Сапер. Том II

Поплутав немного по полям и пообщавшись с охранителями дорог, которые только для того и стоят, чтобы никому ничего не говорить и не пущать, мы наконец-то добрались до Мрии. Дот с тех пор, как я здесь был последний раз, изменился не особо. Разве что место это сильно напоминало пустыню — так здесь всё перепахали снарядами. Даже трава росла только кое-где, совсем мелкими порциями. А вон и командир местный, майор… не помню я его фамилию, что зовут Евгением Петровичем — это точно. Вылез из нутра дота, как раз того, где Пирата поймали. Я хотел было подойти, доложиться, но что-то меня остановило. Я стоял и щурился на сентябрьское солнышко, наслаждаясь тишиной. Недолго, секунд двадцать. А потом снова посмотрел на майора и понял, что пора.

Из бункера вылез Голдович — мой старый знакомец из тридцать седьмой армии. С тех пор как мы встретились у Старинова, постоянно с ним сталкиваюсь. Что-то они с майором обсуждали, довольно бурно, но без мордобоя. Может, это и есть мой попутный транспорт до Киева?

Я нахлобучил фуражку, взял свой вещмешок и, кивнув лейтенанту, уже на ходу поблагодарил его за помощь. Особист что-то буркнул и я услышал, как он командует водителю: «Поехали».

Подошел к выясняющим отношения начальникам, стал в сторонке. Зачем мешать людям, о чем-то яростно спорящим? Тем более, если они — старшие по званию. Разговаривают громко, особенно Голдович, возмущается, что его приплели к чему-то, чем он не занимался. Ну и дальше опять сказка про белого бычка: один говорит «сделай», другой — «не буду, своих дел по гланды».

Когда начальники пошли на третий круг, я решил вопрос немного ускорить и кашлянул. Первым повернул голову майор… Блин, да как же его фамилия? На языке вертится, покоя не дает. Он скользнул по мне взглядом и снова развернулся к Голдовичу. Зато Александр Иванович прямо-таки обрадовался. Тут я и почуял — что-то он задумал в ту секунду, пока разглядывал меня.

— Петро! Какими судьбами? А говорили, что ты в самолете разбился!

— Слухи сильно преувеличены, товарищ полковник, — улыбнулся я в ответ. — Как видите, я живой. А вы в Киев сейчас? А то мне в штаб…

— Да какое там! Мне в Киев хорошо бы к завтрашнему утру попасть. Слушай, Соловьев, выручай! Кровь из носу надо дальше ехать… Ты не в курсе, сегодня отход начинается, сам понимаешь… Здесь какие-то деятели что-то с минированием набедокурили… Посмотри, а? Вот этот дот и три соседних, больше не надо. Часа на три работы такому как ты, а потом майор Григорьев тебя прямо в приемную доставит.

Не было бабе заботы — купила баба порося. Я вздохнул и спросил:

— Схема минирования? Поэтажный план? Помощники есть?

Майор Григорьев (надо же было такую простую фамилию забыть!) тут же полез в планшет, достал сложенные гармошкой схемы. Голдович, поняв, что сумел свалить работу на другого, быстренько попрощался и чуть не бегом помчался к своей «эмке».

— Позвонить в Киев от вас можно? — поинтересовался я, забирая у Григорьева документы. Надо было сообщить о том, что жив. Не дай бог штабные в Москву жене дали знать — Вера с ума сойдет.

— Кабель перебит после бомбежки, — майор пожал плечами. — Связистов посылать не стал, все одно уходим. А рация тоже сдохла… Эх… жалко то как! Сколько бились у этих уров, и вот, взрывать… Одних танков побили с полусотни.

Григорьев кивнул в сторону запада, где далеко в перелеске дымили какие-то коробочки.

Я прищурился, присмотрелся — ну… с полусотней майор явно приврал. Я видел семь танков, а взяв бинокль у начальника укрепления, насчитал еще шесть.

— Там за леском больше, — похвастал Григорьев. — Накрыли после корректировки прямо на закрытых позициях. Нас даже к медалям обещали представить.

— Напомню в штабе, — вздохнул я. — Давайте уже смотреть, что вы тут накрутили.

Судя по схеме минирования, работали здесь ученики третьего класса школы для умственно отсталых, которым показали кино про войну. Это ж надо было так накуролесить! Я бы и специально так не сделал! Таланты, что сказать.

— Пойдем, на месте посмотрим, — предложил я Григорьеву. — А то на бумаге одно, а в жизни может быть совсем другое.

К сожалению, в жизни оказалось намного хуже. Всю эту машинерию пьяный слепой придурок левой рукой раскурочит и даже не поморщится. Мы с майором сели на снарядные ящики и он с надеждой посмотрел на меня. Я задумался, Переделать всё это добро — да тут не один десяток человек надо, чтобы хотя бы за день управиться. А делать другое, сняв это… Стоп! А зачем снимать?

— Товарищ майор, мне надо разобрать вот этот штабель, — я показал на ящики в углу. — Не весь, проход освободить, чтобы я там работать смог. Это же у вас вентиляция снарядного погреба? — мой палец уперся в линию на плане.

— Да, но там что-то…, — попытался вставить Григорьев.

— Евгений Петрович, — спокойно сказал я, — мне надо спустить провод по ней и вывести незаметно. А работает она или нет — дело пятое.

Переодеваться я не стал: гимнастерку с брюками хоть и отчистил Дроздов, но перед этим я так извозюкался, что не уверен, поможет ли обмундированию стирка или лучше сразу на выброс.

***

В три часа я почти уложился. Ну, захватил чуток от четвертого. Зато сделал всё — на загляденье. После снятия первой серии установленное мной фиг кто найдет. А кто найдет — тот не снимет. Одна только дорога этому доту — осесть развалинами в яму.

Оказалось, пока я в порыве вдохновения засовывал в нужные места взрывчатку, отвод людей почти закончили. Я чуть не последний вылез. После меня — только майор Григорьев, который на мои гениальные выкрутасы смотрел с плохо скрываемой тоской. Пару раз он порывался рассказывать мне как они тут всё устраивали и всякое такое. Будто мне в радость рушить то, что другими построено. Одно хорошо: приставал он ко мне не сильно, всё же у начальника забот хватает.

Что же, последний штрих на картину: проверить шнур и залечь в ожидании гостей. Пути отхода мне показали, уверив, что ни в коем случае меня не бросят. И правда, от одиночества я не страдал. Со мной остались полтора десятка народу прикрытия. Ну, и заминированы подступы к позиции были ого-го как.

Сначала над нами покружила «рама» — раз, другой пролетели, поначалу повыше, потом чуть не брюхом землю цепляя. Меня это волновало мало: нас разведчик хрена с два обнаружил бы, даже зная точное место укрытия. Неприятно, но не смертельно.

После этого по доту постреляли из чего-то не особо крупного, может, даже вылез кто на обстреливаемую поверхность — нам же не видно, мы в норке спрятались. Но по идее так и должно было быть. Ладно, дорогие зрители, немного подождите, всё самое захватывающее впереди.

Сержант Вартанян, который командовал группой прикрытия, извертелся возле меня в ожидании немцев. Я это сначала во внимание не брал, но потом терпение кончилось.

— Слышь, дружище, ты поспокойнее тут, — прикрикнул я, когда сержантский сапог в очередной раз задел мой. — Короче, назначаю тебя ответственным за наблюдение. Меня не трогать, если что — выносить первым. Я тут подумаю с закрытыми глазами, а ты доложишь о приближении противника.

Поспать деятельный армянин мне не дал. Не успел я даже толком глаза закрыть, как он меня начал толкать: