Самурай. Глава 1

– О сотворении мира, О Боге, о наших земных вечных проблемах. О том, кто я? О неравенстве людей в социуме.

Лена внимательно посмотрела ему в глаза:

– О чем ты? О том, что мой отец богат, а вокруг миллионы бедных?

– И об это тоже.

Девушка пожала плечами:

– Это дело случая. Лотерея. У нас же Страна дураков. В 1991 году, когда был кризис наличных денег, у моего отца – интеллигента, преподавателя физики в университете - было двадцать коммерческих киосков. Как-то рабочие подняли бунт на шинном заводе, им зарплату задержали на две недели. Мэр пригласил отца в горисполком и попросил денег взаймы. Тот отказал, ибо деньги нужны были для оборота. Тогда мэр предложил ему выкупить у города за «наличку» завод безалкогольных напитков. За бесценок. Сам попросил! Так у отца появился первое предприятие. Через три месяца мэр снова пригласил отца в свой кабинет. Снова «бузили» рабочие из-за отсрочки аванса. На этот раз коллектив «Вторчермета». Из кабинета мэра отец вышел владельцем завода медицинских препаратов. Вот так легко и просто. Безо всякого обмана и «кидалова»…

Самурай нежно, по-отечески, погладил Лену по голове:

– Ну, хорошо, милая. Иди спать. Уже поздно.

Лена поднялась и медленно побрела по дорожке. Потом остановилась и, обернувшись, попросила:

– Самурай, только я прошу тебя - ты никому ни слова, хорошо? О том, что я хотела сделать, ладно? А то мать вернется из санатория – у нее инфаркт будет.

– Не беспокойся, я нем, как рыба! И навеки запомни, я за тебя жизнь отдам. Веришь?

– Верю. Спасибо тебе большое. Ты очень достойный человек. И добрый… Почему ты так странно смотришь на меня?

– Да от тебя исходит какое-то свечение... Светлый ты человечек....

– Свечение?...

– Да. В любви, как правило, не везет самой лучшей, самой красивой, самой достойной. Добрая, душевная, мягкая очень... Поверит, подпустит близко-близко...Обычно "козлы" пользуются этим: нагадят и убегут. Обычное дело! Самые достойные счастья всегда получают его через самые тернистые пути. Красота и свечение обычно у людей, которые много страдали... Ну, ладно, иди отдыхай.

 Самурай посидел еще минут пять, потом встал и скинул с себя рубашку. Тело его напряглось, покрылось испариной, ладони, медленно сжавшиеся в кулаки, застыли на уровне груди. Он затаил дыхание, прикрыл веки, замер и вдруг резко и мощно нанес удар по кирпичу, одновременно пронзив темноту шумным выдохом: «Осс!». Наклонившись, он поднял с земли две ровные половинки, прижал их к груди, сомкнул веки и вдруг, резко разбросав их в разные стороны, схватился за голову и застонал: «Кто я?! Кто я??!! Кто я???!!!»…

***

Два дня Лена не выходила из своей комнаты. И в самом доме, и под его окнами все ходили на цыпочках, говорили вполголоса. Юрий Сергеевич по нескольку раз в день заходил к дочери. О чем они говорили, никто не знал, но все молили Бога, чтобы девушке поскорее слало легче. На третий день, рано утром, Лену Меньшикову разбудил мощный хор:

– Ле-на! Ле-на! Ле-на! – девушка в пижаме подбежала к окну и распахнула его. Боже! Внизу было человек двадцать: отец, охрана, водители, садовник, повариха: все держали в руках огромные букеты. Она протерла глаза:

– Доброе утро! А что происходит? Я наверное еще сплю?
– Тогда отец сделал шаг вперед и тихо произнес:

– Мадмуазель Меньшикова, позвольте от всех нас горячо поздравить Вас с Вашим двадцатилетием.

– Ур-а-а-а!!! – все закричали и замахали цветами.

– Боже мой! Представляете, а я забыла про свой день рождения. Сейчас спущусь!

Через две минуты она принимала поздравления, подарки, поцелуи и букеты:

– Спасибо! Спасибо! Я так всех вас люблю! Очень-очень-очень!

Потом отец отвел ее в сторону и сказал:

– Леночка, а поехали сегодня на шопинг? Ты и я. Безо всякой охраны, вдвоем. Подарков докупим, в ресторане пообедаем. Мы ведь так редко бываем наедине. Я отменил на сегодня все дела. Лена звонко поцеловала его в щеку:

– Вдвоем? Ты еще спрашиваешь? Я категорически «за»!

И они уехали вдвоем около одиннадцати. В половине второго Антоновна позвала Самурая обедать. Тот только успел присесть за стол и взять в руки ложку, как зазвонил телефон. Антоновна, разливая ярко-красный, ароматный борщ, попросила:

– Самурайка, а сними-ка, милый, трубочку, видишь, я занята.

– Сейчас… Алло, я слушаю Вас.

На том конце провода он услышал незнакомый и нагловатый мужской голос:

– Слышь, ты, это дом Юрия Меньшикова?

– Да.

– А ты кто?

– Я садовник. А что Вы хотели?

– Сейчас узнаешь. Передаю трубку! – через секунду Самурай услышал приглушенный голос хозяина:

– Это я, Юрий Сергеевич. Слушай меня внимательно: у нас с Леной проблема. Я нечаянно сбил машиной породистую собаку. Хозяин пса взял нас в заложники. Зайди в мой кабинет – ключи есть у Олега – и возьми в сейфе десять тысяч долларов. Код: 8765. Привезешь деньги, куда тебе скажут. В милицию не звони: они Леночку побили.

Трубку вновь взял неизвестный:

– Слушай сюда, фраер! Я Коля-ниндзя. Знаешь такого?

– Нет.

– Значит, теперь будешь знать! Твой шеф моего питбуля покалечил. А он мне, как член семьи, понял? Я за эту собаку, сука, «завалю» любого! «Бабло» привезешь на бывший Завод крупнопанельного домостроения. Дорога туда одна, я выставлю пост. Если будет ментовской «хвост» за вами – пацаны с поста засекут и мне отзвонят. Вот тогда я изуродую и шефа твоего, и сучку его борзую и спокойно уйду через промзону. Ты понял меня, садовник? Через час. «Десятка» баксов. Не опаздывай!

Самурай положил трубку и тихо спросил у Кузьмича:

– А кто такой Коля-ниндзя?

– Местный «беспредельщик». Наглый и жестокий. Три «ходки» в зону имел. А что такое? Кто звонил-то?

– Да так, никто. Пацаны какие-то пошутили…

Самурай поднялся из-за стола вышел во двор и поманил пальцем Олега:

– Иди сюда, дело есть.

Через час на серебристом «Мерседесе» они въехали на территорию заброшенного Завода крупнопанельного домостроения. Перед полуразвалившимся заводоуправлением стоял черный джип с затемненными стеклами. Перед автомобилем стояло трое мужчин. Тот, что был посредине, левой рукой держал за шею Лену, а в правой сжимал пистолет. Слева от него недобро улыбался рыжий «качек» в черной кожаной куртке. А справа, по всей вероятности, расположился сам Коля-ниндзя: его выдавал дорогой темно-серый костюм и по-командирски вздернутая вверх голова. Он был выше и атлетичнее подельников. Когда до троицы осталось метров двадцать, главарь резко выставил вверх ладонь: