Самый лучший комсомолец. Том третий

— Здравия желаю, товарищ Министр внутренних дел, товарищ генерал! Вы уж, пожалуйста, скажите ей, что мне чужого не надо. Знал бы, что она вот так, я бы забор и не трогал — сама просила ходила, «я старая, а ты молодой и руки золотые. Ну убери гнилушки!» — спародировал соседку.

— Думаешь механизатор, так все можно?! — возмутилась уважаемая вдова.

— Разберемся! — веско пресек спор Николай Анисимович. — Рулетку!

Приехавший с нами сотрудник выдал министру измерительный прибор, и два генерала — сюр да и только! — аккуратно измерили оба участка. Сверились с планом.

— За ложные показания, гражданочка, в нашей стране положена уголовная ответственность! — нахмурившись, приложил тетку министр.

— Не губи! — вполне ожидаемо затянула она.

Так и живем.

Глава 10

«Губить» вдову Симакову, само собой, никто не стал — пожурили и отпустили с миром. Сосед Лукашин от щедрот и в качестве компенсации морального вреда получил путевки в Абхазию для всей своей семьи, и мы отправились обратно.

— Клоун ты, Сережка, — не сказал по пути ничего нового Судоплатов.

— Зато каков прецедент! — гоготнул я. — Теперь все будут знать, что если жаловаться на моё «самоуправство», реакция последует на самом высоком уровне. А значит строчить на меня кляузы перестанут, — подумав, добавил. — Если, конечно, не будут уверены в своей правоте на четыреста процентов. Но так подставляться я не стану — смысла нет.

— Да ладно тебе, Павел Анатольевич, — сыграл в доброго милиционера Николай Анисимович. — Все мы из народа вышли, и, если нужно с забором Подмосковным нам с тобой разбираться, значит будем!

— Предлагаю еще кое-с-кем пообщаться, товарищи генералы. На коровнике вор завелся — Юнусов Тимур Семенович, а на типографии — алкаш Гусев Игорь Петрович. Мы их, конечно, в любом случае уволим, но с вами воспитательный эффект для остальных будет лучше.

— А еще, если что, с тебя взятки гладки — генеральский приказ! — с ухмылкой раскусил нехитрую схему дед Паша.

— Вор в нашей стране должен сидеть в тюрьме! — процитировал Щелоков.

— Сняли уже? — обрадовался я.

— Я тебе привез пленку, — с улыбкой кивнул он. — В телевизоре со следующей недели показывать начнут.

— Спасибо большое, всем совхозом посмотрим, — вполне искренне поблагодарил я и проявил неуместный гуманизм. — Жалко за три метра кабеля сажать.

— У пчёлки жалко! — отмахнулся Судоплатов. — Если каждый по три метра отрезать будет — никакого кабеля не напасешься. Моду завели, б*ядь, с производства домой тащить все подряд. При Нём и в голову не приходило, а теперь, понимаешь, «оттепель» — говна и наоттаивало!

— Ты дедушку слушай, Сережа, — поддержал смежника Щелоков. — Неотвратимость наказания — главное средство профилактики преступлений. Это — не три метра кабеля, а ущерб общественной собственности. Один раз спустишь — тащить начнут все, и никакого порядка в стране не станет.

Псы кровавого режима, что с них взять. Но разве они не правы?

— За алкоголизм можно «хулиганку» пришить, — робко предложил МВДшный подполковник-водитель.

— Правильно, Вова! — обрадовался Николай Анисимович. — И жене внушение сделаем! Есть жена-то у алкаша? — запросил у меня подтверждение.

Страшные люди эти Советские силовики.

— Есть. И дети есть — трое.

— У всех дети! — даванул меня взглядом Судоплатов.

— У «кабельщика» тоже поди есть, — даванул и Щелоков.

Последний так сделал впервые. Понял, что можно, получается. Да пускай — мне не жалко.

— Двое, — кивнул я.

Ладно, этот этап борьбы с совестью пройден уже давно.

— Полностью осознаю вашу правоту, товарищи генералы.

Меня немножко похвалили за здравомыслие и твердость принципов, и мы прибыли к коровнику. «Спешившись», прошли к воротам, с каждым шагом увеличивая глаза Ивана Петровича — сторожа-пенсионера с заряженной солью двустволкой. Разум старого ветерана не выдержал, и армейские инстинкты взяли верх. Нетвердыми руками начав снимать ружье с плеча, он выдал былинное:

— Стой! Кто идет?

— Вольно, боец! — и не подумав выполнить команду «часового», буркнул Щелоков.

Помогло — дедушка одумался, мудро оставил ружье висеть как было и запоздало поприветствовал, приложив руку к кепке:

— Здравия желаю, товарищ Министр внутренних дел!

— Еще секунда — и мои бы его пришибли, — зловеще прошипел мне на ухо Судоплатов, больно сдавив плечо.

— Я-то причем? — буркнул я, вывернувшись.

Товарищи генералы перекурили с ветераном, выдали пятерым его внукам и внучкам путевки в «Артек», и мы зашли в коровник.

Дед и Министр внутренних дел дышали местными ароматами совершенно спокойно — и не такое нюхали. Так же и я — коровки не чума, можно немного и потерпеть. А вот Олечка почти незаметно морщится и с облегчением косится на свои розовые резиновые сапожки — предусмотрительный я заставил переобуться, сохранив буржуйские туфельки. Оп, доярка Василиса Юрьевна побежала предупреждать администрацию, шмыгнув наружу через дверь в противоположных воротах.

Тем временем остальные сотрудники, побросав все, высыпали в проход и с гостеприимными улыбками направились к нам. Пообщались — у всех все нормально, все всем довольны.

— Задний ряд, мужик с усами каштанового цвета и такой же прической-«каре», — шепнул я дяде Герману так, чтобы народ не видел.

Ликвидатор шепнул КГБшнику из Москвы, тот — Судоплатову. Последний — Щелокову.

— Товарищи, Тимур Семенович Юнусов здесь присутствует?

Народ синхронно сделал по шагу назад от падшего товарища.

— До свидания, товарищи! — попрощался со всеми министр, и мы, заковав гражданина Юнусова в наручники, покинули коровник и погрузились в машину.

Приоткрою-ка я окошко.

— Воруешь, падла? — мощно начал процедуру допроса дед Паша.

— Врут, сволочи! — не менее мощно оправдался задержанный.

— Говорит — врут, — разочарованно поделился служебной информацией со Щелоковым Судоплатов.

— Теперь проверять придется, — грустно вздохнул министр и демонстративно уставился в окошко.

— Отвернись, пожалуйста, — попросил Олю дядя Герман, и, когда певица выполнила просьбу, ткнул кулаком «кабельщика» под дых.

— Еще раз проверить? — спросил дед Паша.