Сапер. Том II

У нас я тоже особо не шумел — всё равно чужие без шума не пройдут, разве что летать научатся. Так что никакие пароли с отзывами нам не надо. Но Ахметшин молодец, бдил. Правда, я его по телефону предупредил, что приду скоро. Звонок? Какой такой звонок? Лампочка мигает, тишина гробовая. Но и звукоизоляцией Крестовоздвиженский занимался, не без этого. Даже немного жаль становится, что такое чудо взрывать придется.

Короче, встретились мы с Ильязом, пошептались немножечко. Нет, сначала чин по чину — привалили проход, чтобы уж с гарантией сидеть здесь без сюрпризов. Я ему новости рассказал о героической обороне управления фронтом, про раненого Никиту и отправленного в полет комфронта. Он мне — что ничего не происходило, никто не совался. И что Эдмон Дантес с аббатом Фариа — прирожденные саперы, раз с помощью ложки и кружки смогли проковырять капитальную стену. Освоил, значит, дореволюционную азбуку мой помощник. Вот поспим маленько и я тоже начну осваивать. А чем еще заниматься? Ожидание — штука скучная.

***

Наши покидали город всю ночь. Только к утру стих шум от проезжающей техники и гомон от проходящих пешком бойцов. Бомбили так, что здание только так вздрагивало. Два раза спускались в подвал, на третий — плюнули, остались наверху.

Утром, как только небо посерело, я первым делом полез обозревать окрестности. Тихо и пусто, аж непривычно. Но через полчасика примерно, когда я уже умылся-побрился, опробовал наш туалетный узел и попил чайку с нехитрым завтраком — бутерброды из черствого хлеба с тушеночкой, картина окружающего мира сильно изменилась.

Киевляне и гости столицы советской Украины потянулись в магазины. Не за покупками, что вы, дорогие друзья, Не будьте такими наивными. Сегодня у оставшихся в городе короткий период халявы. Да, большинство товаров вывезли и распродали давным-давно. Но наш народ не проведешь. Они как знали, где что осталось. Деловито вскрывали двери и начинали выносить тюки и свертки. Самые прозорливые приехали с тележками и грузили на них свою добычу. Ну, и расползались муравьями по своим норкам. Я их не осуждал, время грядет хреновое, холодное и несытое. Пусть запасаются кто чем сможет.

Вот и Миша, которого я вчера встретил, он что, свои припасы на улице нашел? Да нет же, взломал чью-то квартиру и таскал себе найденные харчи. Не про меня такие заботы. Кто я такой, чтобы судить их? Моё дело другое. И эти люди, потрошащие магазины, к нему отношения не имеют. Так что я вернулся и, пока было светло, обследовал в сто первый раз наше лежбище и лег почитать книжку французского писателя Понсон дю Терайля «Клуб червонных валетов» про похождения Рокамболя.

***

Немцы вошли в Киев следующим утром.

Глава 19

Ну как вошли? Пробились. Сначала громыхало в районе Ирпеня и Оболони Потом поднялся густой дым у Жулян. В бинокль, подаренный начштаба, поразглядывал воздушный бой, что шел над городом. Ястребки то и дело «ныряли» в облака — чья взяла, я так и не понял. По крайней мере никто не упал, даже не загорелся. Ну и нам легче — не будет мучить совесть насчет выпрыгнувших летчиков.

Мы с Ильязом позавтракали, снова тушенкой, попили чайку с сахарком вприкуску. Потом прогулялись до университета. Грохотало так уже прилично, город вымер. Я поеживаясь от холодного ветра, в который раз осмотрел брусчатку площади. Сделано было все на совесть — в жизни не догадаешься, что тут лежит огромный фугас из радио-мины и авиабомб. Потом Ильз показал мне фальш-стену в здании универа. Тут было похуже, но тоже все на уровне — окрашенная в цвет стены картонка, замаскированные провода в подвале. Если специально не искать, то ничего заметить невозможно. Я не поленился, спустился проверить укрытие Ильяза в каморке уборщика. Там татарин сделал еще одну фальшивую стенку с незаметной дверкой. За ней стоял стол со стулом, пульт управления Голиафа, телефон. Мы проверили, как он работает — гудок был.

— Что если немцы отключат телефонную сеть? — поинтересовался Ильяз. — Как я узнаю, что надо запускать танкету?

— Запасная радиостанция у тебя есть? — спросил я.

— Есть.

— А почему ты про нее не подумал? Ставь быстрее, а я тут еще прогуляюсь.

Поднявшись на первый этаж, я прошелся по зданию. Разбросанные бумаги, разбитые в ходе эвакуации притолоки дверей… Даже у статуи Ленина кто-то умудрился отломить кусок мраморной подставки. Что они тут такого тяжелого таскали? Квартальную отчетность парткома вуза?

— Стой, кто идет?!

Прямо из кабинета с табличкой «Ректорат» навстречу мне вырулил ветхий лысый дедок в очках. В руках он держал двустволку, настолько обшарпанную, что можно было подумать, он добыл ее в музее охотничьего оружия. Если такой есть, конечно. Ее стволы и уставились мне в живот.

— Ну ка… покажь докУменты! Кто таков!

— А ты кто таков? — хотелось пошутить по поводу возможности выстрелить из такого экземпляра, но я не стал: а вдруг дед захочет проверить и у него получится.

— Я сторож местный. Меня оставили охранять имущество.

— Было бы что сторожить! — сплюнул я. — Все до последней пишущей машинки вывезли.

— А ты поди пришел проверить? Вчера тут уже шастали вот такие! Стащить хотел чего?

— Да. Пару бочек знаний, — усмехнулся я, но дразнить охранника больше не стал и показал ему документы.

Дедок улыбнулся, представился.

— Петр Васильевич я. Тебя как звать величать? А то я не рассмотрел.

— Тоже Петр.

— Тезка, значит.

Сторож убрал ружье, стал скручивать самокрутку:

— С табачком то нынче тяжко. Как думаешь, немцы завезут?

— Да, жди! Откроют тебе прямо в центре города универсальный магазин — заходи, отоваривайся.

Тезка засмеялся, потом закашлялся дымом.

— Да ты остряк! Нет, немец — культурная нация, я помню их по семнадцатому году, устраивались на Украине с умом.

Надо же… Второй раз веду эту беседу. Помнится ювелир в Житомире тоже готовился к приходу «культурной нации», почти теми же словами вещал.

— Покрошат они народу бесчисленно. Сначала евреев, а потом и до славян доберутся, — уверенно произнес я. — Так что сиди дома, в университет не шляйся, нечего тебе тут с ружьем делать. Эти разбираться не будут — стрельнут и поминай как звали…

— У меня официальный докУмент есть, — старичок потряс желтой бумажкой — От самого ректора! Алексей Никитович наказал всё сторожить!

— Подотрутся они этой филькиной грамотой. Говорю тебе, сиди дома! Подвал или погреб какой есть?

— Опять бомбить будут?

Не бомбить, а взрывать, но в детали я вдаваться не стал — лишь кивнул.

Подошел Ахметшин, отряхиваясь от паутины. Дед на него зыркнул, но ничего не сказал. Что могли — сделали. Может, и дойдет до него, что с немцами шутки лучше даже не пробовать устраивать.

Мы вышли на улицу и остановились на крыльце. Ильяз продолжал попытки избавиться от мусора.

— Ладно, пойдем, прогуляемся, надо встретиться с одним человеком, — сказал я и спустился со ступенек.

— А бочему вчера не бошли? — мой помощник засеменил рядом со мной, пытаясь подстроиться под мой шаг.