Самый красивый кошмар (сборник)

Щеглов смотрел на старого рабочего с досадой: видно было, что эта история ему хорошо известна. Я же как зачарованная не сводила взгляда с рассказчика. Внезапно мне вспомнилось что-то очень похожее, что совсем недавно рассказывал мне Костя Шилов, и в голове моей начало проясняться.

— И многие на заводе знали про этот случай? — спросила я старого рабочего.

— Да весь завод! — вместо него со смехом отозвался Щеглов. — Кому этот папаша только не рассказывал про то, как они вдвоем с Сергеем Викторовичем по горам лазили.

Я задумалась, пытаясь понять, какое значение этот факт может иметь во всей цепи случившихся происшествий.

— Так что бросьте вы во всем этом копаться! — продолжал меж тем старый рабочий. — Кто вас об этом просит?

— Вот именно! — вдруг вскинулась я. — Кто меня об этом просит? Кто меня втянул в эту историю?

Я в упор посмотрела на Щеглова, но тот только нахально усмехнулся.

— Послушайте, — продолжала я. — Вы не ухмыляйтесь, а лучше объясните мне, почему вы меня пригласили на ваш завод! С какой стати? Зачем вам было все это нужно?

— Я? Пригласил? — Щеглов продолжал ядовито улыбаться. — Это вы что-то путаете, барышня!

— Ничего я не путаю! — сказала я твердо. — Мой начальник Евгений Васильевич Кошелев отлично помнит, что вы представились ему и назвали свою фамилию и занимаемую должность на заводе! Так что отпираться глупо!

— Какой еще Кошелев? — искренне удивился Щеглов. — Ни с каким Кошелевым на телевидении я не разговаривал! Я разговаривал с вами, — тут Щеглов лукаво хихикнул, — но первой мне как раз позвонили вы!

— А вы? — окончательно рассердилась я. — Разве вы сначала не позвонили на телевидение? Не сказали, что хотите, чтобы телевидение сделало передачу о нелегком труде женщин на вашем заводе? Что вы непременно хотите, чтобы приехала снимать репортаж не кто-нибудь, а именно Ирина Лебедева?

— Да вы что, в своем уме? — не выдержал и тоже вспылил Щеглов. — Я про вас до позавчерашнего дня вообще не знал, не слышал! Я ваше хреновое губернское телевидение не смотрю, потому что оно занудное!

— Так, ребята, вы бы заткнулись, а?

Мы с Щегловым оба спохватились и умолкли. Прямо рядом с нами стоял, улыбаясь по своей привычке, начальник охраны крекинг-завода и смотрел на нас насмешливо и спокойно.

— Ты что, Щеглов, вообще совесть потерял, что ли? — говорил он негромко, но очень внушительно. — Даже директор завода попросил пойти угомонить тебя. Здесь же все-таки похороны, а ты разорался! Стой спокойно и молчи или иди на хрен отсюда вместе с твоей бабой, если тебе так хочется поскандалить! — Начальник охраны повернулся и пошел от нас прочь.

Последние его слова были явно в мой адрес. Люди вокруг нас как-то сразу расступились, образовав небольшое свободное пространство, словно мы были прокаженные. Старый рабочий, рассказывавший историю про то, как он с Сергеем Викторовичем ходил в горы, куда-то исчез, скрылся за спинами стоявших. Несмотря на то что я не считала себя виноватой в случившейся неприличной сцене, тем не менее чувствовала, как отчаянно горят огнем мои щеки.

А на Щеглова замечание подействовало как ушат холодной воды. Он пристыженно умолк, притих, даже стал чуть поодаль от меня, сделал вид, что вовсе не знаком. Будто это я была виновата в том, что он разорался прямо на панихиде!

Я постаралась отвлечься от мучительного чувства стыда и осмыслить слова Щеглова, все то, что он мне наговорил. Признаться, голова у меня шла кругом. Если это не он пригласил меня на крекинг-завод, тогда кто? И почему Кошелев так уверен, что по телефону ему звонил именно Щеглов? Может быть, Евгений Васильевич все перепутал, и ему называли вовсе не фамилию Щеглова, а какую-то на нее очень похожую? Мало ли какие фамилии могут быть у работников этого крекинг-завода, разве я знаю всех! Но тогда почему Кошелев твердо запомнил должность звонившего: заместитель главного инженера? Здесь-то не могло быть совпадения! Или, может быть, Щеглов попросту все врет? Сам пригласил меня на завод для того, чтобы я стала свидетелем имеющих здесь место махинаций, а теперь отказывается от этого, хочет сделать вид, будто он здесь ни при чем? У меня вдруг возникло дикое желание задать все эти вопросы Щеглову, но тот стоял поодаль от меня с таким неприступным видом, смотрел вперед, где на трибуне, возле груды цветов выступал очередной оратор, что я никак не могла решиться снова начать разговор с ним.

Тем временем гражданская панихида подходила к концу. Последний оратор, кончив свою речь, сошел с трибуны и отошел в сторону. Какие-то люди, похоже, служащие похоронного агентства, направились к груде цветов и стали разбирать ее. По толпе стоящих людей прошло некоторое движение, одни стали постепенно расходиться, другие поспешно направились к выходу на улицу, переговариваясь между собой, послышались чьи-то всхлипывания и даже рыдания. Траурная музыка играла теперь особенно громко и скорбно, так что даже мне стало жутко и комок подкатил к горлу.

Щеглов незаметно и как-то осторожно покинул меня. Я видела, как он направился к руководству завода, чтобы присоединиться к нему. Вдруг я заметила, что к Щеглову сквозь толпу протиснулся какой-то мужчина в зеленой камуфляжной куртке, судя по его виду, только что подошедший с улицы. Я вздрогнула при виде его физиономии, сомнений не возникало: это был один из охранников крекинг-завода, от которых мы с Костей Шиловым и Валерой Гурьевым убегали минувшей ночью. Он остановил Щеглова, взял его за руку, стал ему что-то говорить, Щеглов рассеянно слушал и кивал. Но вдруг блуждающий взгляд охранника упал на меня, он замер с открытым ртом. Щеглов встревоженно обернулся, посмотрел на меня, потом на своего собеседника. Видно было, что он донимает охранника вопросами, и тот с готовностью на них отвечает. Мне стало до безумия жарко, голова отчаянно закружилась: не оставалось сомнений, он узнал меня! И теперь расскажет все Щеглову о нашем ночном визите на завод! Черт возьми, несмотря на наше удавшееся бегство, мы все-таки влипли в историю!

Стоп! — сказала я сама себе. Ну, расскажет, и что дальше? Не пойман, значит, как говорится, не вор. Что они мне теперь сделают, если заветный пакет уже у Володьки в лаборатории? Это меня немного успокоило, и я не без иронии наблюдала, как разговор Щеглова и охранника становится все эмоциональнее, как их снова, второй раз уже за это утро, одернули. В ответ Щеглов посмотрел довольно злобно и ответил, судя по виду, весьма резко. Потом, видимо, махнув рукой на официальные похороны, оба стали выбираться из толпы, отправившись куда-то прочь из зала, наверное, чтобы спокойно где-то поговорить. Мне снова стало не по себе. О чем они там будут толковать? И непонятно, почему этот охранник обращается именно к Щеглову по поводу меня. Разве не стоит в толпе руководства крекинг-завода начальник охраны, которому и нужно докладывать обо всех ночных происшествиях?

В это время гроб с телом покойного взяли на руки и стали выносить из зала. Плач и рыдания стали еще громче и отчаянней, мужчины вокруг меня смотрели прямо перед собой с хмурыми сосредоточенными лицами. Наконец гроб вынесли из траурного зала, и толпа людей устремилась за ним следом. Меня как-то незаметно оттерли к стене, где я и осталась стоять и молча смотреть на происходящее. Присоединяться к толпе работников завода у меня не было ни малейшего желания.

— Простите, а ведь вы Ирина Лебедева, да? С телевидения? — услышала я рядом с собой юношеский голос.