Санитар

— Манок! У меня на шее манок, он успокаивает химер, усыпляет их! — плачет старик. — Хватит, умоляю.

— Сладких снов, Иннокентий Петрович.

— Что, откуда вы… — бью его здоровой ногой в висок.

Профессор вырубается от удара и я без всяких угрызений совести срываю с его тощей шеи, запрятанный под медицинским халатом, манок. Затем с трудом поднимаюсь на ноги и, приволакивая раненую конечность, направляюсь к выходу из помещения, на ходу восстанавливая вышедший из строя Вивисектор.

Улица встречает меня настолько густым запахом крови, что фильтры в маске перестают справляться. Под ногами хлюпает и чавкает, но я не опускаю взгляд, помня откуда в прошлый раз атаковал противник. Моих товарищей нигде нет, вокруг лишь кучи трупов маленьких монстров, похожих на помесь летучей мыши с белкой-летягой, и гнетущая тишина. Не теряя бдительности, я поднимаю один из валяющихся в крови Витязей и, подсмотренным у вояк движением, неловко отстегиваю магазин, чтобы проверить боезапас. Удовлетворенный увиденным, привожу оружие в боевую готовность и медленно захожу в соседнее здание, где предположительно должны были засесть бойцы.

— Это я, не стреляйте! — с запозданием кричу я, но помещение похожее по своей конструкции на коровник встречает меня не выстрелами подготовленных бойцов, а глухим эхо собственного голоса.

Неужели я ошибся зданием. Развернувшись, я делаю первый шаг в обратном направлении, когда в спину мне доносится едва уловимый шорох. Резко, насколько позволяет раненная нога, оборачиваюсь и вскидываю оружие, но в обозримом пространстве никого и ничего нет, лишь пустые загоны, застеленные прелой соломой. Немного выдохнув, вновь начинаю опускать оружие, но что-то капает на мои пальцы, обхватывающие цевье пистолет-пулемета. Не ошибся.

Задираю голову вверх и, еще не успев рассмотреть угрозу, даю над собой длинную очередь. От отдачи пальцы соскальзывают с покрытого кровью цевья и я хватаюсь за раскаленный пламегаситель, но все равно продолжаю палить в потолок над собой. Сквозь вспышки выстрелов, взгляд успевает зацепить, метнувшуюся ко мне с потолочных балок, стремительную тень. Ее бросает из стороны в сторону от попадающих в нее пуль, но та целенаправленно пикирует в мою сторону, не обращая внимания на понесенный урон. Когда до неминуемого столкновения остается каких-то пару метров, я без затей валюсь ничком, разрешая наконец манипуляторам Вивисектору порезвиться. Мой сознательный контроль над полуавтономным комплексом дает свои плоды и, стремительно выскочившие из-за моей спины, манипуляторы становятся для твари неприятным сюрпризом. Она на полной скорости влетает в них, словно муха в заготовленную заранее паутину. Вот только габариты твари и ее мощь делают свое дело, меня отрывает от земли на которой успел распластаться и я чувствую, что лечу. Полет длится недолго, мы сносим один из загонов и, кувыркаясь, зарываемся в солому. Все это время Вивисектор продолжает свое кровавое пиршество, но в отличии от других, встреченных ранее, химер эта тварь особо не реагирует на, появляющиеся с бешеной скоростью, увечья. Придавив меня своей тушей, она, изредка порыкивая, методично уничтожает один манипулятор за другим. Я пытаюсь просунуть руку под ветровку, чтобы достать манок, но ничего не выходит — тварь слишком плотно прижимает меня к полу. Тогда, среди сопревшей соломы, я пытаюсь нащупать, выроненный при ударе о землю, автомат — также безрезультатно, а манипуляторы за моей спиной тем временем выходят из строя с пугающей скоростью. От отчаяния я активирую дефибриллятор и прикладываю руку, облаченную в Лазарь, к лапе, нависающего надо мной, чудовища. Ничего, как я и думал, тварь даже не замечает атаки. Наплевав на все доводы разума, я использую свой последний козырь: вонзаю, выскочившую из медицинской перчатки, иглу в лапу твари и накачиваю ту конской дозой адреналина. В ту же секунду, последний манипулятор за моей спиной уступает в неравной схватке и шею обжигает горячее, дыхание. В поле зрения попадает широкая, оскаленная пасть с мощными мышцами. Я замечаю, что морда твари посечена, но ее раны зарастают прямо на моих глазах.

Она склоняется ко мне и тычет своим влажным носом в мое плечо, отчего я переворачиваюсь набок и моему взору предстает какая-то уродливая пародия на собаку. Увитая могучими мышцами, которые перекатываются под кожей при каждом движении, с огромными кожистыми крыльями за спиной, эта химера имеет более завершенный вид, чем все виденные мной ранее. А еще я замечаю то, что сильно диссонирует с ее устрашающим образом — ходящий ходуном хвост, точнее змея, которая этот хвост заменяет. После этой детали, оскаленная пасть больше не кажется мне признаком агрессии, химера явно улыбается, как умеют делать только собаки.

— Дядя, было хорошо, дядя сделай так еще. — доносится из уродливой собачьей пасти приглушенный детский голос. Тварь широко распахивает свои монструозные челюсти и я встречаюсь взглядом с маленькой девочкой, безволосая голова которой будто прорастает из широкой глотки химеры. — Дядя, было хорошо, дядя сделай так еще. — повторяет та, опуская свой взгляд на мою руку, облаченную в медицинскую перчатку.

— Это? Ты хочешь этого? — из Лазаря выскакивает игла, девочка в ответ лишь кивает, а псина еще сильнее начинает вилять своим импровизированным хвостом. — Хорошо. — я всаживаю иглу в подставленную для этого лапу.

По лицу девочки пробегает судорога и появляется легкая улыбка, а псина начинает дрожать и поскуливать.

— Дядя, было хорошо, дядя должен нам еще. — требовательно проговаривает девочка, отошедшая от прихода.

— У дяди больше нет. — туша химеры угрожающе надвигается и я предусмотрительно исправляюсь. — С собой нет, но дома у дяди такого добра навалом. Дяде нужно идти домой.

— Дядя сделал нужное, с дядей вместе дружно мы.

— Я пока не могу уйти, мне нужно найти товарищей, ты недавно никого не встречала?

Собачья пасть схлопнулась и тварь, подхватив меня зубами как щенка, потащила мое тело прочь из здания. К счастью для моего вестибулярного аппарата, наше путешествие не длится долго, пунктом назначения становится достаточно длинная пристройка у центрального здания. Именно туда меня заносит химера и именно там я нахожу своих товарищей.

— Что ЭТО такое? — Атаман с Малышом словно свиные туши висят на крючьях, вбитых в стену.

И родители и дети

И собаки все на свете

Любят лакомиться этим

Самым вкусным на планете

Декламирует девочка из открытой пасти пса. После чего химера подходит к окровавленному человеческому торсу, валяющемуся у одного из пустующих крючьев, и выгрызает из того кусок мяса. От последовавшего, резкого рывка останки переворачиваются и я встречаюсь взглядом с Жорой. На его мерзкой, но такой родной роже, даже после смерти, сохраняется фирменная, презрительная ухмылка, с которой не смогла совладать сама старуха с косой.

Кушать мясо интересно

Вкусно и полезно

Чтобы мясо получить

Нужно дяденьку убить

— Беги, парень, беги… — хрипит мне Атаман.

— Береги силы. — подхожу я к нему и ободряюще похлопываю по плечу. — Эй, малышка, дай лапу у дяди есть еще одна доза специально для тебя.

Та доверчиво протягивает мне конечность, куда я, недолго думаю, вонзаю иглу с адреналином. Химера начинает кайфовать и в глубине ее глотки я замечаю, как голова маленькой девочки прикрывает веки от удовольствия.

— Прости, малышка, когда ты начала жрать людей и рожать тварей, ты стала взрослой. А взрослые должны нести ответственность за свои поступки. — граната, незаметно сорванная с разгрузки Атамана, летит прямиком в распахнутую пасть.

Интерлюдия

Екатерина распахнула двери президентского люкса и брезгливо поморщилась от, доносящегося изнутри помещения, амбре. Непередаваемая смесь запахов из пота, давно немытого тела и недавнего группового секса вызывала у нее неподдельное отвращение, но она была профессионалом. Поэтому, поборов брезгливость, она продефилировала мимо огромной кровати на которой храпел полный, неряшливый мужчина в окружении малолеток из ближайшего детского дома и распахнула шторы. По утреннему яркое солнце ударило по одутловатому, мужскому лицу, заставляя то сморщиться, словно засохшую сливу.