Санитар
Шрифт:
– Дальше что?
– Спустишься вниз, за гостиницей тебя будет машина ждать. Все.
– Что – все?
– От тебя ничего больше не требуется.
Паша вздохнул и к окну отвернулся.
– Не годится, – сказал. – Меня так в два счета вычислят.
– А что ты предлагаешь?
– Я из города должен уехать. Сразу, как только все произойдет.
– Пусть так, – согласился Подбельский, подумав. – Денег я тебе дам.
Так получалось, что Паша уже как бы согласился.
– Иди отдыхай, – сказал Подбельский. – К вечеру чтобы как огурчик был.
– А что, сегодня? – вскинулся Паша.
– Конечно. Сегодня в гости к Ачоеву поедешь.
Паша на первый этаж
Паша даже задремать смог, а когда пробудился – за окном серо было. Вечер надвигался. Паша умылся и поужинал, выпив пакет кефира.
Подбельского он нашел сидящим в кресле перед телевизором. Тот голову повернул, сказал будничным голосом:
– Садись. Сейчас кино закончится – поговорим.
Все так выглядело, будто ничего особенного не происходило.
Вошел без стука Виталий Викторович.
– Готово? – спросил Подбельский, не оборачиваясь.
– Да.
На экране телевизора поплыли титры.
– Какие жалостливые фильмы снимают! – сказал Подбельский. – Просто жуть!
Он поднялся из кресла. Был одет в костюм и даже при галстуке, будто собирался куда-то.
– Виталий Викторович все тебе объяснит по дороге, – сказал, покачиваясь с пятки на носок.
– А пистолет? – быстро спросил Паша.
– На месте получишь.
Все складывалось не так, как предполагал Паша. Совсем не так.
– Идем, – сказал Виталий Викторович.
– Вы со мной едете? – спросил Паша потерянно.
– Да.
– И еще, – сказал Подбельский. – Деньги, о которых я говорил.
Вынес из соседней комнаты небольшой чемоданчик.
– Ого, – усмехнулся Паша невесело. – Мне этого на всю жизнь, наверное, хватит.
– Любую сумму можно потратить за месяц.
– А потом? – спросил Паша.
– Потом ты вернешься ко мне. И мы еще поработаем вместе.
Они действительно собрались его убить. Рассчитывают, что завтра уже смогут о Паше забыть. Но у него были свои собственные расчеты.
– Хорошо, – сказал как можно беспечнее и руку за чемоданчиком протянул.
– Э-э, нет, – засмеялся Подбельский. – Деньги тебе Виталий Викторович отдаст, когда все гладко пройдет.
Они играли с ним, как со щенком. За недоумка держали. Паша рукой махнул и из номера вышел. Виталий Викторович шел следом.
Спустились вниз. У входа в здание одиноко стоял "жигуленок". Виталий Викторович сел за руль. Паша устроился сзади.
– Все очень просто, – сказал начальник охраны, когда они выехали за ворота. – Лифтом поднимаешься на шестой этаж. Ачоев остановился в шестьсот восьмом номере. Постучишь в дверь. Если спросят – кто, ответишь, что из службы охраны отеля. Он откроет, ты заходишь…
– Он меня знает в лицо.
– Ну
и что?– А я ему скажу, что из службы охраны.
– Ты ему об этом еще при закрытой двери скажешь. А когда он дверь тебе откроет – уже не имеет значения, узнает ли он тебя. Сразу стреляй.
– В голову стрелять?
– Без разницы. Хоть в грудь. Он упадет, и вот тогда ты ему в голову выстрелишь – для надежности.
– Шуму, наверное, будет много.
– Пистолет с глушителем. Так что не бойся ничего.
Паша ладонью провел по лбу. Рука стала мокрой.
Они запросто могут его переиграть. Уже переигрывают, Паша по их сценарию свою роль играет.
– Пистолет вы мне дадите?
– Да.
Больше не разговаривали. Каждый думал о своем. Только когда к гостинице подъехали, Виталий Викторович рукой показал куда-то вперед:
– Я там буду стоять, за углом.
Склонился и из-под сиденья извлек пистолет с привинченным глушителем.
– Я же не понесу его прямо так, – сказал Паша дрогнувшим голосом.
Его нервы сейчас напоминали тонкий волосок – вот-вот оборвется. Он не знал, чего больше боится: того, что Ачоева убить должен, или всех последующих событий. Сейчас, пока Ачоев еще жив, и сам Паша вроде как в безопасности. Но после смерти Ачоева его собственная жизнь уже ничего не стоит. И если он ошибется…
– На! – сказал Виталий Викторович и пластиковый пакет протянул. – Заверни, так будет лучше.
Паша из машины выбрался неуклюже, хлопнул дверцей.
Уже совсем стемнело. Тусклые фонари у входа в гостиницу тщетно пытались прогнать прочь сумрак. Пожилая администраторша сонно клевала носом за высокой стойкой. Паша направился к лифту, но, увидев там двух женщин, переменил намерения и вышел на лестницу. Здесь было пустынно и тихо. Паша поднялся на два этажа и на лестничной площадке развернул пакет с пистолетом. Извлек обойму. В ней было только два патрона. Он не испугался, потому что ожидал чего-нибудь подобного. Теперь не сомневался нисколько, что его хотят убить. Два патрона для Ачоева, и Паша остается без оружия. Но Подбельский и помыслить не мог, что Паша голову от страха не потеряет, додумается прежде оружие проверить.
Паша пистолет с предохранителя снял, прикрыл пакетом и стал подниматься наверх. Он обнаружил, что страх его покидает стремительно. И причину он тогда понял – начал Подбельского переигрывать. С той секунды, как патроны в обойме проверил. Они его хотели перехитрить. Но недооценили.
Ачоева он все равно убьет. За его спесивость. А потом уже – очередь Подбельского.
На площадке шестого этажа он остановился и прислушался. Тишина. Сюда, на лестницу, никакие звуки не доносились. Паша дверь приоткрыл и выглянул в коридор. Никого.
Напротив номера шестьсот восьмого Паша остановился, оглянулся по сторонам и достал из пакета пистолет. Уже знал, что Ачоеву скажет, и потому нисколько не волновался. Постучал осторожно в дверь – глушителем постучал, и потому стук получился негромким, но требовательным. Пистолет Паша держал на уровне лица стволом вверх, приготовился уже, и теперь ждал, когда Ачоев его из-за двери спросит: "Кто?" Но дверь внезапно открылась, она распахнулась широко, на пороге стоял Ачоев. Все в одно мгновение спрессовалось – Паша от неожиданности растерялся, Ачоев увидел человека с пистолетом. Паша автоматически ему в лицо пистолет направил, Ачоев на шаг назад отступил – и вот тут Паша выстрелил. Раздался негромкий хлопок, и Ачоев упал. Пуля ему попала между глаз, и он был, несомненно, мертв. Паша в номер вошел, прикрыл за собой дверь. Один патрон сэкономил, как и хотел, и чувствовал, что все теперь как нельзя лучше складывается.