Самый желанный герцог
Шрифт:
О, какие вещи ему хотелось бы проделать со своей великолепной Софи…
Снаружи маленькой комнаты аудитория разразилась аплодисментами. Вздрогнув, Грэм прервал поцелуй.
– О Господи. – Только не Софи! Он просто монстр. Негодяй до мозга костей. – О, черт побери!
Он попятился, отворачиваясь – отрываясебя от нее. На самом деле, этот поступок стоил ему гораздо больше, чем Грэм мог выразить. Он потер обеими ладонями лицо, пытаясь обрести здравомыслие сквозь болезненное, вызывающее сердцебиение вожделение… и желание. Желание, подобное которому
Герцог заставил себя отойти настолько далеко, насколько позволяла крошечная комната. Прислонившись лбом к противоположной стене, он крепко зажмурил глаза и сражался с причиняющим боль чувством потери до тех пор, пока не вернул себе способность связно мыслить.
По большей части.
Потерять себя в Софи… Когда она стала для него озером с чистой, прохладной водой? Когда она сделалась незагрязненным воздухом в его легких? Почему он не замечал этого раньше – почему она скрывала это от него, словно тайну, как сокровище, которое прячут для кого-то более достойного, кого-то не настолько слепого?
Слишком поздно.
Нет. Никогда. Ему нужно это… Ему нужна она… Нужна…
Тебе нужны кучи золота, которые есть у Лайлы.
Нет. Он не может обменять это… это светлое, чистое создание на такую испорченную гарпию, как Лайла.
Тогда обменяй ее на жителей Иденкорта.
Бледные лица с впалыми щеками… пустые, терпеливые глаза, которые не поверят в его обещания… разруха и запустение и все проклятые растраченные годы, которые он проходил мимо…
Обменять Софи на его людей? Это… это он может сделать. Должен сделать. Жить без поцелуев Софи будет пыткой. Жить с разрушенным Иденкортом… это будет адом на земле.
Грэм решительно превратил свое сердце в камень. Только тогда он осмелился повернуться обратно к Софи.
Она уже выпрямилась и привела одежду в порядок, хотя ее волосы выбились из сложной прически, падая неукрощенными, медно-красными прядями на изящные плечи цвета слоновой кости, пока Софи напряженно сидела на кушетке для отдыха, сложив руки на коленях.
Он был идиотом. Глядя на девушку перед ним, Грэм смог вразумительно сформировать только эту несознательную мысль.
Я – идиот.
Софи смотрела в пол, на ее щеках пылал яркий румянец.
– Это не было ошибкой. Не смей говорить, что это была ошибка – я не вынесу этого.
– Софи… – Он хотел ее, но не мог получить. Никогда. – Это была ошибка.
Он не уподобится своему отцу. Он не станет доставлять себе удовольствие за счет людей Иденкорта. Он был только рад, что сумел остановиться перед тем, как зашел слишком далеко.
Нет, ты не рад. Ты как раз и хотел бы зайти слишком далеко.
Софи дала ему слишком много. Понимание. Дружбу. Безопасную гавань от несчастья, в которое Грэм был погружен так давно, что считал его естественным состоянием. Она говорила ему правду о нем самом, о том, как он живет, и – самое значительное из всех – о себе. До тех пор, пока он все не испортил, Софи целиком и полностью оставалась собой, безо всяких извинений. Она вдохновила
его на то, чтобы он заглянул в себя, захотел стать другим, не таким, каким его воспитали – лучшим человеком.В его мире блестящих фасадов, смещающихся привязанностей и скользких обманов искренний друг, который говорит правду, ценится превыше золота.
Что же произошло, отчего Софи сделалась циничной?
Я не вижу причины, по которой могу позволить жестокости реального мира вмешиваться в мое желание изменить вещи, сделав их такими, какими они должны быть.
Грэм убил в ней это чувство. Сейчас он видел это.
Он играл с ее привязанностью. Вспоминая с отвращением о своем неискреннем флирте и безразличии к правилам приличия, он осознал, что сделал с Софи из-за своей скуки и каприза.
Тот факт, что здесь были замешаны и его собственные чувства, не имел значения. Он не имел права отдавать свое сердце. Оно принадлежало Иденкорту.
– Итак, значит, это все? – Софи подняла подбородок и спокойно посмотрела на него. Грэм сдержал себя, увидев разочарование и безнадежность в выражении ее лица.
Он серьезно посмотрел на нее в ответ.
– Ты ожидала чего-то большего?
– Конечно же, нет. Кто я такая, чтобы ожидать чего-то в этом мире? – Девушка гордо приподняла подбородок и встала. Встряхнув свои немного помятые юбки, она пошла к двери. – Мои поздравления по случаю вашей неизбежной помолвки, милорд.
Кивнув и небрежно наклонив голову, Софи вышла, шагнув обратно в шум и толпу музыкального вечера, словно ее ожидали какие-то важные дела.
Беспокойство проскользнуло сквозь облегчение Грэма. Ее серый взгляд мог казаться спокойным и незаинтересованным чем-либо, каким в свое время он выглядел и для него, но сейчас молодой человек знал, что бушевало под спокойной поверхностью. Его Софи была упрямым, пылким, непредсказуемым созданием.
Которой сейчас, казалось, нечего было терять.
Глава 19
Все вокруг наслаждались превосходным альтом, поглощенные лучшей музыкой этого вечера. Софи бочком скользнула в тень в задней части зала, стараясь шагать легко. Если она сможет выбраться из комнаты до того, как песня закончится, то ей удастся…
Ее локоть натолкнулся на высокую китайскую вазу на столике у стены. Та закачалась, а затем проскользнула между вытянутыми в отчаянии руками девушки.
В руки мистера Вульфа. Едва дыша от облегчения и вполне искренне радуясь тому, что видит дружеское лицо, Софи проигнорировала то, что он странным образом прятался именно возле этой комнатки для отдыха. Вместо этого она просто помогла ему осторожно поставить вазу на место. Затем положила ладонь на его руку.
– Мистер Вульф, могу ли я навязаться вам?
Тот бросил на девушку один взгляд, горящие глаза внимательно изучили ее лицо, затем он взял ее под руку и повел из комнаты, стараясь закрывать ее собой от любых возможных наблюдателей. В самом деле, Вульф был очень внимательным человеком.
Оказавшись в коридоре, он махнул рукой лакею, который выступил вперед.
– Подгоните мой экипаж, разве не видите, что она больна?
Софи заморгала, а затем подавила рвущийся наружу истерический смешок. Больна? Да, она больна. Перегрелась, переполнена эмоциями, ошеломлена. Заразилась вожделением.