Санкция на жизнь
Шрифт:
«Ты верно понял».
— То есть… нам придется вот так вот запросто пролететь сквозь вражеский строй из трех тысяч боевых судов?
В эфире повисло ожидание. Видимо, не только Стаса волновала эта тема.
«Да. Фрегат и яхта, сопровождение которых является нашей основной задачей, пройдут через объем космоса, где будут двигаться соединения противника, — наконец ответил Тюльпин. Судя по заминке, он сам толком не понимал, что за идиотскую тактику избрало командование».
«Безумие какое-то, — сказал Марек. — Я, конечно, не крупный специалист в военной теории, но,
«Правильней некуда», — проворчал Геннадий, уводя свое звено немного правее, чтобы заранее обогнуть шальной метеорит, с которым истребители пересекались по вероятным траекториям.
Нужный отслеживал на экране перемещение их эскадрильи и с ужасом понимал, что до лобовой встречи фрегата с армадой Игреков остается минут двадцать. И при этом большинство союзных кораблей, которые могли бы обеспечить серьезную огневую поддержку, оставались пока по ту сторону Точки. В том числе – родной «Данихнов».
«Все высказались? — надменно проговорил Тюльпин. — А теперь послушайте опытного человека, премногоуважаемые мазуты. Наполеон с Кутузовым гипотетически могли встретиться и пойти дальше, приподняв в знак уважения шляпы, или чего они там тогда носили… Хоть при Бородино, хоть в Альпах, хоть на копях Венеры. Но при одном условии. Кто-нибудь может мне сказать: при каком именно? Или я вас ничему не научил за прошедшую неделю, и все вы так и остались тупыми штатскими болванчиками? Ну?»
«Если они не успели получить все соответствующие санкции на ведение боевых действий?» – осторожно предположил Калнадор.
«Идиот. Храни вакуум твою дурью башку от шального когерента! Какие, на хрен, санкции? Им обоим Москва нужна была в тот момент, а не санкции! Ладно, тебе как уроженцу Марса я прощаю. Еще варианты? Руграно, ты лучше вообще сейчас молчи от греха подальше…»
Стас вдруг понял, к чему клонит каптри. И догадка, в первый миг показавшаяся такой простой и светлой, уже при втором осмыслении предстала в странном и угрожающе катастрофичном виде.
— Армии не вступают в бой лишь в том случае, если их интересы не пересекаются, — сказал он.
«Умничка, — невесело ответил Тюльпин. — Давай зачетку».
Представьте себе, что вы с тремя-четырьмя приятелями попали в толпу фанатов чужой футбольной команды. На ваших шеях туго намотаны шарфы любимого клуба, и скрыть принадлежность к иному лагерю болельщиков нет никакой возможности. Вы идете против движения этой толпы. И людей, бросающих на вас хищные взгляды, сдерживает не ограждение гостевого сектора и сотрудники ОМОНа, а только один абстрактный факт: сезон еще не начался. Нет ни побед, ни поражений. Мстить не за что.
Такое угнетающее чувство потенциальной незащищенности, быть может, страшнее, чем лобовое столкновение стенка на стенку с перевернутыми автобусами, сломанными ребрами и искрящими файерами на свежем газоне.
Кроме фрегата, который сопровождала эскадрилья Тюльпина, среди невероятно плотного по пространственным
меркам строя вражеских кораблей находилось всего два союзных крейсера, несколько транспортов и дипломатических яхт, полсотни истребителей барража, десяток корветов и совершенно бесполезная в бою научная станция.А еще очень напрягала гробовая тишина в транссолярном эфире.
Огромный российско-китайский флот Игреков молча пропускал через свое пространство жалкую кучку Иксов.
Либо это было одно из самых нелепых недоразумений в истории войн, либо кто-то о чем-то договорился на самом высоком уровне. И судя по тому, как озадаченно пожимали плечами адмиралы и руководители государственных служб космической безопасности, верным скорее всего оказывалось первое.
«А он правда исполинский», — восхищенно прошептал Марек, когда эскадрилья вместе с сопровождаемым Militeuro-4 оказалась заслонена от Солнца тенью «Мао».
— Флагман, что ж ты хочешь, — пожал плечами Нужный. — Насколько я знаю, один из самых больших кораблей в обеих Системах. Гравитонным зарядом с орбиты ка-ак шарахнет, и континент вроде Европы можно смело стирать с топографических карт.
«Действительно – целый континент?»
— Я ж не точно, приблизительно говорю. Может – больше, может – меньше. Не приведи вакуум, чтобы на практике кто-нибудь проверил.
«Согласно общемировой санкции совета Земли и всех планет Солнечной системы разработка, создание и испытание гравитонного оружия массового уничтожения запрещены», — выдал Калнадор.
— А кто говорит о массовом уничтожении? — хмыкнул Стас. — У них главный калибр – это «Надир-G». Комплекс гравитонного подавления сверхкрупных целей. Предназначен для обороны. К примеру, для нейтрализации соразмерных кораблей противника или плотной группы малых и средних истребителей и штурмовиков в случае прямой угрозы нападения. Только вот при желании… можно лечь на высокую стационарную орбиту, фокус-зоны к центру планеты направить и шкварнуть. Пол-атмосферы в космос сдует, а пяток километров поверхности расплавит. Вглубь.
«Ты бы язычок свой шаловливый в задницу засунул штопором», — посоветовал Тюльпин.
Каптри за последние несколько минут позволял подчиненным базарить в эфире на вольные темы, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но столь хамские двусмысленные «озвучки» военных хитростей Тюльпин пресекал жестко.
Гигантские кормовые конструкции основного китайского линкора остались позади, и всей группе вместе с Militeuro-4 пришлось немного отклониться от курса, чтобы не попасть в здоровенную кильватерную G-аномалию.
Впереди уже виднелась туша российского крейсера в сопровождении снующих истребителей. А за ним – несколько фрегатов…
Стас с внутренним содроганием смотрел, как сотни искорок, составляющих одно из соединений флота противника, движутся между замерших светлячков-звезд. Это то, что было видно невооруженным глазом: радар показывал куда больше. И вся армада, похоже, направлялась к Точке перехода в его Солнечную. А навстречу шла такая же – только с маркировкой «X», а не «Y». И у той и у другой были какие-то свои, очень важные цели…