Самые хорошо продуманные планы

— О, Господи! — закричала она, не в силах вынести того, как глубоко он в неё вонзался.

Обожая то, как глубоко он в неё вонзался.

— Ты ведь знаешь, что здесь нет нормальной двери, да? — задыхался он.

— Да, да, — согласилась она, хотя не имела никакого понятия, о чем он спрашивал. Она сказала бы что угодно, лишь бы он не останавливался.

— Вся верхняя часть дома это, в сущности, москитная сетка, — проговорил он, отпустив ее.

Она упала на столешницу, а спустя мгновение его футболка полетела в стену и приземлилась рядом с ее рубашкой.

— Мммм, мммм, — вырвалось у нее из груди.

— Тебя все могут услышать, — предупредил он ее.

— Плевать. Надеюсь, они меня слышат, надеюсь, они всё слышат, — ответила она.

— Боже, ты невероятная женщина.

Он на мгновение замер, а затем снова начал долбиться в нее, так резко и сильно, что это ее буквально оглушило.

— О... боже... мой… да... пожалуйста, — она не могла разжать зубы.

— Лили, — прорычал он ее имя, скользнув рукой к ее шее.

Припечатав девушку к столешнице, он оперся на нее, чтобы вколачиваться ещё сильнее.

— Да! Да! — закричала она.

— Когда будешь в Танжере, — произнёс он, пробежав другой рукой вниз по ее телу.

— Пожалуйста, Марк, быстрее, — взмолилась она, и он исполнил ее просьбу.

— И в Москве, — продолжил он.

— Я совсем близко, — простонала она, а затем почувствовала, как между ней и столом легла его свободная рука.

— Если будешь там с кем-нибудь трахаться, — проговорил он, затем снова рванул ее к себе и, прижав руку к ее животу, потянул ее вверх, вынудив встать на цыпочки.

— Больше ни с кем, — сказала она ему, и от этого он вновь застонал.

— Никогда не забывай, кто заставил тебя испытать подобное, — прошептал он, скользя рукой все ниже и ниже по ее телу.

— Я никогда не смогу, — заверила она его.

— Хорошо.

Он со всей силы забился бедрами о ее бедра, и она закричала. Рука, что была у нее на шее, двинулась к плечу, и он буквально рванул ее на себя. Сильнее насаживая на свой член. Лили поняла, что кончает, и Марк, в присущей ему манере, стал только яростнее ее трахать. Казалось, все ее тело впало в состояние, близкое к припадку, дрожа и сотрясаясь, Лили чувствовала, как одновременно с ее пульсирующими мышцами на ее разгоряченной плоти ритмично двигается один из его пальцев.

«Интересно, а реально вообще вырубиться от сенсорной перегрузки?»

Её тело полностью обмякло, и ей было плевать. Они занимались сексом достаточно часто, чтобы к этому времени она уже знала, что его это тоже не особо волнует. Он сильнее, до боли, стиснул ей плечо, и Лили застонала.

— Боже, мне будет этого не хватать.

Она не хотела произносить этого вслух. Она чувствовала, что они оба об этом думают, чувствовала, что грядущее прощание буквально повисло в воздухе, но ей не хотелось портить момент. И, тем не менее, он просто выкачал из нее эти слова, точно так же, как всегда поступал с ее дыханием.

— Иди сюда, двигайся.

Ей, собственно, и не пришлось двигаться. Марк просто отступил назад, притянул ее к себе, а потом толкнул на кровать. Не успела она толком перевернуться, как он уже лежал на ней, пробравшись у нее между ног и придавив ее к койке. Затем он скользнул руками ей под спину и крепко прижал ее к себе, прильнув грудью к ее груди. И в этот миг они были практически настолько близки физически, насколько это вообще возможно между двумя людьми.

— Привет, — рассмеялась она, глядя в его лицо, нависшее всего в паре сантиметров над ней.

— Знаешь, я тогда говорил серьезно, — тихо проговорил он.

Она немного растерялась.

— Когда?

— Твои глаза, — продолжил он так, словно это что-то проясняло.

— А что с ними?

— В жизни не видел ничего прекрасней, — вздохнул он.

— Правда?

— Я буду помнить их очень долго, — заверил он ее.

— Я на это надеюсь.

— А я это знаю. Ночью, когда буду один, по уши в неприятностях, в которые непременно вляпаюсь, — произнес Марк, и они оба усмехнулись, — я буду представлять себе твои глаза. Твою улыбку, твое тело, твой голос. Но в первую очередь — твои глаза. Я мог бы смотреть в них вечно. Я буду по ним скучать. Буду скучать по твоему взгляду.

Лили никто раньше такого не говорил, ей почти хотелось плакать. Затем он начал толкаться в нее своими бедрами, но очень нежно, и из глаз у нее все же покатились слёзы. Она обняла Марка за плечи, вплотную прижав его к себе и сомкнув у него за спиной лодыжки.

— Я тоже буду по тебе скучать, — выдохнула она.

Он продолжал шептать ей на ухо слова, слова, которые она никогда раньше от него не слышала, голосом, который ей хотелось слышать всегда. Он был с ней так нежен, как никогда прежде, прикасался к ней с таким чувством, ради которого она могла бы умереть. И когда он вдохнул жизнь в ее вены, иные мысли в ее сознание и особенные чувства в ее душу, у нее в голове вертелась всего одна фраза.

«...нам совсем не обязательно и дальше оставаться этими людьми...»

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

— Всё в порядке?

Натягивая на ходу футболку, Марк подошел к дому Кингсли. Англичанин сидел на ступеньках и курил сигарету. Не отрывая взгляда от океана, он повторил свой вопрос.

— Да, конечно, — ответил Марк и, поднявшись на крыльцо, сел рядом с другом.

— Вы ведь понимаете, что в этих хибарах практически нет никакой звуковой изоляции? Хотя, какая разница. Даже если бы она и была, уверен, вас все равно было бы слышно аж на побережье Испании, — заверил его Кингсли.

— Ну и хорошо. Нечто настолько восхитительное заслуживает внимания слушателей.

Они оба рассмеялись, потом затихли.

— Ты совершаешь ошибку, — тихо сказал Кингсли.

— Я ничего не сделал.

— Но ты подумываешь об этом.

— Слушай, — Марк потер лицо рукой. — Давай вернемся к планам на завтра. Мы с тобой достанем пару машин. Я вернусь и заберу ее. А потом…

— Давай же, большой мальчик, скажи это, — подстегнул его Кингсли.

— Потом мы отправим ее в путь.

— А она знает об этом плане?

— В этом плане у нее нет права голоса.

— Это напрямую её касается, поэтому, думаю, ей следует…

— Тебя никто не спрашивал, — прервал его Марк.

— Она тебе нравится, — заявил Кингсли.

Указал на неоспоримый факт.

— Да, — не стал отрицать Марк.

Кингсли покачал головой.

— Тогда почему ты хочешь, чтобы она справлялась со всем этим в одиночку? — спросил он.

— Я помог ей пройти через самое сложное. Черт, да я и есть самое сложное. Я все ей запорол. Я только сделал хуже. Сегодня, когда она бежала к этой машине, единственное, о чем я мог думать, это «твою ж мать, сейчас я увижу, как она взлетит на воздух». И я до смерти испугался. Мне никогда в жизни не было так страшно, никогда. Если бы мы не ссорились, если бы не поехали по той дороге, если бы я, бл*дь, не сел в Либерии к ней в машину... Я не вынесу, если с ней из-за меня что-нибудь случится. Если я буду с ней в Марокко, и появится Иванов, игра окончена. Он убьёт нас обоих. Если я буду в Либерии один, то это буду только я, — попытался объяснить свои мотивы Марк.