Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года

– Тоже нашелся жених! Брысь отсюдова!

– А вот и не пойду... Как начну кричать караул, чтобы полиция сбежалась!

Бравый гайдук уж и не знал, чем угомонить своего приятеля. Вдруг его осенило:

– Слушай, возьми МОЮ булаву, мажордомский жезл, постой за меня на крыльце.

– Честное слово?
– не поверил карлик.- Взаправду разрешишь подержать?

Выпроводив Нулишку к еле коптящим фонарям совсем заснувшего вольного дома, гайдук вернулся к заветным кленам.

И было пора, потому что скрипнула дверь нартовской мазанки, и прачкина дочь вышла, неся коромысло и два пустых ведра.

– Давай, Алена, я тебе из колодца воды накручу. Налил ей оба ведра и, не зная, чем дальше занять девушку, вынул из-за пазухи сложенную вчетверо бумагу.

– Вот, Аленка, хочу из гайдуков уходить, ну их!

– Куда же ты пойдешь?

– В циркус.

– Это в певчие, что ли, или в звонари?

– Да не в церковь - в циркус!

– А что это такое?

– По правде, я и сам не шибко знаю... Вчера был у нас актер, приносил уведомление, вот оно. Перечневый лист называется.

Весельчак бережно разгладил бумагу.

– Жаль, я грамоте не учен, а то бы тебе прочел. Там очень складно все описано.

– Давай уж, прочту, - предложила Алена.
– Мой отец меня обучил.

Они вышли из-под деревьев, и в свете занимающейся, хоть пока еще и хилой зари можно было различить каждую печатную букву.

– "Уведомление о чудном муже, его же иные вторым Сампсоном называют, бодро прочла Алена самые крупные буквы. Но дальше пошло туго, потому что язык перечневой грамотки был весьма мало понятен.
– Фама, хотя любезный читателю, довольное время в Германии летала и много старого и нов. ч о вострубила..."

– Кто это - Фама? прервала она чтение. Весельчак пожал плечами.

– По смыслу, какая нибудъ басурманская богиня, читай дальше.

– "Яко недавно в Лейпцике и Берлине видеть было аще некогда невидаемое..." Ну, тут ясно - немецкие города. Дальше: "...он же имеет прекуриозную компанию... С ним танцевальная мастерица, которой в Европе в прыганье по веревкам подобной еще не нашлось".

– Прыгать по веревкам?
– дивилась Алена.- - Мы однажды с матушкой видели па гулянье, на Царицыном лугу. Только там по веревке ходили мужики, а тут- - женщина?

– Читай дальше, главное дальше!

– "Подымает он пушку от двух с половиной тысящ фунтов, тяжелую, одной рукой. Пушку сию, толь долго подняв, в одной руке держи т, пока другою рукою за здравие всех господ смогрителсй рюмку вина не выпьет..."

– Го!
– обрадовался Весельчак.
– Это я могу!

– "Поднимает он лошадь одною рукою, на которой человек или два сидели б... Наковальню отменной тягостию постановляет себе на грудь и двух кузнецов заставляет молотами бить..." Вот это да!
– восхитилась Алена.

– Читай, читай дальше! Там указано, где гот циркус действие производит и какова там от каждого смотрителя плата.

– Вот. "Ежели кто охотники похотят сего видеть, оные имеют плачить за первое место полипу, за другое десять алтын, за последующие - по пять аптын..." У!
– разочаровалась Алена.
– Где ж я возьму такие деньги?

– А тебе и не надо никуда ходить, - объявил Весельчак.
– Я тебе сей же час все это тут покажу!

И он, схватив ее коромысло, принялся им ожесточенно крутить в воздухе так, что Алена еле увернулась. Причем из летящих вокруг него ведер не проливалось ни капли.

– Молодец!
– похвалила Алена.

Польщенный Весельчак бросил коромысло, схватил Алену и начал ее крутить над своей головой. Алена старалась вырваться, но производить шум не решалась.

– Ванечка, голубчик, - молила, - отпусти! И поскольку он никак не отпускал, она ударила его по голове жесткой своей пяткой. Весельчак охнул и опустил ее на землю.

– Ты что дерешься?

13

– Так его, так!
– закричал вернувшийся карлик Нулишка.
– Вот я ему добавлю его же булавой!

– Ой, Вонифатий Яковлич, - обернулся к нему Весельчак.
– Нету на тебя угомону! Суди, Алена, в полицию его было запрятали, вот, думали, дух наконец переведем...

– А вот и опять врешь, - карлик показал ему язык.
– Я в полиции теперь главным советником служу. Кого хочу, того казню. Ну-ка, господин Весельчак, пожалуйте мне на водочку из ваших карманов копейки две.

– Болтун!
– ответил Весельчак.
– Вот если еще постоишь за меня на крыльце, пока адмиралтейская пушка не грянет, дам целый пятачок.

– Пятачок!
– изумился карлик.
– За пятачок постою. И, взяв булаву на плечо, отправился к месту караула. Алена же отошла к колодцу, заплетая кончик косы. Гайдук похаживал около, не зная, как теперь к ней подступиться.

– Что не спишь?
– спросил он.
– Нартов твой, я видел, отбыл на Сестрорецкий завод, его царица послала проверить, как там мушкеты делаются.

– А ты что не спишь?
– ответила Алена.

– У меня сегодня пост особый.

– Какой же?

– Синьора не велела об этом сказывать.

– Фи, значит, никакого у тебя особого поста нет!

– Ладно, ладно, не заманивай. Все равно не расскажу.

– Ах, Ванечка, - изменила тактику Алена, - неужели мне да не расскажешь?

– А ты меня поцелуешь?

– Если пост твой окажется в самом деле важным, я подумаю, поцеловать или нет.

Весельчак еще некоторое время колебался, но свет зари разливался так могуче, так призывно щелкал в роще

соловей, что он не устоял. Наклонившись к самому уху девушки, поведал, что вчера светлейший князь привез в ящике своего экипажа какого-то человека. И тот сидит теперь у них в чулане, а синьора лично велела ему, Весельчаку...

– Э!
– разочарованно сказала Алена.
– Это и все твои секреты? За это не только не целуют, но и вообще не разговаривают.

И, закинув за спину косу, она приготовилась поднять коромысло с ведрами. Весельчак в отчаянии схватил ее за руку.

– Постой! Не уходи... Я тебе все скажу. Это тот самый корпоал, из вашей из Кунсткамеры...

– Врешь!
– вскричала Алена, вырывая у него руку.

– Ей-ей! Хочешь землю есть буду? Врешь! она ударила его в грудь.

– Ей-ей!
– божился гайдук.- Да перестань ты драться! Хочешь, я тебе покажу в решеточку, пока все спят? Покажи! потребовала Алена.