Сапер. Том II

Засунул подушку под голову, быстро вышел из палаты. На медицинском посту сидела белокурая медсестра, что-то быстро писала.

— Доктора позовите, — сказал ей я. — Что-то немцу совсем тяжко, умирает вроде.

Она вскочила, побежала куда-то, крича на ходу: «Доктор! Доктор!».

Через несколько секунд из кабинета выбежал Пестель, за ним еще кто-то, вскоре к палате фон Брока мчалась целая толпа.

Впрочем, вся суета тут же и кончилась: доктор признал немца самым мертвым из присутствующих и все разошлись. Тут и вернулся старлей, наверное, закончив свои неотложные дела.

— Умер? — спросил он, замерев в дверном проеме. Выглядел он не очень расстроенным.

— Да, но перед смертью успел кое-что рассказать, — ответил я. — Сейчас запишу, пока не забыл ничего.

Я схватил лист бумаги и начал быстро записывать. Особист подошел поближе и попытался рассмотреть, что же я там услышал.

— Извините, но это сведения уровня комфронта, — вежливо сказал я, прикрывая написанное рукой. Старлей тут же отошел в сторону. Сам понимает, что не все тайны приятно знать.

— Ну вот, всё, — я отложил в сторону бумагу и положил карандаш на стол. — Давайте его документы, я сдам в управлении.

Машина стояла у крыльца. Хорошо, что времени прошло немного и не пришлось ждать, пока прогреется двигатель. Так что добрались обратно быстро.

Я сразу же рванул в приемную. Не отвечая на вопросы Масюка, я бросился к пишущей машинке, отстукал быстро рапорт.

— Да что случилось то?! — адъютант подошел ближе, заглянул через плечо.

— Беда, Аркаша, большая беда, — я выдернул листок из-под каретки, пошел к кабинету Кирпоноса.

— Ты куда? Там совещание! — только успел крикнуть Масюк, а я уже рвал дверь на себя.

Комфронта вместе с начальником штаба фронта рассматривали оперативную карту.

— Какого хрена? — невежливо поинтересовался Тупиков — низенький генерал-майор с большим мясистым носом и грустными глазами. — Тебя не учили стучаться?

— Да, Петр, что за… — Кирпонос осекся, увидев мое лицо. — Да что случилось то?! Тебя Чхиквадзе отправил допросить какого-то немчика, там…

— Так точно, делегата связи от самого Гудериана. Для согласования операции по окружению юго-западного фронта.

Военачальники посмотрели на меня как на идиота.

— Гудериан наступает на Москву, — первым нарушил молчание Тупиков

— Уже нет. 24-го он повернул на юг. Всеми тремя группами.

Кирпонос посмотрел на меня, потом на карту. Затем на отрывной календарь. На нем красовалась дата — 27-е августа.

Генералы продолжали молчать, я протянул рапорт. Его никто не взял, пришлось класть на стол.

— Да, не, пиздё@$%шь — произнес начштаба — Не может такого быть. Немцы до холодов собираются взять Москву. Еременко их сдерживает

— Да, это деза, — поддержал его Кирпонос — Чистой воды деза.

— Фон Брок утверждал, что присутствовал на расширенном совещании в ставке Гитлера под названием «Волчье логово», — я продолжал напирать. — Директива о повороте Гудериана подписана Гитлером несколько дней назад.

Собственно, мне даже не пришлось ничего придумывать — в своей «прошлой» жизни я воевал на юго-восточном фронте, знал, какой шок вызвали у руководство «клещи» Гудериана и Клейста. Последний пока не был опасен — только к 12-му сентября он умудрится за одну ночь построить огромный понтонный мост на Кременчугский плацдарм и перебросить на него танки. К этому времени Гудериан уже две недели будет «пылить» от Брянска к Конотопу практически не встречая никакого сопротивления.

— Да нет, пиздё@$%шь, — опять повторил Тупиков. — Если Гудериан рискнет так растянуть коммуникации, Еременко легко подрубит этот клин.

Кирпонос взял мой рапорт, вчитался. Потом просмотрел документы фон Брока. Задумался.

— Этот Еременко больше трепаться мастер, чем дело делать, — комфронта бросил бумаги на стол, яростно почесал в затылке. — Ничего он никому не подрубит.

— Весь блицкриг фашистов прахом идет, если они повернут к нам, — заметил начштаба. — Окружить нас теоретически можно, но практически — это срыв зимней кампании. Какая уж тут Москва до холодов. Да и зачем мы им?

— Фон Брок говорил, что Гитлер не верит во взятие Москвы без поставок топлива из Румынии. А ее нефтяные поля уничтожают наши бомбардировщики из Крыма. Для атаки Москвы, — тут я кстати вспомнил бред полковника, — нужно тридцать составов с топливом в сутки. Сейчас поставки уже 27, дальше будет только хуже. А сколько топлива сожрут танки в условиях городских боев — не мне вам рассказывать.

Я подошел ближе к столу, продолжил:

— Крым не взять без решения вопроса с юго-восточным фронтом. А тут у нас выступ, войска за Днепром — такой подарок немцам.

— Нет, не верю, — покачал головой Кирпонос. — Надо этого фон Брока повторно допросить.

Комфронта поднял трубку, попросил его соединить с Чхиквадзе.

— Реваз, я хочу допросить фон Брока. Лично. Тот такие сказки рассказывает Соловьеву… — Михаил Петрович переменился в лице — Как умер?! Не может такого быть… Да я знаю, что он в грудь раненый, но Соловьев же… Ладно, понял. Да, хорошо. Что фон Брок рассказал Петру? — Комфронта задумался, разглядывая меня. — Я тебе потом перезвоню. Информация такая… ну странная очень. Да, я знаю, что ты спец по странным сведениям, обожди, мне переварить все надо.

Кирпонос посмотрел на Тупикова, как бы спрашивая, что ему делать. Новая реальность с трудом, но все-таки «входила» в мозги военачальников.

— Ну теоретически мы можем послать авиаразведку в сторону Брянска, — наконец прервал молчания начштаба. — Но если Гудериан повернул… Михаил Петрович, это же катастрофа! У 21-й армии 9 танков, не больше сотни пушек… Она ослаблена и растянута!

— Танковые группы немцев пройдут через 21-ю как раскаленный нож через масло, — мрачно произнес Кирпонос, взял карту. — Даже не заметят. И остановить их негде. Одни поля.

— Ну теоретически есть где, — не согласился Тупиков. — Мосты через Десну и вот через эти небольшие речки, — карандаш начштаба ткнулся в несколько мест карты. — Можем перекинуть еще три стрелковые дивизии на Чернигов и Конотоп. Последний так и вовсе успеем укрепить и зарыться в городе.

— Гудериан легко обойдет его и отрежет эти дивизии.

— Тогда надо усилить танками. Чтобы они делали из города вылазки, били коммуникации.

Военачальники склонились над картой, начали спорить, а я тихонько вышел из кабинета. Буквально стек на стул. Неужели сработало и мне поверили?