Самый лучший комсомолец. Том 5

– Здравствуйте, гражданка Воскресенская, – от имени нашей группы поприветствовал даму дядя Витя.

– Что происходит, товарищи? – она скользнула взглядом по группе, недоуменно покачала бровями на меня и решила не обращать внимания.

Меня кто-то не знает! Какой жуткий удар по самооценке!

– Дуру-то не включай, Клавка! – продемонстрировал накопленный за время пребывания с нами опыт Елисей Семенович. – Оно тебе надо – за этого урода сидеть?

И подмигнул дяде Вите с видом «как я её, а?».

– Какой «сидеть»? Какой «урод»?! – на ходу наращивая громкость и праведный гнев, вступила в полемику дама. – Чей-то ты на меня клевету разводишь, козел старый? Да он же алкаш, товарищи, чего вы его слушаете?! – возмущенно всплеснула руками. – Я – честная женщина. Библиотекарь! Да у меня высшее образование и почетная грамота от Парткома!

– Покажете? – попросил дядя Петя.

– И покажу! – гордо вскинула она голову. – Только пусть молодой человек ключи отдаст, – ткнула пальцем в держащего ее сумочку «дядю».

– Отдай, – велел дядя Петя.

Клавка открыла дверь квартиры и повела нас внутрь:

– Только обувь снимете – я не алкашка, у меня вообще-то чисто!

Оказавшись в оклеенной советскими желтыми обоями «в цветочек» прихожей, мы выполнили ее требование, повесили зонтики на кривовато висящую вешалку, и по аккуратно покрашенным доскам лишенного ковров пола пошли по коридору.

* * *

– Вентиляции, – скомандовал дядя Витя подручным.

Мужики шмыгнули в санузел и кухню, а хозяйка жилища расстроилась:

– Вы что себе позволяете? Какие еще «вентиляции»? У вас может и ордер есть?

– Есть, – показал ей дядя Витя требуемое.

Я выписал – имею право как ревизор!

– Тут три морозилки, – раздался сопровождаемый хлопками дверей голос со стороны кухни. – Во всех трех мясо.

– На зиму запасаешься? – подколол Клавку Елисей Семенович.

– А может и на зиму! – уперев кулаки в не потерянную с возрастом талию, ответила она. – Тебя, козла, забыла спросить!

– Тряпичный сверток из вентиляции, – вышел из туалета «дядя» с тряпичным свертком. – Бачок пуст.

– А ты поглубже в унитаз-то залезь! – посоветовала ему Клавка.

Открыли сверток – полторы тысячи рублей купюрами.

– Забирайте, раз уж у нас тут тридцать седьмой год вернулся! – с отвращением выплюнула хозяйка дома.

– Взятку предлагаете? – заинтересовался дядя Петя.

– КГБ не купишь! – злорадно заявил Елисей Семенович.

– Х*ятку! – презрительно фыркнула Клавка. – Я юридически подкованная, меня не проведешь! Ворвались, обыски какие-то проводят без понятых. Грабить пришли? Грабьте!

– Чего юродствуешь, паскуда? – прошипел Елисей Семенович.

– Никто вас не грабит, гражданка, – с профессиональным спокойствием успокоил даму дядя Витя.

– В вентиляции пусто, – раздался голос из кухни. Плиту будем двигать?

Все вместе набились в кухню – тесно – и дяди обыскали стандартный тайник, обнаружив шкатулку с драгоценностями на три тысячи рублей примерно.

– Комнаты смотреть будем или можете объяснить законное происхождение таких накоплений, гражданка библиотекарь на полставки? – задал судьбоносный вопрос дядя Петя.

– А у меня три любовника, и они все очень любят дарить мне подарки! – с вызовом ответила та.

– Имена любовников? – демонстративно достал блокнот с карандашиком дядя Витя.

– Я вам про свою личную жизнь докладывать не обязана! – последовал ожидаемый ответ. – Доволен, козел старый? – переключилась на Елисея Семеновича. – Опозорил честную женщину и лыбится!

– Это ты-то «честная»? – офигел от наглости пенсионер. – Да ты ж проститутка! Развела в подъезде бордель, еще и сумки с мясом таскает туда-сюда!

– Только сюда таскаю, и не я, а мальчики мои – заботу проявляют так, галантность. Но тебе-то, козлище, откуда о таких вещах знать? По роже видно – в поле вырос!

– Тю-у-у, нашлась тут благородная! – фыркнул Елисей Семенович. – Видела бы тебя мамка твоя – все космы бы повыдирала!

– А ты мою мать не трожь!

– Хватит! – оборвал ругань дядя Петя и скомандовал. – Комнаты.

Под продолжающие поступать бурным потоком оскорбления хозяйки жилища обнаружили еще украшений рублей на семьсот, триста рублей купюрами, полторы тысячи облигациями и четыре шубы меха ценных пород.

– Теперь без имен твоих любовничков никак, – вздохнул дядя Витя. – Тут больше десяти тысяч рублей будет, и нам очень интересно, откуда они взялись – уж не на нетрудовые ли доходы?

– Ничего я вам не скажу – я свои права знаю! – отмахнулась Клавка. – Это ж насколько у нас страна нищая, если за десять жалких тысяч заслуженного библиотекаря трясут!

– «Нищий» – это когда жрать нечего, – осадил ее Елисей Семенович. – Ишь, потаскуха – легко досталось, вот и не ценишь!

– Мне «легко досталось»?! – возмутилась она. – Да я с тяжеленными сумками каждое утро… – осеклась. – В библиотеку хожу! – ловко сориентировалась. – Книги читаю, совершенствуюсь профессионально – килограммами осваиваю!

– Ты же все равно рано или поздно все расскажешь, – вздохнул дядя Петя. – Вопрос только в том, следователю или нам. Для тебя будет лучше рассказать нам – отделаешься конфискацией и условным сроком.

– Я хочу позвонить! – заявила она.

– Кому?

– Андрюше своему – он у меня майор в вашей конторе. Я позвоню, и он пойдет в прокуратуру – у него там все схвачено – и на Колыму поеду не я, а вы, включая этого сопляка! – указала на меня. – Что он вообще здесь делает?

– Звони, – пожал плечами дядя Витя, среагировав на «Андрюшу».

Клавка гордо прошествовала мимо нас к стоящему на столике в прихожей телефону и набрала номер, и я кивнул КГБшникам «да, звонит на рабочий номер майора Капульника». Не выйдет – он уже давно с генералом Фединым общается.

– Пи*дец твоему Андрюше пришел, – спустя пяток бесплодных попыток связаться с абонентом поделился новостью дядя Петя. – Он тут, видимо, на полную развернулся – на расстрел. А ты выбирай – десятка лагерей за пособничество или условный срок с конфискацией.

– А лагеря тоже с конфискацией? – грустно спросила растерявшая весь запал дама.