Сандро, не плачь!

Она села в салон. Он включил печку, чтобы Кетеван хотя бы немного обсохла. Бедняга дрожала так, что у неё в буквальном смысле зуб на зуб не попадал от холода. Белецкий искоса взглянул на неё и вдруг понял, что сейчас, в данный момент, у неё просто нет сил хитрить, изворачиваться и притворяться, ведя какую-то двойную игру. Она — такая, какая есть, словно этим дождём с неё напрочь смыло всю фальшь и шелуху… Она расскажет ему абсолютно всё.

— Ну, что у тебя стряслось? Выкладывай, — со вздохом произнёс он. Продолжая всхлипывать, Кетеван повернула к нему заплаканное лицо и выдохнула одной короткой резкой фразой, словно пуля просвистела:

— Мой сын умирает. 

***

Домой он вернулся уже под утро.

Квартира была пуста. Он неоднократно звонил Галинке, но она не брала трубку, и все его последующие сообщения о том, что он, вероятно, задержится, остались без ответа. Тогда Белецкий решил, что жена просто уже спит, но теперь, очутившись дома, он с порога понял, что здесь никого нет. Это была особенная тишина. Её невозможно было ни с чем перепутать.

Когда же он зажёг всюду свет и прошёлся по комнатам, то обнаружил, что Галинка исчезла не просто так.

Она собрала чемодан и уехала. 

ЧАСТЬ 3

Теперь наоборот. Мне сорок,

А клёну и берёзе — шестьдесят.

И я сквозь ветви так же пялю взгляд,

Как одурманенный ребёнок,

Туда, где нет домов до горизонта,

Где поезда и лес — граница фронта,

И небо нераздельное над ним.

Туда — мечты, гудки, салютов море,

И понимание, что будет много горя,

Но это где-то впереди, чёрт с ним.

Теперь со мной оно, и Он со мною.

Несчитаны ошибки за спиною.

Что, Господи, с собой я натворил?..

Квартира номер семьдесят шестая —

Как год рожденья. Осень золотая,

И первый снег на листья повалил…

Даниил Страхов

1995 год, Москва

Первым человеком, которого Белецкий встретил в начале учебного года, оказалась та самая блондинка с косичками, на чьём прослушивании ему довелось поприсутствовать в июле.

— Ой! — воскликнула девушка, когда они едва не столкнулись в дверях Щукинского училища. Белецкий вежливо посторонился, давая ей возможность пройти первой, но блондинка уже вперила в него любопытный взгляд огромных серых глаз.

— Ой, — повторила она, на этот раз обрадованно, — здравствуйте!.. А вы меня не узнаёте?

Он шутливо продекламировал:

– “Ужель та самая Татьяна, которой он наедине, в начале нашего романа, в глухой, далёкой стороне, в благом пылу нравоученья читал когда-то наставленья, та, от которой он хранит письмо?..”*

— С ума сойти, — ахнула девушка, — вы что, всю поэму наизусть помните?! Хотя чему я удивляюсь, это как раз ожидаемо…

— Почему это? — заинтересовался он. Она смущённо улыбнулась, поправляя выбившуюся из причёски белокурую прядь.

— Мы с мамой приходили на вечер чтецов в учебный театр. Я тогда только готовилась к поступлению, часто бывала здесь… и вас хорошо запомнила. Вы так здорово стихи читаете!

— Спасибо, — ему была приятна похвала, приятна и эта милая девчушка. — А вы, стало быть, поступили всё-таки? Можно вас поздравить?

— Да, — она радостно кивнула. — Так волнуюсь, всю ночь сегодня заснуть не могла. Всё-таки, первый учебный день!

— Ну тогда бегите, чтобы не опоздать, — он ободряюще улыбнулся ей. — И желаю вам удачи, Татьяна Ларина!

Она засмеялась.

— Вообще-то, меня Аня зовут. Аня Журина.

— Очень приятно. Саша… Белецкий.

— Спасибо вам, Саша. Ну… наверное… то есть, я хотела сказать… может, ещё увидимся? — неловко пробормотала она, трогательно краснея.

— Ну конечно же, когда-нибудь наверняка увидимся, — он сделал вид, что не понял прозрачного намёка. — Мы ведь здесь оба учимся.

Аня с трудом скрыла разочарование. Белецкий, разумеется, догадался, что она ждала от него немного иного ответа. Но… господи, что он мог ей предложить? Куда ему сейчас, с его-то полной неразберихой в личной жизни, ещё и эту крошку-Анечку?! Пусть даже она мила и свежа, как майская роза…

___________________________

*Строки из поэмы А.С.Пушкина “Евгений Онегин”

Однако Аня оказалась неожиданно целеустремлённой и настойчивой особой. Уже через несколько дней, заприметив Белецкого в буфете, она подсела к нему за стол и, как обычно трогательно смущаясь, попросила помочь разобраться с этюдом*, который у неё никак не получался.

— Что за этюд? Беспредметка? — поинтересовался он.

— Ага… нам дали домашнее задание на тему “Люди в метро”, мне достался этюд “Билетик потеряла”. А что тут можно показать? И, главное, как? — она растерянно захлопала ресницами.

— Ну, смотри… — он и сам не заметил, как перешёл с ней на “ты”. — Твой образ тут уже даже в самом названии заложен. Не просто "билет", а “билетик”… Следовательно, ты — этакая инфантильная, суетливая, немного смешная дамочка. Представь, как подходишь к турникету, увешанная многочисленными пакетами… нет, их у тебя на самом деле нет, но тебе надо будет их сыграть!.. Подходишь — и начинаешь торопливо рыться в воображаемой сумке, бестолково щёлкать замком, открывать и закрывать его, в раздражении отбрасывать ненужные бумажки и фантики, которые попадаются тебе под руку… Потом, волнуясь, охлопываешь себя по карманам, на всякий случай в сотый раз заглядываешь в кошелёк, периодически роняешь то один, то другой из своих бесчисленных пакетов… А ещё представь, что всё это время вокруг тебя снуют люди. Задевают тебя плечами, толкают, ты всех задерживаешь своей вознёй, тебе неловко и стыдно, но ты продолжаешь искать. Ну, вот… как-то так, — он развёл руками.

— Кла-а-асс!.. — в искреннем восхищении протянула она. — Спасибо тебе огромное.

— Да было бы, за что, — отмахнулся Белецкий.

— А ты… любишь театр? — спросила вдруг Аня. Он даже фыркнул от неожиданности.

— Отличный вопрос студенту театрального училища, не находишь?

— Нет, в смысле… посещать чужие спектакли — любишь? — она покраснела.

— А, в этом смысле, — он улыбнулся. — Конечно, люблю. Но смотря какие, всё подряд не ем.

— У меня… — Аня опустила ресницы, — случайно… В общем, есть два пригласительных в центр Мейерхольда на спектакль “Нумер в гостинице города NN”, - выпалила она скороговоркой, решившись. — Это по “Мёртвым душам” Гоголя. Не хочешь сходить?

— Ого, — присвистнул Белецкий. Он был наслышан об этой постановке Валерия Фокина, удостоенной Госпремии, а также наград “Хрустальная Турандот” за лучшую режиссуру и “Золотая маска” — как лучший спектакль сезона. — Звучит заманчиво. А когда?

— Послезавтра! — выдохнула она, страшно волнуясь в ожидании его вердикта.

Белецкий добросовестно задумался. Не хотелось обижать девочку отказом, но и брать на себя какие-то обязательства, которые неизменно возникнут после похода на спектакль, он не желал. Он всё ещё сопротивлялся её явной, неприкрытой симпатии к собственной персоне, словно надеялся, что Аня быстро остынет.