опять в лидеры не пошел. Так и жил как собака на сене, ни себе, ни другим. Поэтому отношение к нему было сложное. Но об этом потом. А теперь, в шестом классе, он ехал на верхней полке в пионерлагерь, который как раз оказался в городе Калязине, поскольку школа была у электрокомбината подшефной.