Самые близкие

— Терять голову? Терять дар речи? — вспылила Маринетт, вскакивая на ноги. — Да мне, к твоему сведению, вообще наплевать, что тебя полмира знает! Я просто влюбилась в твою доброту и отзывчивость, а не в хорошенькое личико и состояние папы! А говорить я нормально не могу, потому что боюсь сболтнуть лишнего!

ОЙ.

Такой ужас, как сейчас, Маринетт не испытывала ни в одной битве с акумами. Она задрожавшими руками закрыла лицо и уже приготовилась плакать, как почувствовала мягкое прикосновение к запястьям и осторожные слова:

— Мари, ты мне тоже очень нравишься. Будешь моей девушкой?

Когда до Маринетт дойдёт, что она только что услышала и, главное, кто ей всё это сказал, она будет… жутко ругаться, потому что «я чуть от стыда не умерла, а тебе хиханьки!», и совершенно не станет обращать внимание на оправдания Адриана, ведь ему «всё это не знакомо, что бы я делал в случае отказа?» до тех пор, пока со всех ног несущаяся к ним Манон не споткнётся, точным движением врезаясь в Маринетт, тем самым не менее точно впечатывая её в улыбающегося Адриана.

А когда девчушка подмигнёт, убегая, он вновь убедится, что дети — самые искренние создания.

Мадам Шамак дважды потёрла глаза, когда увидела, кто привёл домой её дочь.

Когда Адриан оставил свой номер телефона и попросил писать ему смс, если понадобится посидеть с Манон, женщина нашла в себе силы только кивнуть. Нет, ей, конечно, приходилось работать со знаменитыми людьми, в том числе и с обоими Агрестами, но чтобы сын самого Габриэля просил разрешения быть няней для её дочери?..

Манон согласилась отцепиться от Адриана только благодаря его обещанию ещё не один раз с ней погулять. Всю дорогу до дома Маринетт подкалывала своего — огосподибоженеужелинаконецто — парня, что он в корыстных целях предложил ей встречаться. Адриан смеялся и неразборчиво бормотал что-то о шпионских задатках девушек.

Маринетт в итоге окажется права, потому что понять, кто с кем гуляет, было сложновато.

Вот вроде бы Адриан ведёт её и Манон в парк, а вот уже она сидит рисует в тенёчке, пока взрослый, казалось бы, парень бесится на детской площадке с малышнёй.

Маринетт смеётся, пополняя телефон тоннами фотографий. Особенно ей нравились те, на которых Адриану пришлось катать на спине всю ораву по очереди под визги «А нечего было делать самые лучшие куличики, дядя Агрест!»

Определённо, Адриан обожает детей. Маринетт думается, что он будет превосходным папой, и она дико краснеет как раз тогда, когда парень, тяжело дыша, ложится рядом, удобно устраивая голову на её коленках.

— О чём думаешь, Мари?

— Об Эмме, Льюисе и Хьюго, — выпаливает в ответ девушка и тут же снова зажимает рот. Адриан смеётся в ответ, вскакивая на ноги, звонко целует её в щёку и добавляет:

— Вторую дочку Анной* назовём, ладно?

А потом, хитро улыбнувшись, исчезает в толпе детей, оставляя бледную шокированную Маринетт наедине со своими мыслями.

Комната Адриана стала для Манон персональным игровым комплексом, эдакой спорт-площадкой для дождливой погоды. Парень даже соорудил страховку для неё на скалодроме, чтобы не свалилась ненароком. А его библиотека пополнилась некоторыми детскими книжками — при всей своей гиперактивности, Манон очень любила слушать, как Адриан читает ей сказки по ролям с Маринетт. Натали часто находила их обнявшимися, дремлющими на диване.

Комната Маринетт превратилась в королевство принцессы Манон стараниями и упрашиваниями Адриана — он оборудовал царский уголок, притащив небольшой стол и накупив игрушечной посуды и чайных сервизов. Адриан сидел с Манон, Маринетт спокойно занималась своими делами, приглядывая за пьющими чай царём и принцессой, и тихо радовалась спокойствию, обещавшему отсутствие разбитых коленок и локтей. Немного задевало только то, что Манон не удосужилась позвать её на «чаепитие», но это быстро исправилось кружкой горячего шоколада и настоящим десертом, поедая который Мари не преминула показать язык.

Маринетт помогала родителям внизу, когда королевская чета грациозно восседала за небольшим столом, над которым торчали коленки царя. С минуты на минуту должна была прийти мадам Шамак, поэтому трапеза подходила к концу.

— Адриан, — серьёзно начала девчушка, отставляя от себя воображаемо опустевшую чашку, — когда я вырасту, я хочу выйти за тебя замуж.

Адриан поперхнулся воображаемым чаем.

— Прости, малышка, — он мягко улыбнулся, погладив её по голове, — я тебя очень люблю, но я уже решил, на ком женюсь, да и староват я для тебя.

— Ну и кто она? — Манон насупила, обиженно сморщив носик. — Я её знаю?

— О, прекрасно знаешь, — ещё шире улыбнулся Адриан, едва слышно произнося имя.

Маринетт никак не могла понять, почему Манон на неё обижается. Малышка гордо забралась к Адриану на руки, требуя доставки вниз к пришедшей маме, а перед уходом смерила девушку оценивающим взглядом и удалилась, не удостоив её даже простым «пока».

Адриан смеялся до слёз, отказываясь объяснять причины такого поведения Манон.

В следующий раз, когда с девочкой надо было посидеть, Адриан был занят, и это оказалось почти катастрофой.

Манон наотрез отказывалась оставаться с Маринетт даже после того, как Адриан позвонил и попросил побыть с ней до его приезда. Ситуацию спасла Аля, которая в памяти малышки осталась волшебным единорогом. Пользуясь всеми своими навыками разговора с детьми, Аля смогла выведать, откуда взялась смертельная обида. Маринетт побила рекорды красноты, когда узнала, чем провинилась.

Манон кое-как простила Мари, когда примчавшийся мирить подружек Адриан лично пообещал, что позаботится о том, чтобы у неё был замечательный муж. Обязательно такой же, как он.

15 лет спустя

Маринетт заинтересованно наблюдала, как пятилетняя Эмма возится вокруг Адриана. Судя по всему, Хьюго отказался от парикмахерских услуг сестры, как обычно спрятавшись за маму и отмазываясь тем, что он уже большой. Ему недавно исполнилось десять, поэтому спорить Эмма не решалась.

Тем более, она прекрасно знала, что является личным и самым любимым стилистом папы.

Адриан степенно сидел за розовым столом, чинно попивая воображаемый чай. На его голове красовалось штук семь хвостиков, завязанных цветастыми резиночками, две заколки с божьими коровками, а на лоб ниспадала тонкая кривая косичка, заплетённая из более длинной чёлки. Маринетт снова не позвали на чаепитие, но она уже как-то привыкла к такому, поэтому вместе с Хьюго пила сок с булочками, дразня ароматами голодного после работы Адриана.