Сансиро

— И после этого вы никогда больше её не видели?

— Не видел.

— Не знаете, кто она и откуда?

— Конечно, не знаю.

— И не пытались узнать?

— Нет.

— И поэтому, сэнсэй… — Сансиро осёкся.

— И поэтому?

— Поэтому вы не женились?

Хирота рассмеялся.

— Ну, я не настолько романтичен… Я устроен куда прозаичнее, чем вы.

— Но если бы эта девушка согласилась, вы, наверно, женились бы на ней?

— Гм, не знаю, — задумавшись, сказал Хирота, — пожалуй, женился бы.

Сансиро участливо смотрел на сэнсэя.

— Сказать, что из-за неё я остался холостяком, — продолжал Хирота, — всё равно что утверждать, будто из-за неё я стал калекой. Но бывают калеки от природы, которые не могут жениться. Кроме того, многим мешают жениться самые разные обстоятельства.

— И много их, этих обстоятельств?

Хирота сквозь дым сосредоточенно смотрел на Сансиро.

— Вы ведь знаете, что Гамлет не хотел жениться. Так вот, Гамлет, возможно, единственный в своём роде, а похожих на него — много.

— Назовите хоть одного!

— Одного? — Хирота помолчал, усиленно дымя трубкой. — Один такой находится совсем рядом. Представьте себе человека, рано потерявшего отца. Потом серьёзно заболевает его мать и говорит: «Скоро меня не станет. Тогда ты перейдёшь на попечение к такому-то». Она называет человека, которого сын не знает и даже никогда не видел, а почему именно к нему на попечение, не объясняет. Сын пристаёт с расспросами, и в конце концов мать слабым голосом говорит: «Такой-то твой настоящий отец». Это я просто так рассказал, но вообразите, что этот мальчик действительно существует. После этого, разумеется, брак для него перестаёт быть чем-то священным.

— Такие люди, пожалуй, редко встречаются.

— Возможно, но всё же встречаются.

— Но вы, я полагаю, не относитесь к их числу?

Хирота расхохотался и спросил:

— У вас есть мать?

— Есть.

— А отец?

— Умер.

— Моя мать умерла через год после обнародования конституции.

12

Наступил день концерта. До Нового года оставалось каких-нибудь двадцать дней, и погода стояла холодная. У торговцев хлопот было по горло. Бедняки ломали голову над тем, как встретить праздник. В это же самое время на концерте собрались беззаботные люди, которым одинаково хорошо жилось и в праздники и в будни.

Их было много, этих людей, главным образом молодые мужчины и женщины. Ёдзиро сообщил Сансиро об огромном успехе концерта. У Сансиро был билет на второй день, и Ёдзиро попросил его зайти за Хиротой. У сэнсэя, вероятно, билет для почётных гостей, сказал Сансиро. Разумеется, ответил Ёдзиро, но один он не подумает идти, его надо вытащить. Сансиро согласился.

Когда вечером Сансиро зашёл к Хироте, тот при ярком свете лампы читал какую-то толстую книгу.

— Вы не идёте? — спросил Сансиро.

Слегка улыбаясь, Хирота молча покачал головой, совсем как ребёнок. Но Сансиро, видимо, нравилась молчаливость Хироты, он считал её признаком настоящего учёного. Молодой человек сел в нерешительности, огорчённый тем, что сэнсэй отказывается идти на концерт.

— Я могу выйти с вами, — сказал Хирота, взяв чёрную накидку, — прогуляюсь немного.

Они вышли. Холодное, беззвёздное небо, казалось, нависло над самой головой.

— Наверно, будет дождь.

— Только бы не сильный.

— Да, в хорошую погоду и то очень неудобно снимать обувь при входе, как это принято в японских театрах. Кроме того, там нет вентиляции, а накурено так, что голова разламывается. Не знаю, как можно всё это вытерпеть!

— Но ведь устроить это под открытым небом, наверно, сложно?

— О-кагура [71] всегда устраивают под открытым небом. Даже в холодную погоду.

Сансиро решил не спорить и промолчал.

— Я предпочитаю сидеть, когда надо мною прекрасное небо, когда прохладно, дышать прекрасным воздухом и смотреть прекрасный спектакль, такой же чистый, простой и прозрачный, как воздух.

— Кстати, ваш сон великолепная тема для спектакля.

— Вы знакомы с греческим театром?

71

О-кагура — синтоистские пляски и пантомимы в масках в сопровождении оркестра национальных инструментов, исполняемые во время ежегодных празднеств. Синто (синтоизм) — древняя религия японцев.

— Очень мало. Там, кажется, представления проходили на воздухе?

— Да, под открытым небом. При свете дня. Это создавало хорошее настроение. Сидели прямо на камнях, созданных самой природой. Великолепно! Надо бы показать это Ёдзиро и ему подобным.

Хирота не преминул пройтись по адресу Ёдзиро, который сейчас хлопотал в тесном зале, что-то там устраивал, преисполненный сознания собственной важности. Забавно. Но ещё забавнее, что он потом непременно скажет со вздохом: «Если сэнсэя не привести, он ни за что не придёт. А ему весьма полезно время от времени бывать в таких местах, как этот театр. Но сколько я ему об этом ни толкую, всё напрасно. Просто беда с ним».

Хирота стал подробно рассказывать о греческом театре. Сансиро прослушал лекцию о том, что значит Theatron, Orchestга, Skene, Proskonion [72] . По утверждению одного немца, театр в Афинах, считавшийся небольшим, вмещал семнадцать тысяч зрителей. А самый большой — пятьдесят тысяч. Билеты делались из слоновой кости или свинца и имели форму медали с рисунком или резьбой. Даже стоимость билетов была известна Хироте. На короткое, однодневное, представление — двенадцать сэнов, на большое, трёхдневное — тридцать пять. Сансиро не переставал удивляться. Между тем они подошли к дому, где должен был состояться концерт.

72

Theatron — место для зрителей, Orchestra — площадка перед сценой для хора и музыкантов, Skene — сцена, Proskenion — просцениум.

Ярко горел электрический свет. Непрерывно подходили зрители. Оживление царило большее, чем это можно было себе представить из слов Ёдзиро.

— Может, зайдёте, раз уж вы здесь? — спросил Сансиро.

— Нет, не пойду, — ответил Хирота и ушёл в темноту. Сансиро постоял, поглядел ему вслед, но тут заметил, что какой-то человек, приехавший на рикше, поспешил внутрь, даже не взяв номерок на обувь, и сам заторопился, будто кто-то его подтолкнул.

В дверях стояло несколько человек. Один из них, в хакама, проверял билеты. Сансиро заглянул поверх его плеча в зал — там было очень просторно и очень светло. Жмурясь от света, Сансиро занял место, к которому его проводили, и, втискиваясь в узкое кресло, огляделся. В глазах буквально рябило от пестроты нарядов, и не только потому, что он вертел головой: всё это великолепие красок беспрестанно перемещалось в разных направлениях по широкому пространству.

Началось представление. На сцену вышли люди в старинных головных уборах и старинной обуви. Они несли длинный паланкин. На самой середине сцены их кто-то остановил. Они опустили паланкин, и из него вышел человек. Человек вытащил меч и стал драться с тем, кто остановил паланкин. Сансиро совершенно не понимал, что происходит. Ёдзиро, правда, рассказывал ему вкратце содержание пьесы. Но Сансиро слушал в пол-уха, поддакивал, а про себя думал, что увидит — тогда разберётся. Но увидеть — увидел, а разобраться не смог. Из рассказа Ёдзиро сохранилось лишь имя — Ирука [73] , и Сансиро стал гадать, который же из актёров Ирука. Однако попытки его оказались тщетными. И олицетворением Ирука для него стала вся сцена: и головные уборы, и обувь, и кимоно, даже реплики действующих лиц. По правде говоря, Сансиро весьма смутно представлял себе этого Ирука. Историю Японии он изучал давным-давно, и древний Ирука совсем стёрся из памяти. Вроде бы это было при императоре Суйко [74] . Возможно, при императоре Киммэй [75] . Во всяком случае, не во времена Оодзин или Сёму [76] . Полагая, что этих познаний вполне достаточно, чтобы смотреть спектакль, Сансиро разглядывал костюмы и декорации в китайском духе. Сути спектакля он так и не понял. Между тем дали занавес.

73

Имеется в виду Сога-но Ирука — сановник при дворе императора Когёку (594–661).

74

Суйко — 33-й император Японии (годы правления 592–628).

75

Киммэй — 29-й император (годы правления 539–571).

76

Оодзин — 15-й император (годы правления 270–310). Сёму — 49-й император Японии (годы правления 724–749).