Санитарный день

— Ладно, сходим, — нехотя сдалась Лийга. — Но завтра я испеку хлеб со специями, так и знайте. С медом будет вообще волшебно.

— Не испечешь ты завтра ничего, — с заговорщицким видом сообщил Скрипач, который читал объявления. — Вариант нашел, завтра смотреть поедем.

— Какой вариант? — с интересом спросила Лийга.

— Дом в лесу, отдельно стоящий, — ответил Скрипач. — Сто двадцать километров от города. Лес, речушка, полянка. И домушка, которую там построили сперва без документов, как я понял, а потом документы удалось получить. Дом, правда, сарай сараем, но это нам без разницы.

— Интересно, — Ит отобрал у Скрипача телефон. — Гм. Ага. Угу. Слушайте, надо ехать, — покивал он. — Рыжий, позвони хозяину, договорись. Может, сразу и оформим.

— Ну, про «сразу оформим» ты торопишься, но, в общем и целом — да, неплохо, нам подходит, — Скрипач задумался. — И цена приятная, кстати. И свет там есть.

— А вода? — тут же спросила практичная Лийга.

— А воду сделаем сами, — ответил Скрипач. — Уж на что, а на скважину у нас точно хватит.

* * *

В кафе пришли уже совсем вечером, в сумерках — сперва дозванивались до хозяина домика, договаривались, потом мыли кухню, потому что Скрипач умудрился чихнуть в сторону одной из открытых баночек с каким-то особенным молотым перцем, потом ездили на заправку (выезжать планировали рано утром), и заодно купили продукты для предполагаемого пикника. Дана сказала, что хочет шашлык, Лийга сказала, что ничего не имеет против, если шашлык будет из рыбы, а Ит сказал, что они сегодня и так весь день катались, и он один в магазин не пойдет. В кафе, на их счастье, оказалось малолюдно, поэтому им достался хороший столик, на уличной площадке — там даже было можно курить. Сделали заказ, и стали ждать.

— Дана, чего читаешь? — спросила Лийга, увидев, что Дана, по своему обыкновению, снова уткнулась в телефон.

— Новости, — ответила Дана. — Мы тут с Итом поспорили, ну и вот.

— О чем поспорили? — Лийге стало интересно.

— Да ни о чем, — сказал Ит. — Это не называется «поспорили», на самом деле. Просто Дана утверждает, что новости изменились, а я говорю, что если изменения и есть, то они минимальны. Да, есть. Но судить о чем бы то ни было по ним нельзя.

— Что именно изменилось? — с интересом спросил Скрипач.

— Ну, вот, например, — Дана отложила телефон. — Про плоскую землю, в которую верить разрешили, я уже сказала.

— Мне сказала, остальные не знают пока, — напомнил Ит.

— Теперь знают, — парировала Дана. — В неё разрешили верить. Сейчас нашла еще одно постановление. Примерно такое же.

— А там что? — с интересом спросил Ит.

— Там разрешили верить в астрологические прогнозы, их теперь можно публиковать официально, — с гордостью сказала Дана.

— Эээ… — Скрипач нахмурился. — И чего?

— В смысле «чего»? — не поняла Дана. — Просто, разрешили. Раньше это считалось антинаучным учением, и не приветствовалось, а теперь стало можно.

Ит и Скрипач переглянулись, Скрипач пожал плечами.

— Дан, ты хочешь сказать, что Ари и Вета мотались к политбюрошным деятелям, типа Дрежнова, для того чтобы те разрешили верить в гороскопы? — спросил Скрипач.

— Вполне может быть, — ответила Дана.

— Но зачем? — спросила Лийга. — Какая цель?

— А я почем знаю, — Дана снова взяла телефон, принялась листать страничку. — Кстати, вот это тоже интересно. Будут наказывать тех, кто станет возражать.

— Не понял, — признался Ит.

— Ну, если ты сам не веришь в гороскопы, будь любезен, не трогай тех, кто верит, — объяснила Дана. — Нельзя их осуждать. Так же, как за веру в Бога, понимаешь?

— Отдает каким-то идиотизмом, — заметил Скрипач. — Да простят меня люди, которые больны идиотией…

— Может, кто-то свихнулся? — с надеждой спросила Лийга. — Или кто-то там, наверху, или кто-то из нас?

— Кстати, а что было с этими делами у шрика? — с интересом спросил Ит. — Они во что-то такое верят?

— Нет, конечно, — Лийга повернулась к нему. — Они верят утилитарно. Например, они верят в индульгенцию. Любой грех можно выкупить, даже если ты кого-то убил, или совершил какую-то гадость. У них очень практичная вера. Но при этом она честная, — Лийга нахмурилась. — Они не пытаются оправдать чем-то свои грехи, они их признают. Когда на нас тогда пытались напасть, на площади… помните?

— Лучше бы не помнили, — вздохнул Скрипач. — Гадостно по сей день. И что, собственно? Да, они пытались напасть. Верно. Ты хочешь сказать, что они бы признали это грехом?

— Именно так, — покивала Лийга. — Они бы потом заплатили за этот грех, причем немаленькую сумму.

— Это ни на что не влияет, — вздохнула Дана. — На самом деле — не влияет. Шрика на том свете ждет очень много всего удивительного. Равно как и других, которые думают, что грех можно выкупить таким образом.

— На самом деле действительно, так и есть, ничего с этим сделать нельзя, — сказал Ит. — Там, на Берегу, абсолютно безгрешных нет, каждый носит что-то в себе. Это чувствуется.

— Так то на Берегу, а есть же еще истинное Посмертие, — невозмутимо сообщила Дана. — Мы с Джини и там ходили, и там, и много где.

— У меня от твоих откровений волосы дыбом, — сказал Скрипач. — Каждый день новости.

— Ну, не каждый, — усмехнулась Дана. — Я просто не всё помню, но сейчас стала вспоминать почему-то, причем всё больше и больше. Линия — это не на Берегу. Это там, где уже Истинное, получается. Они же никогда уже оттуда не уйдут. Ну, эти, которые… которые плохие. Наверное, ваших этих шрика там тоже полно, — подумав, добавила она. — Квинтильон шрика, стоящих в той же Линии. Она ведь бесконечная. И никого нет, кроме соседей. Никого. Поле, низкое небо, и гнилая трава. Знаете, я вот тут подумала… — она секунду помолчала, собираясь с мыслями, а затем продолжила. — Я подумала, что они все, наверное, считали, что увидят там, в этом месте, Бога, с которым сумеют договориться. Что они ему что-то скажут, что оправдаются, что возвеличат себя, что он вообще им окажется свой, если это так можно сказать. Они же ведь умные, в Линии, если я правильно понимаю, совсем глупых не бывает. И они действительно верили, в том числе и в то, что встретят там Бога. А на самом деле там никого нет, только они сами, и их собственная вера, и собственная воля. Я даже не знаю, что они делали, когда жили, если с ними… ну, вот так. Когда человек пробивает себе крюком голову, или режет сам себя на части…

— Дана, очень прошу, не надо за столом про это рассказывать, — попросила Лийга. — У меня салат поперек горла сейчас встанет.

— Хорошо, не буду, — пожала плечами Дана. — Оно там действительно не очень аппетитное, это всё. Мне там гулять не нравилось, если честно.

— Давайте лучше про эти новые законы, — предложил Ит. — Что это абсурдно выглядит, мы уже поняли. Но неплохо было бы понять, для чего и кому такое может понадобиться.

— Для чего, и кому… — протянула Лийга. — Ммм… Вета хочет, чтобы можно было легально ходить на вечерники всяких альтернативщиков?