Санклиты. Кара Господа

Всего пара штучек с каждого подноса, чтобы не вызывать подозрений. А вот и шкатулка цвета красного дерева с геометрическим узором. Где уже жмутся друг к другу сочащиеся медом колобки и несколько штучек чего-то похожего на конфеты.

Надеюсь, слуги не начнут опасаться, что у пленницы господина Горана начнется диабет или попросту слипнется в одном месте.

— Саяна, что ты там делаешь, дочка?

Я вздрогнула, быстро положила мини-эклеры в шкатулку, щелкнула замочком и обернулась. Ключик незаметно скользнул в карман шелкового халата. Нюргюль прожигала меня подозрительным взглядом.

— Разглядываю эту красоту. — Я протянула ей шкатулку. — Наверное, работа мастера.

— Вероятно. — Женщина без интереса повертела ее в руках.

Мне удалось беззаботно улыбнуться. Проверяй, сколько хочешь. Она надежно заперта.

— Саяна, — медсестра потеряла интерес к занятной вещичке. — Сегодня нам придется попрощаться, дочка. Ты выздоровела, мои услуги больше не нужны.

— Спасибо вам за помощь.

Уверена, что не буду скучать по женщине, которая прекрасно понимала, что я пленница в этом доме, но не сделала ни одной попытки помочь.

— На здоровье, дочка. Но перед уходом я помогу тебе переселиться в другую комнату. Господин Горан велел. Пойдем, дочка.

— А вещи собрать?

— Какие?

Хороший вопрос.

— Можно с собой шкатулку забрать?

— Бери, дочка, и пойдем.

Я прижала «заначку» к груди, и мы вышли из комнаты. Надо смотреть во все глаза, пригодится. Длинный коридор вывел в холл в бело-фиолетовых тонах, со стеной в виде огромного витража с библейскими мотивами — Иисус с распростертыми объятиями и что-то в том же духе. Вниз улиткой вилась белоснежная лестница. Вытянув шею, мне удалось увидеть входную дверь. Она так близко! Ноги сами несут в ее сторону! Черт! Но — не сейчас.

Мы перешли в другое крыло, как я поняла, и вновь долго шли по коридору. Наконец Нюргюль остановилась у черной двери с кодовым замком, приложила к нему карточку, раздался уже знакомый ненавистный писк.

— Здравствуй, камера номер два. — Пробормотала я, заходя внутрь.

— Господин Горан лично занимался обстановкой. — Укоризненно сказала Нюргюль. — Сам все подбирал, старался.

Она издевается? Мне, по ее мнению, благодарной нужно быть? За что? За продуманный дизайн тюрьмы? Может, у женщины такие эротические фантазии? Кто знает, вдруг она втайне мечтает быть похищенной роковым хорватом, который заточит ее в башне из слоновой кости, избавив от всех насущных проблем? Пусть. А мне вот милее свобода!

Надо осмотреться. Новая комната, конечно, выглядит намного лучше, надо признать. Классический дизайн в золотистых тонах, целую стену занимает книжный шкаф с литературой на любой вкус — от Платона до Шиловой. Книги магнитом притянули к себе. Я пробежалась взглядом по корешкам, читая названия. Многие из них в моем списке для прочтения, надо же.

А как много вокруг зелени — пальма, несколько фикусов в плетеных кадках, еще какие-то растения, даже названий не знаю! Кровать еще больше, чем предыдущая. Горану доложили, в каких количествах пленница поедает сласти на завтрак, обед и ужин, да еще добавки просит, и он решил подстраховаться заранее?

Улыбаясь, я подошла к овальному столику, на котором стояла пузатая белая ваза с крупными васильками. Мои любимые. Правда, мне больше по душе живые растения.

Интересно, книги, цветы и цвета тоже выбирал мой тюремщик? Значит, навел справки. Социальные сети прошерстил. Но это ему не поможет, пусть не надеется.

А вот и окно. Солнечный свет, проходя сквозь плотно задернутые золотистые занавески с жар-птицами, вышитыми коричневыми блестящими нитями, наполнял комнату нежным прозрачно-янтарным светом. Руки задрожали. Сердце замерло. Я помедлила и резко раздернула их. Солнце ослепило меня, из глаз потекли слезы, во все стороны россыпью запрыгали солнечные зайчики, но это не имело значения.

Решетки нет! И есть небольшой балкончик! Ура!

Вид на сад, очень красивый, несмотря на то, что недавний шторм изрядно накуролесил, злобно сорвав с цветущих деревьев яркие пелеринки и наломав веток. За садом обрыв и переливается сияющими чешуйками водная гладь Босфора. Красиво-то как! Глебу понравилось бы, он наснимал бы здесь столько фото-шедевров!

— Это еще не все, дочка. — Сказала Нюргюль.

Я обернулась. Женщина потянула на себя дверь шкафа-купе во всю стену. За ней стояла… моя сумка, а сверху лежал рюкзачок! Джинсовое потертое безобразие на колесиках! Брат давно грозится купить мне приличный чемодан, но я привязываюсь к вещам, будто они живые, приобретение новых — как предательство старых друзей, с которыми пройдены и огонь, и вода, и медные трубы. В данном случае, полсотни аэропортов, три потери багажа авиакомпанией, столько же континентов, а стран — без счета!

— Пойду я, дочка. Здоровья тебе и удачи! Прощай!

— Спасибо, Нюргюль. Всех вам благ. Прощайте. — Я проводила ее взглядом и с довольным урчанием открыла сумку.

Даже не думала, что способна испытать столько радости, просто переодевшись в свое нижнее белье. Ярко-желтые трусики с ромашками на попе, как же мне вас не хватало! А вот и домашние трикотажные брючки черного цвета! И красная растянутая футболка, с которой осыпались почти все стразы, и слава богу, терпеть их не могу. Любимые босоножки на небольшой платформе. Все, теперь я с головы до ног в своем. Как приятно!

Мой ноутбук тоже принес море радости, хотя я была не настолько наивна, чтобы ожидать незапароленный wi-fi. Но отсутствие интернета не помешало лежа на кровати часа два смотреть наши с Глебом фото и под мои сборники музыки листать подборки с личиками малышей, выздоровевших благодаря фонду.

Я улыбалась, глядя на розовые мордашки детишек, а также на сияющие от счастья лица их родителей, и безумно скучала по этой атмосфере всеобщей эйфории, полной слез от счастья, смеха, объятий и бесконечной искренней благодарности. Из-за таких моментов забываешь про все бессонные ночи, работу на износ, разочарование в людях и государстве, срывы, когда уже не можешь ничего, просто сидишь и тупо смотришь в стену. Ведь оно того стоит! Но случаются и потери, вдребезги разбивающие сердце, как в случае со Славиком, нашим ангелом.

Мне удалось заставить себя закрыть ноут. Хватит рвать душу, она и так уже в клочья. Я легла на спину, закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Но шум на улице не дал спокойно помедитировать. Пойду полюбопытничаю.

Я выглянула из окна. Вот это да! Вид стал еще интереснее! Весомые бонусы у моей тюрьмы, однако!

Очевидно, не одной мне поддержание тела в тонусе казалось хорошей идеей. Двое мужчин на лужайке явно думали также. Одним из них был Горан, босоногий, одетый в черные спортивные брюки и борцовку в тон. Второй был незнакомцем. Взлохмаченный блондин чуть ниже ростом, чем мой тюремщик, тоже без обуви, в серой майке и синих штанах. На обоих были кожаные перчатки без пальцев. Медленно двигаясь по кругу напротив друг друга, «спортсмены» делали резкие выпады, обмениваясь ударами.

Я не любитель мордобоя во всех его видах, но посмотреть на двух красивых мужчин в спарринге весьма приятно. Конечно, если они не заливают все вокруг кровью и не откусывают противнику части тела. Смущает только тот факт, что Горану такие опасные нагрузки с его раной пока ни к чему. Чем он думает?

Я открыла рот, чтобы предостеречь его, но вовремя прикусила язык. У меня нет ровным счетом никакого права указывать этому мужчине, что следует делать, а от чего стоит воздержаться. Да и с чего проявлять заботу? Неужели стоило его увидеть, как стокгольмский синдром вновь расцвел буйным цветом? Чур меня!