Самый лучший враг

– При чем тут горшок? Просто ревность старшего ребенка при появлении младшего. Кто-то из старших детей справился с ней, а мы откололись! – ляпнул Эрлун и вздрогнул, втянув голову в плечи.

Вдруг Лигул услышит? Лигул, конечно, не Кводнон, но не всё, что позволено Арею, позволено Эрлуну. Арей – мечник, солдат. Солдатам же многое прощается. Не все ли равно, что думает тот, кто сложит голову в бою, – лишь бы сложил ее на правильной стороне. Вот и сейчас Арей позволяет себе свободомыслие, а завтра преспокойно пойдет на Запретные земли. А вернется ли?..

Но Арей уже храпел, точно прекрасную девушку, обнимая рукой свой меч.

Глава третья. Прогулки по лесу как основа здоровья

Жизнь так устроена, что погибает в первую очередь тот, кто мечтает выжить любой ценой.

Дион. Из карандашных записей на обложке нот.

Арей остановился. В десяти шагах от него лес пересекала цепочка красных грибов. Грибы росли через равные интервалы. И всё. Никакой следовой полосы, никаких титанов с узловатыми дубинками.

– Граница, – сказал мечник. – Дальше Запретные земли.

– А на вид обычный лес, – отозвался Эрлун.

– Ну так пошли со мной! – предложил Арей.

Эрлун оглянулся на проводника. Тот пятился, не сводя полного ужаса взгляда с грибных шляпок. Последние версты проводник тащился как на казнь, держась строго за Ареем и ступая только в те места, куда до него ступал барон мрака. Коней они по настоянию мечника оставили у башни и весь дневной переход прошли пешком.

– Э-э… Я бы с удовольствием, но мне нужно в Тартар, – сказал Эрлун. – Лигул ждет.

– А ты купидона пошли! Телепортироваться нельзя, а это можно! – невинно посоветовал Арей.

– Купидона к Лигулу? – ошалело спросил Эрлун.

– К Лигулу. Записку спрячь в букет черных роз, обвитых красной лентой. Для конспирации, а? – Арей произнес это хладнокровно, но, увидев лицо Эрлуна, не выдержал и расхохотался.

Эрлун тоже рассмеялся, но сразу примолк и тревожно оглянулся, проверяя, не слышит ли их проводник. За подобное неуважение к начальству Арей вечно и оказывался в изгнании.

Они попрощались. Барон мрака подтянул нагрудный ремень и, бросив перед собой горсть хвои, осторожно перешагнул через цепочку красных грибов. Эрлун и проводник молча смотрели, как он удаляется.

Потом, подчиняясь неведомо чему, проводник задрал к небу подбородок и кратко, но с глубоким чувством завыл. И вой этот был сложной смесью уважения, облегчения, боли и тоски.

Арей шел по лесу. Именно шел, а не крался. Шагал спокойно, широко, но одновременно и зорко. Никакой тропинки не угадывалось. Частые ямы, овраги. Казалось, здешнюю землю когда-то взбороздило неведомое нечто. Выбросило наружу камни, процарапало ручьи, пробило болота.

Арей всматривался в блики света на сосновой коре. В белые, выжженные там, где на них часто падало солнце, листья молодых дубков. В сдвоенную березу, почти потерявшую цвет, какую-то седую, с подтеками. В вывороченные, покрытые лишайником камни, приподнятые корнями. В подтеки смолы на еловых стволах. В длинные, точно водорослевые бороды на влажных деревьях. Ветер трепал их, и ствол, покрытый сеточкой мелких трещин, сучков, складок, казался бородатым лицом лешака. Хотя лешаки здесь тоже водились. Дважды Арей встречал их следы, напоминавшие следы корней на месте, где выкорчевали пень.

Огибая болотце, мечник по пологому склону скатился в сырую низинку, напоминавшую огромный котлован. В низинке в страшной тесноте жались ели. Вечно затеняли и убивали друг друга в давке, как две рыцарские рати, столкнувшиеся на узеньком мосту. Арей присел отдохнуть. У его сапога росла молоденькая ель. Зачем-то барон мрака стал разглядывать ее. Нижние ветви зеленели только краями. Весь затененный центр был уже захвачен лишайником и паучьей паутиной с дрожащими в ней каплями дождя. Вся сохранившаяся, уже едва теплящаяся жизнь дерева сместилась к рвущейся к солнцу верхушке. Все зависело теперь оттого, сумеет ли молоденькая ель пробиться к солнцу прежде, чем тень, мрак и лишайник доберутся до ее последних живых почек, как они добрались уже до всего остального.

А шансов пробиться у нее не было никаких. Соседние деревья выглядели и выше, и крепче, и росли удачнее. Это Арей видел совершенно точно. Он долго смотрел на эту ель. Почему-то это мало чем примечательное дерево не отпускало его. Что было в нем особенного? Может быть, то, что ель упорно сражалась за жизнь, безнадежно проигрывала, но все равно не сдавалась? Невольно Арей посмотрел и на свою руку, точно ожидал и на ней увидеть такой же лишайник, паутину и грибки.

«Везде одно и то же правило, – мрачно подумал он. – «Пробейся к свету – и обретешь жизнь!» А если что-то не сложилось? Если ты замешкался на старте, если отвернул в сторону? Если, как эта ель, вырос в маленькой ямке? Ведь сколько выживает молодых деревьев? Одно из сотни? Как же быть тем, которые не смогли? Не нашли в себе сил?.. Чего ей мучиться? Пусть умрет сейчас!»

Арей поднялся. Отойдя шага на три, закрутившись, рванулся назад. Громадный меч, полыхнувший в его руке уже к началу замаха, поначалу был направлен в молоденькую ель, собираясь пресечь ее муки. Лишь в последний момент клинок необъяснимо вильнул и перерубил два соседних, затеняющих малютку, ствола.

Срубленные деревья, еще не осознавая свою смерть, медленно завалились, и… сразу же вниз хлынули живительные струи солнца. Молоденькая ель оказалась заключенной в колонну света. Вокруг все было сумрачно и влажно, и только она одна стояла, окутанная светом, и дрожала каплями дождя в паутинках.

Арей, улыбаясь, глядел на нее. Потом спохватился, проверил, не осталось ли на мече зазубрин, и, убирая его, буркнул:

– Ну расти давай! Трепыхайся! А там видно будет.

Через полчаса барон мрака выбрался из котлована. Лес поредел. Арей нашаривал уже взглядом, куда ему двигаться дальше, когда в воздухе что-то мелькнуло. Он метнулся в сторону, перекатился и понял, что опоздал. Узкая длинная боль, пробив толстую кожу куртки, обожгла ему плечо. В следующие несколько секунд Арей метался, прыгал, отражая клинком что-то звенящее и падающее. Наконец ему удалось закатиться под корягу. Так же внезапно обстрел прекратился. Наверху захлопали кожистые крылья. Мечник увидел на траве тень, похожую на тень огромной белки-летяги. Кто-то неуклюже удалялся, прыгая и планируя с дерева на дерево.

– Частоплюй! – прошептал Арей.

Убедившись, что чудовище улетело, барон мрака осторожно выглянул. Там, где он только что метался, в земле торчали узкие ледяные иглы. Несмотря на то что они были хрупкими, многие ухитрились вонзиться почти на палец. Там, где сосульки таяли, земля бурлила, точно ее полили кислотой. Кверху поднимался белый дымок. Плечо болело. Арей с усилием стащил с себя куртку. Царапина начинала воспаляться. Та же гадость, которая разъедала землю, разъедала теперь и его кожу.